Жадность подлетела к ладони и я тут же использовал Касание пустоты, посылая руку с оружием за спину Капитана. В другой ладони я сжимал СтарКоин. Это было максимально быстрое движение, на которое я только был способен. Быстрее Солнечной Короны, быстрее искаженной тени. В то мгновение, когда я послал Жадность сквозь Пустоту за спину Капитана, я приказал кинжалу забрать СтарКоин у меня с ладони. Желание, которому не могла противиться Жадность — сама природа этого кинжала требовала постоянно гнаться за наживой.

В эту секунду я чувствовал всю, что чувствовал кинжал. А Жадность чувствовала все, что чувствовал я.

— Бесконечная Жадность: Орбитальная Спираль.

Жадность завизжала, закручиваясь вокруг собственной оси и ревущей дрелью прошла насквозь тела Камиллы, пробивая ей спину, разрушая одновременно сердце и Звездного Ассистента и вырываясь из груди обливая меня фонтаном крови и врезаясь в подставленную ладонь со СтарКоином. Удар в спину был такой мощи, что Камиллу метнуло ко мне в объятия и я, с трудом, но все же удержал ее на руках. Великолепные волосы закрыли мне глаза, она схватилась зубами за мое плечо и закричала, но не от боли. В ее возгласе была печаль, титаническая, нечеловеческая утрата, которую невозможно было описать словами. И только в этот момент я не то чтобы увидел, я скорее почувствовал, что тот неизвестный стоит рядом со мной и что-то говорит. В этот раз я не видел губ, но все равно понял, что именно он сказал.

*1*

— Я даю тебе слово, Камилла, я завершу «Эпоху» и верну их домой. Ты можешь ни о чем не беспокоиться. Я не проиграю.

Она ничего не ответила, я только почувствовал, как по плечу стекают ее горячие, тяжелые слезы. Я покачнулся и завалился на колено, из-за Слабости не в силах удержать могущественную Волшебницу. Она вдруг оказалась очень тяжелой и свалилась у меня из рук, падая на колени.

— Победа, — сказал я, чувствуя, как к горлу подходит комок. — Победа, Мел, слышишь⁈ — закричал я.

— Да, дружище, слышу, — он оказался рядом, садясь рядом со мной и бережно поддерживая голову сестры.

— Малькольм, но если мы победили, какого хрена мне так тяжело? — зубы тряслись, а слезы градом стекали по щекам. Как если бы Капитан умерла, но тяжесть ее ношу досталась тому, кто победил сильнейшую Злую Волшебницу.

— Потому что теперь ты знаешь, даже если и не помнишь, — мягко ответил друг и приветливо улыбнулся.

— Я уничтожу их, — пообещал я. — Слышишь, Камилла? — я и сам не знал, почему сорвался на рев. — Я уничтожу ублюдков, которые заставили тебя выбирать! Вы смотрите, Организация Легиона Падших? Вы! — я использовал Первую Помощь и вскочил на ноги. — Вы следующие! Я убью вас всех! Малькольм, мы еще не закончили. Ты готов?

— Ты не против, если я посижу с ней еще немного? — тихо спросил Мел. — Мы так давно не виделись.

— Хорошо. Не волнуйся, я быстро справлюсь.

[Я]: Координаты всех оставшихся в живых злодеев.

[Женька]: Они все в одном месте. В куполе Сергея. Скорей!

Очередное учреждение и снова одиночество. Так он никогда не найдет для себя место, никогда не научиться вновь быть с кем-то. Нет, не так — не просто быть с кем-то, скорее — быть кому-то нужным. Желанным, необходимым. Но почему для него это так важно? Этими вопросами он задавался каждый день с тех пор, как остался один.

— Замечательный мальчик, но тяжеловато находит контакт с другими детьми. Знаете, как это бывает. Попробуем у вас.

— У нас все детки замечательные. Конечно, попробуем. Да, Сережа?

