И виноват ли в том, что Советский Союз проморгал Израиль, только один Сталин? В силу своих должностных полномочий этой страной занимались такие киты советской внешней политики, как Молотов, Булганин и тот же Микоян, отвечавший за поставку в Израиль оружия. В Палестине трудились сотни советских агентов, один из них, чекист Израиль Бер, стал даже... начальником оперативного отдела генштаба Израиля.
Да, все трое — Молотов, Булганин и Микоян — сполна получат от Сталина, но... что толку? Поезд уже ушел. И если в чем Сталин и был виноват, то только в том, что окружил себя далеко не самыми способными людьми, которые, в свою очередь, вряд ли могли спокойно работать, постоянно чувствуя над собой занесенную руку вождя.
Что же касается спецслужб... то мы почему-то раз и навсегда решили, что они у нас, как и все советское время, самые лучшие в мире. И по сей день мы то и дело узнаем о том, как эти самые «компетентные органы» прокалываются на каждом шагу. Так, по всей видимости, было и тогда, особенно если учесть, что в конце 1930-х годов Сталин уничтожил практически всю агентурную сеть за границей. А работали в ней профессионалы высшего класса...
Молотов, Булганин и Микоян пережили немало неприятных минут после провала в Израиле, и все же главным виновником за провал в отношении Израиля оказался ЕАК. В этом не было ничего удивительного, если учесть, что комитет создавался при непосредственном участии Берии и каждый третий из его сотрудников был работником спецслужб. Так для чего же, справшивается, он создавался?
Да что там люди, если, по словам столь компетентного человека, как П. Судоплатов, и Фарер, и Михоэлс являлись агентами НКВД и вся эпопея с ними была задумана лишь для того, чтобы выйти «на руководящие круги американской сионистской организации «Джойнт»...» И если это на самом деле так, то ничего неожиданного и уж тем более странного в обрушившихся на ЕАК репрессиях не было. Но, вполне возможно, Сталин до поры до времени был вынужден скрывать свое истинное отношение к евреям. Ну а после того, как все точки в большой политике были расставлены над «i», его прорвало. Особенно если учитывать его обострившуюся к старости и без того болезненную подозрительность. «Любой еврей-националист, — говорил он в декабре 1952 года, — это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США».
Но как, с другой стороны, должен был вести себя руководитель государства, который видел в этом самом государстве потенциальную «пятую колонну»? Закрыть на нее глаза? После падения в СССР тоталитарного режима сотни тысяч евреев уехали из страны. И их отъезд, по большому счету, означал только одно: нежелание жить в СССР. Что вряд ли говорило и об их большой любви к созданному большевиками государству. И происходило это не в сталинские времена. Так можно ли предположить, что тогда, в конце 1940-х годов, отцы и деды этих самых евреев пылали любовью к режиму и вскормившей его стране? Сомнительно...
Да, евреи, конечно же, пострадали, но вряд ли их страдания могут перевесить чашу весов, если на нее положить все те страдания, которые вынесли представители других национальностей в СССР. И по сей день остается загадкой, как во времена еврейского террора умудрились стать лауретами Сталинской премии евреи А.Л. Барто, Б.Я. Брайнина, М.О. Вольпин, Б.Л. Горбатов, Е.А. Долматовский, Э.Г. Казакевич, Л.А. Кассиль, П.Л. Рыжей, Л.Д. Тубельский и еще несколько десятков человек?
А кинематограф? Р.Л. Кармен, Л.Д. Луков, Ю.Я. Райзман, Г.Л. Рошаль, А.Б. Столпер, А.М. Файнциммер... Кто были все эти люди? Да все те же преследуемые в стране евреи, получавшие заодно и Сталинскую премию!
Впрочем, были и другие евреи, отнюдь не обласканные вождем. И эти пострадали, как и немногочисленные юноши и девушки из разгромленного в августе 1950 года «Союза борьбы за дело революции». А собирались они ни много ни мало убить Маленкова, который считался в еврейских кругах главным антисемитом. Но пострадал от всех этих воинствующих юнцов отнюдь не Маленков, а... сам Абакумов. Из-за своего либерализма. Ведь именно он не дал серьезного хода делу, посчитав, что все эти мальчики и девочки способны «только на болтовню», а «серьезных террористических намерений у них не было».
