— Угу. Понятно. Значит, все-таки галлюцинация. Тогда не обращай внимания…

Пока Палач спускался с крыши, я не отрывал глаз от Серого Плаща. Тот уставился на меня и, казалось, решал какую-то сложную арифметическую задачу.

Пожалуй, даже хорошо, что я уснул именно сейчас. Нам все равно пришлось бы ждать до утра — сегодня первый поезд на Москву отправлялся только в четверть десятого. Мы приобрели СВ — двухместное купе. Хорошо, что не будет попутчиков, — мне совсем не улыбалось двое суток сидеть закутанным в это шмотье.

Кстати, на меня и так косились. Я таки приобрел Палачу темные очки, дабы он мог скрыть нестандартные глаза, но сам все равно оставался приметной фигурой, несмотря на все ухищрения. А как же — яркое майское утро, солнце бьет в глаза, на небе ни облачка, а я закутан по самые уши. Капюшон надвинут так, что лица практически не видно, а то, что все-таки видно, скрывает повязка. Со стороны я, наверное, напоминал какого-нибудь таежного егеря.

— Беляши! Горячие беляши! С мясом, с луком, с яйцами!

Бабка с беляшами расхваливала свой товар так аппетитно, что я мгновенно почувствовал, как у меня сосет под ложечкой. Палач тоже заинтересованно посмотрел в ту сторону и неожиданно произнес:

— Палач желает утолить чувство голода. Палач просит Якова приобрести ему несколько этих вкусно пахнущих предметов.

— А ты разве ешь? — поддразнил его я. На самом-то деле я помнил, как он уминал травку, но меня удивило, что ему, оказывается, не все равно, чего жрать.

— Палач нуждается в подпитке органической пищей. Еще Палач нуждается в энергетической подпитке, но сейчас аккумулятор Палача заполнен на восемьдесят пять процентов. По расчетам Палача, Палачу потребуется подключение к сети не раньше чем через шестнадцать суток.

— Угу. Бабушка, дайте нам беляшей…

— Пару? — привычно уточнила продавщица, уже открывая свою коробку.

— Нет, мало… Тебе сколько? Ладно, не важно. Вот, на все.

Бабуся ошалело воззрилась на пятисотенную купюру, а потом расплылась в довольной улыбке. Еще бы — мы только что приобрели почти половину ее товара! О таких покупателях мечтают все продавцы. Она деловито извлекла откуда-то огромный целлофановый мешок и наполнила его беляшами доверху. Оказалось, мало — она наполнила еще один, точно такой же. Вообще-то я даже не спрашивал, сколько эта жратва стоит, но всего вышло штук пятьдесят.

— Да куда ж вам столько, касатики? — озабоченно покачала головой бабуся, глядя, как растерянно балансирует с пакетами Палач. — Неужели вдвоем все съедите?

— А вот смотри! — прохрипел я, отправляя в пасть сразу три беляша. Разумеется, перед этим я отвернулся — не следовало показывать кому попало, что скрывается под моей повязкой.

Палач не отставал. По-моему, он даже не пережевывал — просто пихал свой завтрак в рот, как пихают мясо в мясорубку.

— Палач испытывает приятные ощущения, — в перерыве между пятым и шестым сообщил он. — Палачу нравится насыщаться этими предметами.

Я его не слушал. Дело в том, что в это время я внимательно прислушивался к собственным ощущениям, отчаянно молясь, чтобы это оказалось именно тем, чем кажется. Я почувствовал вкус беляшей! Очень слабо, но чувствовал! Быть может, мои вкусовые рецепторы наконец-то начинают просыпаться? Вот было бы хорошо…

— Палач сыт, — констатировал мой партнер где-то после двадцатого беляша.

Мне тоже больше не хотелось. В огромном пакете сиротливо бултыхалось еще штук пять беляшей. Свернув целлофан, я кое-как запихнул его в карман. По дороге доем.

До отправления нашего поезда оставалось еще часа два, и мы заглянули в зал ожидания. Я купил в газетном киоске авторучку и журнал с кроссвордами и уселся их разгадывать. Палач и вовсе не скучал — он вновь впал в то же оцепенение, что в прошлый раз.

