Это было очень похоже на диковинный наконечник стрелы. Симметричный, с чуть изогнутыми режущими кромками, со сквозными долами возле древка, и с раздвоенным острием. Впрочем, это мог быть и наконечник копья, но не в моем случае. Таких совпадений не бывает. Это явно наконечник стрелы.

– Годится. – кивнул я, возвращая эскиз дяде Ване. – А бывало вообще такое, что клиенту не нравился эскиз?

– Один раз. – кивнул дядя Ваня. – Это был нынешний патриарх клана Висла.

– И что тогда делали?

– Держали, чтобы не брыкался! – хохотнул дядя Ваня, открывая лючок вместилища праны. – Эскиз сигмастера это же не просто рисунок от балды, это буквально‑таки научно построенная модель, от которой отказаться – все равно что отказаться от сигмы в принципе! Разумеется, можно перерисовать эскиз, подобра другие линии, чтобы результат получился схож по параметрам, но это будет очень долго и очень трудозатратно, а в большинстве случаев визуально все равно будет похож. А теперь, молодой человек, извольте предоставить свое рабочее тело!

– Подождите секунду, для этого мне лучше сесть. – предупредил я и сел в кресло. – Вы же сможете мое рабочее тело поместить в машину самостоятельно?

– Если оно у вас не воздух, не газ или не что‑то материальное, то конечно. – дядя Ваня пожал плечами. – До сих пор не понимаю, как сигмастер тех же Ратко делает им сигма‑смесь.

– Нет, у меня все вполне материально. – заверил я, поднимая руку. – Только если один момент… Вы говорили, что лучшее время для нанесения сигмы это период полного истощения, верно?

– Ну да. – нахмурился дядя Ваня. – Но я что‑то не пойму, к чему это…

– Я организую вам период полного истощения. – веско сказал я. – А вы сделайте лучшую сигму, которую только сможете.

И, не дожидаясь ответа дяди Вани, я закрыл глаза и вытащил из воздуха стрелу из чистой праны, уже готовясь к тому, что потеряю сознание.

И, возможно, не верну его…

Пришел в себя я от боли пополам со щекоткой. Неприятное и необычное ощущение поселилось в правой руке, над которой со своей чудо‑машинкой стоял дядя Ваня. Он лишь коротко глянул на меня, улыбнулся и продолжил работу.

На моей руке, почти симметрично шраму на левой, уже был намечен контур сигмы. Она была ярко‑фиолетовой, и будто бы слегка блестела. А дядя Ваня, орудуя жужжащей и дергающейся иглой руками, затянутыми в черные латексные перчатки, продолжал выводить аккуратные линии.

Это было и больно и приятно. И щекотно. И вкусно. Да, на языке поселился какой‑то странный вкус, словно банан со сливками ешь. А вот пахло плохо, потом и какой‑то застарелой грязью. В глазах вообще творилось что‑то непонятное – в одном взрывался пламенный салют, другой видел мир в черно‑белых тонах.

Все органы чувств будто сошли с ума, и центр этого безумия – моя правая рука. Словно я снова нюхнул везиума, только на этот раз – пальцами, и поэтому он добрался до мозга минуя легкие и не вызывая приступы кашля.

В какой‑то степени так оно и было.

Хотелось смеяться и плакать одновременно, утешать и злиться, прыгать от радости и лежать скулить, завернувшись в одеяло…

Теперь понятно, почему Ника в тот раз со мной так странно разговаривала.

Когда тебе колят сигму, разговаривать нормально просто невозможно.

Существовать нормально – невозможно.

Это были четыре часа самой лютой и безумной пытки, какую я только мог себе представить. Лютой и безумной – потому что в этот раз меня никто не держал, и я мог прекратить ее в любой момент.

Не мог, конечно. Прервать – означало бы поставить крест на всех моих целях и задачах. А я этого никогда не делал даже в той жизни. И уж тем более не буду делать в новой.

Когда дядя Ваня закончил, я чувствовал себя полностью опустошенным. Ощущение было даже хуже, чем после праноистощения. Такая же пустота, только не в теле, а в голове. В разуме. Перегруженное сознание просто вырубилось, оставив меня на время без эмоций, желаний и мотивации. Все, что я мог – это отстраненно констатировать этот печальный факт.

Хотя на самом деле он даже печальным не был. Просто факт.

Дядя Ваня заглушил установку, стер с моей руки кровь пополам с вытекшей сигма‑смесью, еще раз осмотрел рисунок под лампой и довольно кивнул. Встал, и, жужжа своими протезами, вышел из комнаты.