Сколько он слышал подобное? Устал уже считать, поэтому грустно кивал и прятал взгляд. Все эти места были одинаковыми. Целые древние замки, в которых жили извращенные образы настоящего детства. Брошенные, испуганные, нелюдимые — местные дети натягивали на себя те образы, что диктовал им царящий вокруг хаос. Они не знали другого обращения, а потому адаптировались так, как могли. Свет редко побеждал в таких уравнениях, Тьма всегда казалась куда эффективнее и проще. Этот детдом не стал отличием от других. Он видел и слышал все, что здесь происходило — но ему не было дело до тех пор, пока его не трогали. А его трогать никто и не собирался. Пока, однажды…

— Это новенькая девочка, Марьяна, — ее привели на урок музыки, где все дети занимались вместе. Такая чистая, такая красивая, но грустна и опустошена, как и все они. Пустые дети, в которых кто-то забыл положить любовь.

Он бы никогда не стал смотреть на нее, никогда не заметил бы, если. Если бы она не напомнила ему Любу. Его сестру. Как может быть жизнь такой ироничной? Сергей даже глаза потер, чтобы убедиться, что не почудилось. Те же непослушные длинные волосы, те же веснушки и крохотный носик. Тонкие пальцы и застенчивый взгляд зеленых широких глаз. Его сердце застучало с усилием впервые за несколько лет. Ему сделалось дурно с непривычки и он закашлялся.

— Влюбился что ли? — пошутил кто-то из детей, но он даже не отреагировал.

Эти звериные дети ничего не знали о его чувствах. Любовь? Она была младше его на несколько лет, совсем еще малышка. То, что Сергей испытывал к ней — это была любовь но не та, о которой говорили глупые мальчишки. Так родители любят своих детей. Чистая, безграничная, дарующая силы и надежду. Именно та, которую он так давно искал.

В тот день он хотел с ней поболтать. Но не знал, что следует говорить, поэтому просто наблюдал украдкой и не решался подойти. Да и она ни с кем не болтала. Ходила в одиночестве, как призрак или солнечный зайчик с волосами, цвета лесного пожара. Он несколько раз украдкой улыбался, но так и не решился подойти к ней хоть раз.

— Новенькую берем в оборот сегодня? — он услышал тревожные слова ближе к вечеру от группы из трех пацанов. Знал, чем они помышляют, но не думал, что она станет их целью так рано!

— Она же только пришла. Переждать надо!

— Да ты че? Видал, какая симпотная? Ее не сегодня завтра удочерят. Забей, сегодня идти надо, пока свеженькая.

Сергей не верил в то, что слышал. Надеялся, до последнего, что это окажется бредом, что ему послышалось. Трое пацанов постарше хотят позабавиться с ней и сделать это сегодня. Он не спал — лежал, ждал, когда скомандуют отбой, а потом поскорее выбрался из своей комнаты, не поднимая лишнего шума. Их комнаты были в разных местах, ему пришлось бежать, а сердце сжималось от мыслей о том, что он может не успеть.

«Только бы успеть», — думал он, не сбавляя темп.

Когда он открыл дверь и скользнул в комнату, даже не понял, что происходит. Только увидел во тьме зеленые испуганные глаза. Один из пацанов затолкал ей в рот носок и девочка не могла даже закричать. Ублюдок намотал ее прекрасные волосы себе на кулак и несколько раз приложился к виску девочки. Второй больно прижал живот коленом, а третий уже сорвал одеяло.

— Стоять! — рявкнул Серега.

— А ну заткнись, пока воспитатели не пошли проверять. Ты чего? Законов не знаешь? Пошел на х** отсюда!

— Сами пошли! — крикнул Серега, сжимая кулаки.

— Или ты че? С нами хочешь? Ну в очередь тогда становись, браток, — тот, который стягивал одеяло подошел к Сереге, ехидно улыбаясь.

Он ударил его прямо в эту ухмылку. Хотел еще раз стукнуть, но не успел — было темно и он не рассчитал расстояние. Старший врезал ему под дых и тут же в колено. Но Серега продолжал отбиваться, мотать кулаками и кричать. Его избили, так сильно, что он чуть не потерял сознание. Но девочки закричали и парням пришлось свалить.

— В следующий раз, ты труп, понял⁈ — крикнул один напоследок и засветил ему ботинком по печени.

— Скорей, спрячь его! — посоветовала одна из девочек Марьяне. Оболдевшая девочка даже двигаться не могла, только уселась на кровать и чуть спустила вниз одеяло. Сережа кряхтя смог перекатиться под кровать как раз до того, как в комнату забежали воспитатели.

— Чего орете? — грозно спросила женщина.

— Да это новенькая. Кошмар приснился наверное, — соврала одна из девочек.