Все это время Бухарин провел дома. Он уже все понял и написал письмо «Будущему поколению руководителей партии». «Обращаюсь к вам, — заканчивал он свое послание, — будущее поколение руководителей партии, на исторической миссии которых лежит обязанность распутать чудовищный клубок преступлений, который в эти страшные дни становится все грандиознее, разгорается, как пламя, и душит партию. Ко всем членам партии обращаюсь!
В эти, быть может, последние дни моей жизни я уверен, что фильтр истории, рано или поздно, неизбежно смоет грязь с моей головы. Никогда я не был предателем, за жизнь Ленина без колебания заплатил бы собственной. Любил Кирова, ничего не затевал против Сталина. Прошу новое, молодое и честное поколение руководителей партии зачитать мое письмо на пленуме ЦК, оправдать и восстановить меня в партии. Знайте, товарищи, что на том знамени, которое вы понесете победоносным шествием к коммунизму, есть и моя капля крови!»
Наивный Николай Иванович... Он так ничего и не понял, что же происходит в стране. Особенно удивляет его обращение к «молодому и честному поколению» руководителей партии. Если под ними он подразумевал Хрущева, то вряд ли обращался по адресу.
Но дело даже не в этом. Как ни прискорбно признавать, но Бухарин получил лишь то, за что боролся. Крайне непоследовательный и нерешительный, он сам себе рыл могилу. Выступив в свое время против требования Троцкого и его сторонников давить «мелкую буржуазию», он стал защитником крестьян. Но прежде всего он стоял на защите интересов большевистской власти, потому и заявлял, что в случае серьезных классовых разногласий между рабочими и крестьянами «гибель Советской республики неизбежна».
Однако, убедившись, что до всеобщего крестьянского восстания и «гибели» советской власти очень далеко, Бухарин перещеголял и Троцкого, и вставшего, в конце концов, на его позицию Сталина. Да и как иначе можно было расценить его заявление со страниц «Правды», что с кулаками надо разговаривать «языком свинца», единственного, по его мнению, который они понимали.
Не понял он и тех новых веяний, которые начали проявляться уже в 1934 году. Потому и не пожелал участвовать, по словам его биографа С. Коэна, в «ненационалистической реабилитации царизма». То есть в тех самых попытках Сталина хоть как-то восстановить потерянное уважение к прошлому России. Особое неприятие у Бухарина вызывали появление в учебниках истории имена героев русской истории и славословие российских побед.
Почему? Да только потому, что Бухарин ненавидел все русское лютой ненавистью, а самих русских считал «нацией Обломовых». Да и само слово «русский» было для него синонимом слова «жандарм». Единственное, что он принимал, так это только рабочий класс, который, по его неизвестно откуда появившемуся мнению, сумел подавить в себе... все отрицательное наследие прошлого! И это человек, который претендовал на роль интеллигента. Хотя таковым Бухарин не был. И стоило только академику С.Ф. Платонову выступить против присвоения Николаю Ивановичу звания академика, как он очень быстро попал под репрессии.
Правда, уже очень скоро почти все те «враги», которые вынуждены были уехать в не столь отдаленные места с подачи все-таки состоявшегося академика (сказался нажим власти!), вернулись к месту своей работы. А его отношение к русской культуре было точно таким же, как и у Троцкого, который считал, что у России вообще нет «никакого культурного наследия».
Но ему, еврею, такое поведение простить еще можно. А что касается «русского» Бухарина, то его отношение к собственной истории не лезет ни в какие ворота. И ярче всего он раскрылся в своей знаменитой статье о Сергее Есенине, появившейся в январе 1927 года в «Правде».
«С легкой руки Есенина, этой «последней моды дня», — писал главный идеолог страны, — у нас расползлось по всей литературе, включая и пролетарскую, жирное пятно от этих самых «истинно русских» блинов. Между тем есенинщина — это самое вредное, заслуживающее настоящего бичевания, явление нашего литературного дня. Есенин талантлив? Конечно, да. Какой же тут может быть спор? Но талантлив был и Барков, этот прямой путешественник пушкинского стиха. Талантлив в высокой степени «академик» И. Бунин. Даже Мережковскому нельзя отказать в этом свойстве. Есенинский стих звучит нередко, как серебряный ручей.