Можно подумать, что такие намерения были у Каменева, Зиновьева или Бухарина. И подобное поведение министра госбезопасности могло говорить только об одном: вольном или, скорее всего, невольном смягчении режима. Ведь сложно себе представить подобное поведение того же Ежова в середине 1930-х годов.
Да, потом будут говорить о тех нескольких сотнях тысяч вагонов, в которых евреев должны были отправлять в «места не столь отдаленные». Но... никуда их не отправят. И обижаться на Сталина у них куда меньше оснований, нежели у крымских татар, чеченцев, балкарцев, ингушей и многих других национальностей, которые были изгнаны со своей исторической родины... Впрочем, Сталин бил не только евреев и космополитов, но и своих. В 1951 году он принялся за артиллеристов, и в декабре Совет министров принял постановление «О недостатках 57-мм автоматических зенитных пушек «С-60»».
Надо ли говорить, что были арестованы заместитель министра Вооруженных сил маршал Н.Д. Яковлев и многие имевшие отношение к этим самым пушкам люди. При этом Сталин не собирался останавливаться на достигнутом и в борьбе с врагами пообещал не щадить «ни отца родного, ни самых близких нам людей». Только на этот раз уже без Абакумова, который в июле 1951 года был арестован.
В 1951 году было извлечено из архива уже, казалось бы, раз и навсегда позабытое письмо Тимашук, и именно оно было положено в основу дела об «убийцах-врачах». Началась же эта история еще в августе 1948 года, когда работавшая в Лечебно-санитарном управлении Кремля Л.Ф. Тимашук написала письмо начальнику Главного управления охраны МГБ Н.И. Власику. «Считаю, — писала бдительная докторша, — что консультант и лечащий врач недооценивают безусловно тяжелое состояние А.А. Жданова, разрешая ему подниматься с постели, гулять по парку, посещать кино, что и вызвало повторный приступ и в дальнейшем может привести к роковому исходу».
Это во многом роковое для многих врачей послание было написано за два дня до смерти Жданова. Когда он умер, Тимашук отправила новое письмо, в котором сообщала о предложении Егорова и Виноградова «переделать заключение, не указывая на инфаркт миокарда». То есть скрыть именно то, о чем и предупреждала заведующая кабинетом электрокардиографии, жалуясь на то, что лечащие врачи не обращают должного внимания на показания кардиограммы о наличии у Жданова инфаркта.
Власик приказал создать авторитетную комиссию из известных профессоров под председательством П.И. Егорова, возглавлявшего Лечебно-санитарное управление Кремля. При вскрытии тела Жданова они пришли к выводу, что лечение было правильным, а заявление Тимашук безграмотно. О чем и доложили Политбюро.
Тем не менее до Сталина каким-то таинственным образом дошли сведения о том, что заявление профессоров не соответствует действительности, и Жданов действительно умер от инфаркта. Он приказал Власику не только как следует разобраться в этом запутанном деле, но и подвергнуть всех лечивших Жданова докторов агентурной проверке.
Однако и на этот раз Власик не обнаружил никакого криминала со стороны лечащих врачей, о чем и доложил Сталину. И тогда тот приказал передать «дело врачей» во Второе управление МГБ. Расследование ничего не дало, и письмо Тимашук ушло в архив.
Но есть и другая версия этого запутанного дела, согласно которой, 30 августа министр госбезопасности Абакумов передал заявление Тимашук Сталину. Тот, по словам Судоплатова, презрительно бросил: «Чепуха!» И приказал отправить его в архив. Власик переправил письмо начальнику Тимашук и своему давнему приятелю П.И. Егорову. Реакция последовала незамедлительно, и Тимашук была переведена в филиал больницы.
Почему о письме бдительной докторши вспомнили спустя целых три года? Причин тому было несколько. А начало всей этой истории положил арест в конце 1950 года за антисоветчину известного еврейского врача Я.Г. Этингера. Узнав, что в 1945 году этот врач пользовал секретаря ЦК А.С. Щербакова, следователь по особо важным делам подполковник М.Д. Рюмин обвинил его в убийстве своего высокопоставленного пациента и еще двух известных партийцев.
