Именно тогда НКВД был разделен на два самостоятельных наркомата — госбезопасности и внутренних дел. Во главе НКГБ Сталин поставил В.Н. Меркулова. В начале войны наркоматы снова объединили в НКВД под началом Берии. Но уже в 1943 году его снова разделили, и Берии достался ГУЛАГ.

Почему в столь важной для любого государства системе шли бесконечные реорганизации? Видимо, только потому, что Сталин был не очень доволен ее работой и подыскивал Берии замену. Возможно, это была только видимость, и Сталин просто опасался усиления столь решительного и жестокого человека, каким был Берия. К концу войны Берия стал одним из самых влиятельных людей в стране, и именно ему было поручено заняться атомной бомбой.

Работы с ураном начались еще в начале войны, однако Сталин не очень-то верил во все эти эксперименты. И только после того, как американцы сбросили на Хиросиму и Нагасаки атомные бомбы, он забеспокоился всерьез. Одно дело — донесения разведки, к которым он всегда относился более чем сдержанно, и совсем другое — груды развалин на месте цветущих городов.

Наличие атомного оружия у Америки означало еще и то, что она на какое-то время стала сильнее Советского Союза. А этого Сталин уже не мог вынести. 25 января 1946 года в присутствии Молотова и Берии Сталин встретился с академиком Курчатовым и посоветовал ему вести работы «с русским размахом», пообещав всяческую поддержку. Задача была одна: не считаясь ни с какими затратами, как можно быстрее создать ядерную бомбу. Ответственным за эту работу назначил Берию, которого в марте 1946 года сделал членом Политбюро.

Берия оправдал оказанное ему высокое доверие, и 29 августа 1949 года ядер-ная бомба прошла успешное испытание. Расцеловав Курчатова и Харитона, Берия тем не менее сказал: «Было бы большое несчастье, если бы у вас ничего не вышло!» На великих радостях он позвонил Сталину, надеясь на слова благодарности. Однако тот и не подумал поздравлять его. «Я уже знаю», — ответил вождь и опустил трубку на рычаг.

Благодарность Берия получит позже, и выразится она в специальном постановлении ЦК и Совета министров, которым они «за организацию дела по производству атомной энергии и успешное проведение испытания атомного оружия» наградят его орденом Ленина и Сталинской премией первой степени.

В сентябре Берия приехал к Сталину на Юг с докладом о выполнении задания по Первому комитету (атомные разработки) и показал фильм об испытаниях атомной бомбы. Именно эта встреча, по словам бывшего в курсе всех дел Власика, стала переломной в отношениях Сталина к Берии, и после двух лет довольно прохладного отношения к нему, он снова стал относиться к нему с некоторой долей уважения. Более того, он постоянно повторял, что без Берии никакой атомной бомбы у Советского Союза не было бы. И был прав. Не имели бы мы ни бомбы, ни того влияния в мире, какое Советский Союз игран до 90-х годов прошлого столетия.

Как и все достижения в нашей стране, создание ядерного оружия далось нам дорогой ценой. Жесткость Берии не знала границ, и получавшие от него задания люди, независимо от положения, знали: от успешного выполнения работы зависела их жизнь.

Власику новое приближение Берии не понравилось. При их отношениях ничего хорошего от него ему ждать не приходилось. Особенно он начал волноваться после извлечения письма Тимашук из архива. Ведь именно он проводил расследование в 1948 году и ничего серьезного не обнаружил. Потому и решил первым перейти в наступление и доложить Сталину о процветавшем в Грузии взяточничестве. Было проведено расследование, факты подтвердились, и, к великой радости главного охранника СССР, первого секретаря Грузии Чарквиани, сменил люто ненавидевший Берию Мгеладзе.

И он сделал все возможное для того, чтобы в общем-то совершенно обыкновенные уголовные дела о взяточничестве начали перерастать в политические. По той простой причине, что среди обвиняемых было очень много менгрелов, национальности, к которой принадлежал и сам Берия. Власик с Мгеладзе постарались на славу, и обычные взяточники превратились в государственных преступников, якобы контактирующих с зарубежными спецслужбами.

