Дальше уже можно догадаться. Мне и безвременно погибшей шестой модели тоже был вживлен чужой мозг. Но на сей раз — человеческий. Чей — неизвестно. Во всяком случае, здесь об этом не говорится. Итак, раньше я все-таки был человеком. Вот только остается неизвестным, получили ли эти доктора мой мозг уже после моей смерти, или я прямо тут поблизости и скончался? Где-нибудь на операционном столе? В любом случае вся информация, прямо или косвенно касавшаяся моей личности, была стерта. Сама стерлась или кто-то постарался, теперь уже вряд ли удастся определить. Сохранилась только нейтральная — та, которая может иметься у любого гражданина России. Знание языка, современных реалий, кое-какие сведения из разных областей, научных и не очень, прочтенные книги и просмотренные фильмы, ну и все такое прочее.

А вот интересно — я еще какие-нибудь языки знаю? В смысле кроме русского? Так, так… пороемся в извилинах… нет. С сожалением вынужден констатировать, что, кроме нескольких обиходных французских фраз, никаких других языков не откопалось. Ну там еще с десяток английских слов, столько же немецких, три-четыре испанских и итальянских. Обычный багаж человека, никогда других языков не учившего. Но в школе я, наверное, изучал французский — на нем я хоть и с трудом, но способен выдавить предложение-другое.

И все-таки что тут еще сказано о мозге для «модели № 5»? Та-ак… Для шестой использовался женский мозг… бедная мадам, какое, должно быть, потрясение она испытала… Видно, оттого-то она и скончалась. От лишних нервов. Не все же такие твердокаменные, как я… блин, даже как-то невольно начинаешь гордиться собой… Но что там обо мне?… А, вот. «Для пятой модели взят мозг мужской… нетронутый тлением… неповрежденный…» Ага, дальше еще интереснее. «При жизни объект обладал ростом, равным росту „модели № 5“, и таким же объемом черепной коробки… легкое расстройство психики… лунатизм… неврозы… шизофрения в начальной стадии… характер стойкий, нордический…» Ну прямо досье из гестапо! А где более точные данные? Хоть возраст мой назовите, а то я даже не знаю, молодой я еще или уже пенсионер! Хотя догадываюсь, подобные вопросы их волнуют слабо…

Однако сюрпризец! Это я, выходит, чуть ли не сумасшедший?! А что же они, чего получше не нашли? И почему сейчас я в себе никаких отклонений не замечаю? Может, я, конечно, где-то и ошибаюсь, но, на мой взгляд, со мной все в порядке. Или сумасшествие стерлось вместе с памятью? Да нет, не может быть.

Нет, ну е-мое! Что же это делается?! Заманили случайного человека,.прикончили… что-то я сомневаюсь, что они мои мозги по почте заказали, скорее уж просто взяли кого-то, кто под руку подвернулся… да вот хоть охранника какого-нибудь, им такими и положено быть — крепкими, здоровыми, флегматичными… хотя, конечно, лунатизм и все такое…

Но ладно бы просто прикончили, так ведь еще и запихали после смерти в тело своего драгоценного биооружия! Слово-то какое… нет бы просто — монстр. Монстр Франкенштейна, вот кто я такой… В баке родился. Папа мой — докторский скальпель, а мама — трубка с раствором.

Ладно, нервы у меня крепкие, выдержу. В конце концов, в моем положении есть и светлые стороны. Подумаешь, монстр, зато с крыльями!

Успокоившись на этой мысли, я методично и скрупулезно исследовал эту дурацкую лабораторию, ставшую для меня родильной палатой. Работать сразу шестью руками было немного непривычно, но я быстро освоился. К хорошему легко привыкаешь, и, надо признать, шесть рук куда удобнее двух. А эти когти! Никаких инструментов не надо, отлично заменяют все что угодно — от отвертки до кусачек.

