Однако выяснилось, что змеи и хищники — далеко не единственные животные, которых стоит опасаться. Например, на этом острове кишмя кишат сухопутные пиявки. Они буквально полчищами сидят на кустарниках вдоль троп — дожидаются, пока мимо пройдет какой-нибудь ящер, нелетающая птица… или единственный в этом мире человек.

Первую пиявку я подцепил в самом начале пути. Но обнаружил я ее гораздо позже — эти твари кусаются совершенно безболезненно, так что неладное я заметил только когда пиявка раздулась до размеров теннисного мяча. И меня еще спрашивают, почему я ненавижу кровососов!

Избавиться от чертовой бестии было нелегко. Я слышал, что пиявок нельзя просто так отрывать — рана загноится. Надо посыпать ее солью или намазать йодом… только нет у меня ни соли, ни йода. Еще можно прижечь сигаретой — но зажигалку я оставил дома. Пришлось перебороть отвращение и использовать собственную мочу — гадко, противно, но все лучше, чем таскать на себе такую погань.

Надо было все-таки остаться в одежде. Пиявки — это еще хуже жары.

А потом начались кровососы летающие. Их здесь было не так уж и много — в сибирской тайге гнуса больше на порядок. Тем не менее, мне постоянно приходилось отмахиваться от комаров, москитов или как называются эти местные бестии. Это яцхену хорошо — его комары не трогают, мухи не кусают… ай!..

Укусили. Какая-то особенно крупная муха ужалила меня в шею. Я ее тут же прихлопнул, но боль никуда не исчезла. Надеюсь, эта гадина не ядовитая, а то ведь загнусь я здесь.

Чтобы хоть как-то защититься, я намазался грязью. Негигиенично, но от комаров защищает неплохо.

Добравшись до знакомого родника, я первым делом напился. Пить хотелось мучительно. При этом я старательно отгонял мысли о том, что местная вода должна просто кишеть микробами. Единственная надежда, что местная микрофауна для человека не опасна. Приматов-то в этом мире нет, да и вообще с млекопитающими не густо.

Шанс, конечно, невелик, но что мне еще делать, спрашивается? Умирать от жажды? Я слышал, что в джунглях воду можно добывать из растений-водоносов, но черт меня возьми, если я знаю, как они выглядят. Тут вообще большая часть флоры незнакомая — пока что я узнал только кокосовую пальму.

Напившись, я внимательно изучил свое отражение в воде. Ничего лицо. Прекрасно помню, как я выглядел до гибели и превращения в яцхена. Совершенно иначе выглядел. Тогда я был весь каким-то… каким-то… в общем, не красавец. Огромный подбородок, заячья губа, залысины. Теперь же у меня нормальное человеческое лицо.

Наполнив калебас этой подозрительной водой, я двинулся в обратный путь. По дороге набрал фруктов, которые заприметил еще в бытность яцхеном. Мелкие зеленые зернышки, похожие на фундук без скорлупы, но очень сладкие и сочные. Крупные фиолетовые плоды, похожие на сливу, но вкусом скорее напоминающие яблоки. Темно-розовая грушеподобная фигня, растущая на некоторых кустах — совершенно безвкусная, но неплохо утоляющая голод. Желтые дыньки размером с два кулака — удивительно нежные и удивительно скоропортящиеся. Их я съедал сразу же — они начинали пованивать уже через пару часов.

Я опять-таки отгонял от себя мысль о том, что какие-то из этих плодов могут оказаться вредными или вовсе ядовитыми. Дегустаторов и химических лабораторий у меня нет, а есть хочется. Конечно, я пробовал их по чуть-чуть, проверяя, нет ли неприятных ощущений. Один орех, довольно аппетитный на вид, я есть не рискнул — у него был какой-то едкий привкус, и это показалось мне подозрительным.

Не дойдя пары сотен метров до своей поляны, я поставил калебас на землю, достал из трусов ковчежец с Пазузу и выставил его перед собой. В кустах что-то зашуршало.

— Уйди, а?.. — устало попросил я.

— Как ты узнал? — злобно проворчало что-то в кустах.

— Догадался.

Яцхен выбрался наружу и плюнул на землю. Там, куда попала кислота, трава сразу начала растворяться. Я невольно вздрогнул, представив, как он плюет в меня.

