— Гадость, — он высунул язык, как собака, и припрятал пару флакончиков в большой карман на животе, который открылся на его хламиде, как рот.

— Нечего тянуть в рот всё подряд, — ворчливо заметила Алоиза.

Перед глазами быстро заклубился зеленоватый свет, снова смазывая картинку и перемещая нас в лазарет. Появились мы в коридоре возле двери в палату с больным ребёнком. Оттуда вновь слышались крики и подвывания. Всклокоченный мужчина в белом халате с завязками на спине, выскочил и чуть не столкнулся с милордом.

— Магистр, — он низко поклонился и с облегчением вздохнул. — Как я рад, что вы здесь. Это вопиюще!

— Что случилось? — я тихо спросила милорда Мелфи, переводя взгляд, видимо, с целителя на него. Руки мелко подрагивали. Ощущение неприятностей чётко угнездилось внутри.

Магистр не ответил, а быстро первым вошёл в комнату, кивнув целителю, и коротко приказав увести мать девочки... Я зашла следом, выглянув из-за широкой спины мужчины.

— Что вы наделали! — женщина выглядела безумной, сопротивляясь в руках целителя, пока тот не надавил ей на шее на несколько точек.

Стоило им выйти. и я наконец-то посмотрела на кровать, на которой недавно оказывала помощь ребёнку. Сейчас на ней лежала другая девочка. Она была похожа на прежнюю малышку, только старше — лет десяти. Маленькое синее платьице, разрезанное, валялось на полу. Ребёнок метался в бреду.

— А где? — мой голос сорвался. До меня стало доходить, что это я активировала стремительный рост ребёнка, щедро поделившись Стихией жизни. Моя самонадеянность стоила жизни ребёнку. Как я могла забыть: первое правило для оказания помощи — не навреди!

Магистр уже водил тростью над ребёнком, выписывая сложные фигуры и вливал зелье за зельем, которые ему подавал дух-хранитель, доставая из своего бездонного кармана, помогая разжимать с силой сцепленные зубы малышки. Она постепенно успокаивалась, утихала и через некоторое время забылась глубоким сном.

Я стояла, прислонившись к плечу леди Стэнтон, ни жива, ни мертва. Тётушка спокойно комментировала всё, что происходило, словно решался не вопрос жизни и смерти девочки, а было объяснение урока. Урока, результатом которого могла стать смерть.

— Никогда нельзя напрямую воздействовать силой Стихии жизни на не магов. К ним применяются только настойки и зелья, специально напитанные и подготовленные. Только твой отец научился дозировать вещества так, что это не влечёт за собой последствий. А ты ещё и нить не оборвала.

— Почему вы сразу не сказали мне про нить? — голос дрожал, внутри всё подрагивало от напряжения.

— Я тебя сразу отвела к Рейвену. Только он мог остановить рост ребёнка. Правда, — она тяжело вздохнула, — процесс необратимый. При этом сознание у неё осталось четырёхлетней, а вот тело, сама видишь. Я говорила, что пожалеешь.

Тем временем магистр завершил все свои действия.

— Пойдёмте. Здесь нам больше делать нечего. Алоиза, распорядись о компенсации матери.

От стыда я готова была провалиться сквозь землю. Почему я так необдуманно поступила? Почувствовала себя всесильной? Умнее всех? Как я могла применять совершенно не изученный мною метод? Всё потому, что на принце сработало.

— Скажите, а если бы она была магически одарённой? Также было бы?

— Нет, — магистр сделал тростью несколько пассов и, выйдя из здания под холодный пронизывающий ветер, мы оказались под магической защитой. Мы пересекали площадь к замку неспешным шагом. — Магия жизни поступит ровно в том объёме, который нужен для исцеления, а излишек рассеется. Хотя в твоём случае ни в чём нельзя быть уверенным. Завтра продолжим наши занятия с этого. А сейчас неплохо бы поужинать. Все уже в сборе.

К ужину было принято переодеваться, и леди Стэнтон, уверенно подхватив меня под руку, повела в мои покои.

Стоило мне остаться одной, как на меня накрыло тихой истерикой. Нет, я не рыдала в кулак, а, присев на стул возле трюмо, дышала часто рваными короткими вдохами.