Впервые в жизни я держал в руках ручку. Это оказалось неожиданно неудобно — второй большой палец мешал ухватить ее так, как мне представлялось естественным. Через некоторое время я все-таки наловчился, но в этот момент я поймал пораженный взгляд мальчишки, сидевшего напротив меня. До меня дошло — я ведь снял перчатку с правой руки, чтобы поудобнее держать ручку, а под ней у меня… правильно. Семь длинных серых пальцев, похожих на лапки какого-то диковинного насекомого. Хорошо еще, когти не выпустил, а то был бы здесь кошмар на улице Вязов, часть… не помню какая.

Пока пацан не опомнился, я быстро вернул перчатку на ее законное место. Это вывело его из оцепенения, и он быстро зашептал что-то папаше, который тоже внимательно изучал газету. Свою, естественно. Разумеется, я слышал все до последнего слова — он лепетал, что у меня-де семь пальцев и вообше я похож на пришельца из измерения Икс. Интересно, а это где такое? Папа недовольно выслушал свое чадо и тихо приказал сыночку не придуриваться. Потом он смерил меня подозрительным взглядом — я старательно наклонил голову пониже, чтобы он даже краем глаза не заметил моего лица.

Я было решил, что на этом инцидент исчерпан. Но не тут-то было. Мальчишка попался настырный, он упорно продолжал доказывать отцу, что у меня семь пальцев и они явно нечеловеческие. Отец раздражался с каждой секундой все сильнее, но под конец не выдержал.

— Извините, пожалуйста, — насколько мог вежливо обратился он ко мне. — Вы не покажете моему пацану свою ладонь? Понимаете, ему там померещилась какая-то, чепуха…

— Нет, — грубо огрызнулся я.

— Да ладно, что тебе, трудно, что ли? — Мужик сам не заметил, как перешел на «ты». — Сними перчатку на секунду, пусть посмотрит!

— Нет! — повысил я голос.

По-моему, мой жуткий хрип только сильнее уверил папу, что со мной что-то не в порядке. Он задумался, что ему в этой ситуации делать. Самолюбие не позволяло сдаться вот так просто, а в то же время хрен его знает, кто я такой.

Связываться неизвестно с кем ему явно не хотелось.

— Мужик, ну тебе трудно или как?! — наконец решился он. — Ну видишь, вбил пацан себе чего-то в голову, ну и покажи ему!…

— Палач желает знать, досаждает ли Якову данный объект, — неожиданно прозвучал монотонный голос — киборга-убийцы. — Палач предлагает устранить данный объект.

— Не надо, — прохрипел я, заметив, как перекосился наш собеседник, — Хочешь посмотреть мою руку? На, смотри!

Я резко сдернул перчатку, одновременно выпуская когти. Узрев эту жуткую конечность, сынок возбужденно завизжал что-то вроде: «Вот видишь, вот видишь!» — а отец переменился в лице, сильно побледнел и поспешил побыстрее смыться от греха подальше.

Я проводил его взглядом, спрятал когти, надел перчатку и довольно расслабился. Имелось крохотное подозрение, что сейчас эти двое кому-нибудь старательно на меня стучат, но почему-то я в этом сильно сомневался. В конце концов, в Уголовном кодексе РФ не написано, что иметь семь пальцев запрещено.

Когда мы уже заняли наши места в купе и поезд тронулся, я вновь заметил этого типа. По-видимому, они с сыном кого-то встречали — теперь с ними были две женщины. Все четверо стояли на перроне и оживленно беседовали. Самое любопытное, что речь велась обо мне, — это я услышал даже сквозь толстое стекло.

На миг взор мужчины упал прямо на меня, и он окаменел на месте. Внезапно мне захотелось пошутить. Я поднял руку и резким рывком сдернул с головы капюшон, очки и маску. Увидев то, что скрывалось под этой незамысловатой маскировкой, мужик схватился за сердце и зашатался. Когда я снял плащ и продемонстрировал полный набор моих многолезвенных рук, он окончательно впал в кому. Он даже не мог ничего произнести, только открывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная на берег. Что было дальше, я уже не видел — поезд унес нас слишком далеко, а заглянуть за угол невозможно даже с моим сверхзрением.

Колеса стучали мерно, убаюкивающе, и вот сейчас я вздремнул бы с удовольствием, но, к сожалению… Палач сидел напротив и с интересом таращился в окно. Один раз он даже просунул голову сквозь стекло, но я тут же вташил его обратно. Не хватало еще, чтобы машинист в своем зеркальце заметил такое чудо! Вряд-ли, конечно, но мало ли что бывает…