В помещении имелось несколько шкафов различного размера, но, увы, ничего интересного я в них не отыскал. Всякие банки-склянки, ножи-скальпели и тому подобный никчемный мусор. Один был до отказа заполнен всяческого рода бумагами, в которых уважаемые профессора подробно описывали процесс создания меня и моих предшественников. Правда, продолжались эти записи только до 1996 года. Скорее всего, именно тогда их стали заносить в память компьютера. Жаль, что он разбит, там-то уж наверняка бы отыскалась какая-то информация о моем доноре… В смысле о том несчастном, который одолжил мне свой мозг. Жаль его, кем бы он ни был… А вот интересно: я — это он и есть или все-таки я — пятая модель проекта «ЯЦХЕН», а тот неизвестный не имеет ко мне никакого отношения? То, что у меня его память… ну какая-то ее часть… еще ничего не означает — мало ли у кого чья память? Ладно, с этим мы разберемся. Для начала следует узнать, кем он был. А то если депутат Госдумы — это одно, а если уголовник — совсем другое.

Итак, с лабораторией мы покончили, и есть хочется все сильнее, так что, пожалуй, самое время эту лабораторию покинуть. Тем более что надоела она мне уже хуже горькой редьки… Хорошо еще, что не пришлось процарапываться сквозь дверь, хватило отодвинуть задвижку.

Ух! Ну и коридорище! Километра, может, и нет, но уж половинка — точно. Мой личный роддом в самом конце, на отшибе. Представили, видать, мудрецы занюханные, каких делов может натворить проект… а, ладно, просто Яцхен. Имечко так себе, но пока и такое сгодится. Надо же себя как-то называть?

Та-ак, а это еще что такое? Еще один труп. Стоит себе возле стенки, словно так и надо, но явно мертв. А почему тогда не падает? Во как! Это кто ж его, бедолагу, ломиком к стене прибил?! Да как глубоко ломик-то загнали —из груди доктора только самый кончик виднеется! По всему видать — тот же самый маньяк, что доктора Стеклова оприходовал. Почему-то мне все сильнее кажется, что живых на базе «Уран» я уже не встречу…

А тебя-то как зовут, болезный? Карточка на груди имеется, но уж больно кровищей забрызгало… Вот ведь! Точно бы стошнило, кабы не мои нервы! Фамилия заканчивается на «тин», но это мне ничего не говорит. По крайней мере, этот не доктор —ассистент всего лишь.

Через пару минут я напоролся на очередного мертвеца. Этот, похоже, перед смертью пытался куда-то ползти — по позе видно. Но уж больно зверски его прикончили — брюхо распороли и кишки вытащили. Интересоваться фамилией уже не хочется. Хм-м, забавная штука получается… Что же выходит, весь персонал базы действительно мертв? Значит, я здесь один? Но в таком случае рано или поздно сюда непременно кто-то должен явиться — какой бы секретной база ни была, но ведь кто-то о ней все-таки должен знать, и кто-то, без сомнения, поддерживает с ней связь. А что, интересно, подумают спасатели, найдя кучу трупов, а рядом с ней гордого меня? Тут и к гадалке не ходи — меня же и запишут в главные подозреваемые. А из-за моих… необычных внешних данных меня, скорее всего, не станут арестовывать и отправлять на допрос с последующим следствием и судом присяжных. Тут же и расстреляют. Природная броня — штука хорошая, да только вряд ли у парней, что прилетят инспектировать эту базу, не окажется приличного оружия. А от хорошего автомата вряд ли защитит даже эта скорлупа… Шарахнут разок в башку — и полетела душа в рай… во второй раз.

А жить хочется. Я слишком молод, чтобы умирать, мне всего несколько часов от роду… Лучше по-быстрому исследовать эту базу, собрать все, что касается моей личности, и сматываться подобру-поздорову. Ну их всех с этими дурацкими экспериментами! Устроили тут остров доктора Моро, а я расхлебывай!

Хорошо бы еще, конечно, попытаться выяснить, что за чертовщина здесь стряслась. Тип, который смог истребить такую кучу народу… хм-м, а с чего я, собственно, взял, что он был один? В общем, от такого типа или типов добра не жди. Совсем не факт, что, закончив со своим, без сомнения, тоже чем-то оправданным делом, он отправился домой пить пиво и смотреть футбол.

Следующие несколько минут я осматривал ближайшие лаборатории. Большинство дверей были открыты, а то и распахнуты настежь, но встречались и запертые. Пришлось поработать когтями, и, надо признать, они проявили себя с самой лучшей стороны. Достаточно было провести одной из рук по замку, и он печально падал на пол.