Мысленно я успокаивала себя тем, что в итоге ребёнок жив, хотя и перенёс страшные мучения. Ведь шанса ей не оставляли. А что будет дальше? Стоило об этом поговорить с магистром при следующем нашем занятии.

В дверь не постучали — поскреблись. Противно до ужаса. Звук вывел меня из себя. Я резко подлетела к двери, забыв, что достаточно просто сказать, чтобы вошли. Но открыть дверь не успела. Передо мной возник дух-хранитель собственной персоной.

— На.

Он протянул мне прозрачный пузырек с настойкой.

Я с сомнением посмотрела на флакончик. Как-то без совета с магистром пить ничего не хотелось. Поведение духа было несколько эксцентричным. Настораживало. Хотя, кто его знает, как они должны себя вести?

— Что это?

— Это тебя успокоит.

— Навсегда упокоит? — хмыкнула и взяла пузырек. Всё-таки существо проявляло заботу. Возьму, но пить же не обязательно.

— Ты смешная. Я служу вашему роду много тысячелетий. Пока живы Мелфи, жив и я. Чем больше вас, тем я сильней. Хозяин рад твоему возвращению.

— Ладно. Как принимать это чудо-средство? — я занервничала, время поджимало. Можно было отказаться от ужина, сославшись на головную боль, но это было бы проявлением трусости.

— Три капли на стакан воды, — стакан с водой тут же материализовался в когтистой руке.

Пока я отмеряла зелье и возвращала флакон, то обратила внимание, что дух всё так же ходит босым.

— У тебя нет обуви?

— Я не чувствую мир так, как ты. И я должен соприкасаться с ним полностью, чтобы ощущать энергию нашей родовой земли.

— А платьюшко не мешает? — поинтересовалась, рассматривая балахон до колен цвета молодой майской травы. Сейчас на нём по краю горловины лодочкой появились золотистые знаки.

Дух оживился, задорно поблескивая глазками, и убрал платье в тот самый момент, когда я махнула за себя стакан с успокоительным.

— А я хозяину говорю, что так лучше. А он: «Неприлично!»

От увиденного я поперхнулась и прыснула жидкостью назад, брызгая на хранителя. Естественно, до него не долетело ни капли. Все испарилось на подлёте.

Передо мной стояло обнажённое тело мужского телосложения с прокачанными кубиками пресса, красивыми грудными мышцами, но без первичных половых признаков. Кожа была покрыта мелкими перламутровыми чешуйками, очень плотными, и такого же молочного цвета, как открытые до этого участки. А ещё это непосредственное существо, красуясь, повернулось ко мне спиной, поигрывая мышцами спины, как бодибилдер.

— Правда, красиво?

— О, да! — эстетически — однозначно. — И такую красоту нужно обязательно прятать.

— Как скажешь, маленькая хозяйка.

К счастью, платье вернулось на своё место в ту же минуту.

Я только выдохнула, как в двери опять постучали.

На этот раз это была Китти. За мгновение до открытия двери дух благополучно исчез, забрав с собой флакон с зельем.

При помощи горничной мои сборы завершились молниеносно. На этот раз я была в зелёном платье с градиентом цвета от тёмного к светлому. Хоть оно и было абсолютно закрытым, но верхняя часть кокетки и рукава были из полупрозрачного переливающегося газа, целомудренно прикрывавшего обнажённые плечи.

Я уже готова была идти в столовую, как в дверь снова постучали. На пороге остановился магистр, ожидая приглашения в комнату. В руках он держал чёрную прямоугольную коробку-футляр для драгоценностей.

— Цвет нашего рода — зелёный, камень — изумруд, металл — белое золото. Я принес тебе подарок, Мирайя.

Мужчина открыл крышку футляра. На бархатной подложке лежал полный комплект изящных украшений.

Магистр достал тонкий венец и подошёл ко мне. Я с восхищением смотрела на тонкую работу ювелиров. В этот раз роскошности было в меру, не так, как с украшениями с рубинами.

— Позволишь? Отец дарит первые украшения дочери на пробуждение силы.

Он улыбнулся немножко грустно. Я только кивнула. Магистр водрузил венец на мою голову. Пока он это делал, то я заметила на его пальце перстень в тон моим украшениям. Верховный маг застегнул лёгкое ожерелье. Подал служанке серьги, чтобы она помогла, и последним дал мне перстень с крупным камнем. Внутри камня очень красиво подрагивал свет.