И все-таки в целом есенинщина — это отвратительно напудренная и нагло раскрашенная российская матерщина, обильно смоченная пьяными слезами и оттого еще более гнусная. Причудливая смесь из «кобелей», икон, «сисястых баб», «жарких свечей», березок, луны, сук, господа Бога, некрофилии, обильных пьяных слез и «трагической» пьяной икоты; религии и хулиганства, «любви» к животным и варварского отношения к человеку, в особенности к женщине, бессильных потуг на «широкий размах» (в очень узких четырех стенах ординарного кабака), распущенности, поднятой до «принципиальной» высоты, и т.д.; все это под колпаком юродствующего quasi-народного национализма — вот что такое есенинщина.
Говорят нам: крестьянский поэт переходной эпохи, трагически погибший из-за своей неприспособленности. Не совсем так, милые друзья! Крестьяне бывают разные. Есенинская поэзия, по существу своему, есть мужичок, наполовину превратившийся в «ухаря-купца»: в лаковых сапожках с шелковым шнурочком на вышитой рубахе, «ухарь» припадет сегодня к ножке «Государыни», завтра лижет икону, послезавтра мажет нос горчицей половому в трактире, а потом «душевно» сокрушается, плачет, готов обнять кобеля и внести вклад в Троице-Сергиеву лавру на «помин души». Он даже может повеситься на чердаке от внутренней пустоты. «Милая», «знакомая», «истинно русская» картина!
Идейно Есенин представляет самые отрицательные черты русской деревни и так называемого национального характера: мордобой, внутреннюю величайшую недисциплинированность, обожествление самых отсталых форм общественной жизни вообще. Выбившийся в люди, в «ухари-купцы», мужичко ломает себе шею, доводя «до логического конца» «широту» своей «натуры» (известное «моему ндраву не препятствуй»), — «широту», которая есть, по сути дела, внутренняя расхлябанность и некультурность. На более высоком фоне общественного развития она и обнаруживает себя как таковая. Противоречие между высокой самооценкой и поистине жалкими «рефлексиями» таких «ужасно широких» личностей может привести к трагическому личному концу. Но нас здесь интересует общественная сторона дела, и только она».
Вот так, не больше, но и не меньше. Остается только добавить, что в какой бы день вы ни пришли на могилу великого русского поэта, всегда застанете там тех самых русских людей, у которых не было никакого культурного наследия. А вот кто такой Бухарин и где он похоронен в сегодняшней России, ответит далеко не каждый.
Да что там говорить, своих идейных врагов Бухарин не жаловал. «Квалифицированная российская интеллигенция, — говорил он в 1931 году, — заняла свое место по ту сторону Великой Октябрьской революции». Вывод? Да очень простой! — «с врагами пришлось поступить как с врагом. На войне как на войне: враг должен быть окружен, разбит, уничтожен». И как тут не вспомнить знаменитое бухаринское изречение по поводу смерти Каменева и Зиновьева: «Страшно рад, что расстреляли этих собак!» При этом Николай Иванович почему-то напрочь забыл, как совсем еще недавно он вместе с этими расстрелянными собаками строил козни против того же Сталина!
А вот члены созданной для вынесения решения по делу Бухарина-Рыкова комиссии не забыли и, руководствуясь опять же бухаринским требованием отношения к врагу, произнесли всего три слова: «Арестовать, судить, расстрелять!» И только Сталин предложил передать дело в НКВД, что, в сущности, означало то же самое.
Уходя в тот самый страшный в своей жизни день из дома, Бухарин простился с отцом и сыном и, опустившись на колени перед женой, умолял простить его за загубленные жизни. Тем не менее у него хватило сил произнести: «Смотри, не обозлись, Анютка, в истории бывают досадные опечатки, но правда восторжествует! Воспитай сына большевиком, обязательно большевиком!»