Выглядел яцхен гораздо лучше, чем позавчера. Руки все на месте, ножка целенькая, нигде ни единой царапины. Здоровенький, как баклажан. На меня смотрит с явным вожделением и разве только не облизывается.

Интересная штука, которую я обнаружил в своем новом теле — чувство Направления. Конечно, не то же самое, которое было раньше. Просто нечто вроде компаса, настроенное персонально на яцхена — теперь я чувствую, в каком он направлении и на каком расстоянии. Нетрудно догадаться, что это досталось мне в наследство от энгаха, чье тело я занял. Точно так же Джемулан в свое время разыскал покойного Рубаку.

Не знаю, сохранилось ли Направление у яцхена. Вполне возможно, что без Рабана он уже не может его нормально использовать. На это указывает то, что он не напал на меня в джунглях, а подстерег здесь, на пути обратно.

— Чего пялишься? — спросил я у яцхена.

— Съесть я тебя хочу, — честно ответил тот.

— Думаешь, получится?

Яцхен молча шагнул вперед. Я так же молча отступил назад. Я прекрасно помню, на какой дистанции яцхен может убить человека быстрее, чем тот успеет моргнуть. Девять с половиной метров. Подпущу его ближе — и я стопроцентный труп.

— Еще один шаг — натравлю Пазузу, — предупредил я. — Уйди с дороги.

Ему ведь не хочется погибать. Совсем не хочется. Он теряет гораздо больше, чем я. Я теряю всего лишь одну человеческую жизнь — не слишком долгую, не слишком роскошную… черт, я живу в необитаемом мире! Не такая уж большая потеря. А вот он… он теперь демон. А если поглотит меня — станет архидемоном. Бессмертным, всесильным архидемоном. Понятное дело, что ему не хочется рисковать всей этой радостью.

Немного подумав, яцхен взмахнул крыльями и взлетел. Я проводил его взглядом, сунул Пазузу обратно в трусы, взвалил на плечо калебас и поплелся домой.

Прошла неделя. Я понемногу начал приспосабливаться к новым условиям. Человек ко всему может приспособиться, дайте срок.

Добывать пищу мне теперь сложно. Это яцхену легко — нашел дичь, тут же моментально догнал, расчекрыжил и сожрал. А человеку без оружия, без капканов приходится куда как труднее. Поэтому, когда закончилось мясо, я перешел на фруктовую диету — к счастью, съедобных плодов в здешних джунглях хватает.

Еще я начал ловить рыбу. Удочку сделал сам, из подручных материалов. Удилище — из тонкой жерди. Леску сплел из собственных волос. В качестве крючков использовал колючки одного местного растения — изгиб как раз подходящий. На наживку пошли комары и мухи. Жаль, ходить за рыбой далеко — ближайшая речка отсюда в трех километрах с гаком. До моря и вовсе не доплюхать.

Пробую и охотиться. Даже сделал оружие — рогатку. Пришлось немало потрудиться, прежде чем я отыскал подходящую рогульку. Вот с резинкой было проще — ее я вынул из трусов (чтобы не спадали, подвязал их тонкой лианой). Ну и камней набрал. Теперь тренируюсь стрелять по мелким птицам — результаты пока что нулевые, но Рим тоже не сразу строился.

Голым по джунглям я больше не хожу. Уж лучше изнывать от жары, чем кормить своей кровью пиявок и гнус. Неделю назад меня ужалила какая-то муха — до сих пор мучаюсь. Ранка на шее воспалилась, опухла и немилосердно болит. То ли эта тварь была ядовитой, то ли я подхватил какую-то заразу. Надеюсь, это не слишком серьезно — до ближайшей больнички отсюда топать и топать.

Интересно, насколько у этого тела хороший иммунитет?

Последние полчаса я занимаюсь изготовлением новых башмаков. Вчера нашел в джунглях дерево, похожее на бразильскую гевею — с латексным соком. Жидкий и текучий, на солнце он очень быстро застывает, превращаясь в натуральный каучук. Вчера вечером я сделал несколько надрезов, подставил под них половинки кокосовых орехов, а сегодня принес добычу сюда. Теперь обмазываю латексом ступни — первый слой, второй, третий… Если все пройдет нормально, у меня получатся отличные водонепроницаемые ботинки. А что — голь на выдумки хитра.

Вороша веткой угли, в которых запекались собранные утром улитки, я лениво размышлял о смысле жизни. По всему получалось, что смысла у моей жизни нет, и это меня огорчало.