Через минут в комнату вошли Ника и Чел. Первым делом, даже не интересуясь, как я, они обе подошли к моей руке и внимательно на нее посмотрели. После этого Ника подняла глаза на Чел:

– Я же говорила, что он это сделает? Я же говорила, что он идиот?

– Говорила. – согласилась Чел. – Стало быть, я проспорила.

На меня, оказывается, тоже сварили кофе. Они заранее обо мне позаботились, потому что предполагали, что я снова перейду границу праноистощения.

У меня, в общем‑то, не было другого выбора.

Я сидел на кухне квартирки дяди Вани и пил вкусный горячий кофе. Тут было тесно из‑за того, что она не была рассчитана на такое количество посетителей разом, так что Кир и Майя не выдержали и вышли, сказав, что будут ждать в машине внизу. Остались лишь я, Чел и Ника – дядя Ваня был занят промывкой своей установки.

Когда кофе кончился, а мое самочувствие более или менее пришло в норму, я отставил пустую кружку и повернулся к Нике:

– А теперь объясни, что я опять сделал не так.

– Как обычно – все. – улыбнулась Ника. – Я же специально не заводила разговор о том, как ты будешь делать сигму, чтобы не затрагивать эту тему… Но, когда я увидела на стене как ты херачишь даргов стрелами из чистой праны, я поняла, что даже не буду ее затрагивать вовсе.

– Ты не делаешь проще. – вздохнул я. – Объясни, в чем проблема?

– Давай я? – внезапно вмешалась Чел. – Я хочу попробовать.

– Давай. – с готовностью кивнула Ника. – У тебя как‑то лучше получается объяснять.

– Самый базовый уровень управления реадизом – это управление собственной праной, стало быть. – радостно пустилась в объяснения Чел. Она наконец‑то окончательно пришла в себя и даже любимое словечко снова использовала. – Перекачка праны в различные предметы и материалы в попытках найти свое рабочее тело. Разумеется, поначалу юные реадизанейры пробуют управлять рабочим телом, свойственным для Линии своего клана, но не забывают и о других на случай, если что‑то пошло не так и налицо склонность к чему‑то другому. Так например произошло с моим отцом, которому воздух оказался ближе, чем пространство.

– Погоди. – я поднял ладонь. – Вот ты говоришь, пространство. А как вообще его использовать как рабочее тело? Как это делают Ратко?

– Ты торопишься, стало быть. До этого я тоже дойду.

Я кивнул, демонстрируя, что я весь внимание.

– Но это не единственный способ использовать прану. – продолжила Чел. – Сама по себе активная прана это гибкий материал, который вне тела реадизайнера способен принимать некую форму. Говоря точнее – ту, что ей придаст сам реадизайнер, стало быть. Таким образом, из праны можно творить любые конструкции, игнорируя рабочее тело, разумеется, лишь до тех пор, пока праны в организме хватает. Это то самое, что делал ты на стене – творил стрелы из чистой праны.

– И это было круто! – не смог не поделиться я.

– Безусловно. – кивнула Чел. – Но если бы это было оправдано, все реадизайнеры мира только так бы и делали и не делились бы ни на какие Линии. На самом же деле, такой метод жутко затратен, что и заставляет использовать рабочие тела. Рабочее тело это грубо говоря податливый материал, который реадизайнер заполняет праной и заставляет себе подчиняться. Примерно похожее делаешь ты, когда создаешь стрелы из праны – ты все равно что‑то да заполняешь ею.

– Пространство… – медленно произнес я, догадываясь, к чему она клонит. – Я заполняю ею пространство.

– Ты такой умница! – цокнула языком Ника. – Но такой тупица!

– В принципе, ты делаешь то же самое, что делают Ратко. – снова кивнула Чел. – В принципе, это же самое делают все те, кто на ранних этапах обучения творит конструкции из чистой праны. Заполнение пространства – суть этого метода. И те же Ратко, например – единственная Линия, которые не используют никкакого рабочего тела, потому что сказать "мое рабочее тело – пространство" и сказать "у меня рабочего тела нет" будет одинаково верно. Именно поэтому среди Ратко практически не встречается форсов – сплошь сенсы, их пранопотери чудовищны по сравнению с остальными Линиями и форсы Ратко просто не выдерживают конкуренции с форсами других Лигий. Именно поэтому конструкции Ратко, если все же доходит до их создания, минимальны по своему объему – все из‑за тех же пранопотерь. В принипе, нет ничего удивительного, что ты пришел к идее использования чистой праны – ведь в тебе есть какая‑то часть крови Ратко, а значит и склонность у тебя именно к их методике использования реадиза.