Как и во многих связанных со Сталиным делах, и здесь есть загадка. В то время как Власик утверждал, что Берия сумел после успешного испытания атомной бомбы восстановить сталинское доверие, Судоплатов даже не сомневается в том, что «менгрельское дело» задумал сам Сталин. При этом он ссылался на будто бы произнесенную Сталиным многозначительную фразу, что необходимо найти «главного менгрела».

И если он подразумевал под этим «главным менгрелом» самого Берию, то все рассказы о новом сближении вождя с Берией не стоят и ломаного гроша. Ну а если к этому добавить еще и то, что в последние месяцы жизни Сталин потребовал, если и не взять Берию под колпак, то установить за ним жесткий контроль, то верить надо, видимо, все же Судоплатову. Тем не менее именно Берии было поручено в самый разгар следствия сделать доклад о 34-й годовщине Октябрьской революции.

Очевидно, Берия нисколько не обманывался на этот счет и, чувствуя настороженность вождя, искал удобный случай разделаться с так подставившим его с «менгрелами» Власиком.

Умело играя на принимавшей уже маниакальные размеры подозрительности Сталина, Берии удалось-таки посеять зерна недоверия у вождя. Весной 1952 года эти самые зерна дали хороший урожай, и Сталин приказал создать комиссию для проверки работы Управления охраны во главе с Маленковым. Тот попросил ввести в ее состав Берию, который и стал главным разработчиком по ведомству Власика.

Уже через несколько дней было установлено, что Власик тратил на содержание дачи совершенно фантастические суммы. Трудно сказать, как, но Берии удалось представить неопровержимые документы и вызвать страшный гнев вождя. 29 апреля 1952 года прослуживший верой и правдой своему Хозяину столько лет Власик был уволен, а в декабре арестован. На первом же допросе он произнес свою самую знаменитую фразу: «Без меня не будет и Сталина!»

За Власиком последовал и Поскребышев, имевший неосторожность заговорить на XIX съезде о неудовлетворительной работе правоохранительных органов. И они очень быстро доказали ему: когда надо, работать они умеют. Казалось бы, Берия победил, но на самом деле он проиграл. И не только потому, что очень уж много близких ему людей были замешаны в «деле врачей» и «менгрельском деле».

Вряд ли особенное впечатление произвели на Сталина и выбиваемые из арестованного Абакумова признания о связях Берии с иностранными спецслужбами. Все это было уже скорее следствием, нежели причиной и естественными для Сталина издержками производства. Для этого он, собственно говоря, и брал Берию.

Истинная же причина такого отношения к Берии была в том, что он уже задумал основательные перемены во всех властных структурах. Для чего уже очень скоро введет в них целую группу мало кому известных в партии людей. И, судя по всему, Берии в них уже места не было, как не нашлось его и для уже раз и навсегда отработанного для Сталина материала в лице Молотова и Ворошилова.

Кто возглавил бы государство и партию, проживи Сталин хотя бы еще год? Это так навсегда и останется тайной. Как останется тайной и то, понимал ли

Сталин обреченность страны с такими лидерами, как Маленков и Микоян, или это все же был своеобразный протест уходившего первым и не желавшего с этим мириться вождем. И надо полагать, что только одна мысль о том, что, когда его не станет, страной будут править Молотов и Ворошилов, выводила его из себя.

5 октября 1952 года открылся XIX съезд партии. Зачем он был нужен Сталину, не собиравшему партийные форумы целых тринадцать лет? Да только для принятия некоторых решений. Его решений. Не мешало пополнить и состав ЦК, поскольку за тринадцать лет многие его члены умерли. Теперь даже партийный форум стал личным делом Сталина, и он назначил его открытие на... семь часов вечера. То есть на время, удобное в первую очередь для него.

Президиум был небольшим. Все его члены сжимались на левом фланге. Сам Сталин сидел в гордом одиночестве. Открытие началось с прославления великого учителя и вождя. Вряд ли на Сталина уже действовали все эти льстивые речи, и в перерыве он ушел и долго не появлялся.