Девочка меня узнала, но, стесняясь, спряталась за юбку матери. Это выглядело бы комично, ведь девочка была ростом почти с мать, не знай я, что ребёнок ведет себя соответственно своему биологическому возрасту. Печально вздохнув, я сняла с пояса кошель и протянула его теперь уже садовнице.

— Это для девочки. Дети быстро растут.

— Леди...

Китти шикнула на неё, поправляя.

— Миледи!

— Миледи, — грузно затопталась на месте женщина, — спасибо вам. Я тогда сгоряча вам нагрубила. Но позже поняла, что главное — это то, что Верея жива и радует меня каждый день. А то, что вытянулась вверх — ерунда. Подрастёт по годкам, и всё сгладится. И за помощь спасибо, и за игрушки, вещи детские. Всё к делу.

Принимать благодарность было неловко, но что сделано, то сделано. Назад не отыграешь.

— Всё в порядке. Подскажите, вы не видели маркиза Мелфи? Мне сказали, что он здесь прогуливался.

— Был. Нарвал цветы и ушёл туда, — женщина махнула рукой в сторону сада.

Не прощаясь, я направилась в указанную сторону. Следы на снегу говорили о том, что Аластер прошёл только в одном направлении. И я, прибавив шаг, поспешила в путь по его следам. Я пересекла сад по диагонали и углубилась в ту его часть, где не была ещё ни разу. Широкая аллея была прикрыта ветвями деревьев, низко склонившихся к земле. Пока я пробиралась под ними, мне несколько раз за шиворот попадал снег. Китти осталась где-то позади, а я уверенно шагала вперёд, пока не оказалась перед небольшим мавзолеем. Стоило приблизиться, как дверь открылась, впуская меня внутрь. Это оказался родовой склеп Мелфи. Точнее, колумбарий. Прах нескольких десятков магов покоился в урнах, расставленных в нишах. Магический огонь горел тёплым светом, развеивая сумрак и позволяя прочитать надписи с эпитафиями на табличках. Я шла, всё дальше отдаляясь от входа. Страшно мне не было. Мёртвых в силу своей профессии не боюсь. Из глубины мавзолея доносился мужской голос. Он с кем-то разговаривал, но собеседник или так тихо говорил, что я его не слышала, или же не отвечал. Стараясь не шуметь, подошла ближе, выглянула из-за угла и увидела Аластера. Он сидел, немного сгорбившись, на каменной скамье и смотрел на стену напротив себя. Свежесобранные цветы устилали нишу, в которой стояла малахитовая урна.

Молодой мужчина говорил о том, что она бросила его одного. О том, что любит её, и неожиданно рассказывал обо мне с нежностью и гордостью.

Отвлекать брата в такой момент общения с ушедшим родственником не хотелось. Я решила, что он пришёл попрощаться со своей матерью. И стала тихонько отступать, но не заметила невысокую ступеньку и оступилась. Меня качнуло в сторону, и я стукнулась локтём об урну с прахом одной из Мелфи. Потёрла ушибленное место и, извиняясь перед неизвестной родственницей, вчиталась в табличку. Именно здесь покоился прах Сесилии Мелфи из рода Лейдлоу — матери Аластера.

Я поражённо уставилась на надпись. Если это мать Аластера, то тогда к кому он пришёл?

Чудовищное подозрение закралось мне в голову, и я крепко зажмурилась. Как наяву, я вспомнила третий голос из своего сна-видения:

«— Мирайя... Мирайя, живи! — молодой мужской голос врывается, наполняясь тоской. Тревожит. Заставляет концентрироваться на себе. — Почему ты выбрала смерть?

— Не плачь, любовь моя... Смерть — это только начало жизни...»

— Мирайя, — уже наяву раздался рядом голос из моего воспоминания, — что ты тут делаешь?

Медленно развернувшись, встретилась взглядом с серыми глазами брата, точь-в-точь, как у меня.

— Пришла познакомится с Мирайей, моей матерью. Я ничего о ней не знаю. А знал ли её вообще кто-нибудь по-настоящему? Аластер. — я набралась храбрости и прямо спросила:

— Ты был любовником Мирайи?

— Аластер. — я набралась храбрости и прямо спросила: — Ты был любовником Мирайи?

Мужчина отшатнулся от меня. Нервно прикусил нижнюю губу, его взгляд заскользил по моему лицу. Отвечать на такой провокационный вопрос Аластер не спешил. Но чем дольше он молчал, тем сумрачней становилась я. Наконец-то маг решился. Это было заметно по выпрямившейся спине, вскинутому подбородку и острому взгляду. Тростью он стукнул о каменный пол, словно ставя точку во внутреннем споре с самим собой.

— Я не был любовником Мирайи в том понимании, которое ты имеешь ввиду. У нас не было физической близости. Но да, мы полюбили друг друга.

Чтобы разобраться в прошлом, такого ответа мне было катастрофически мало. Ничто из того, что я узнала, не указывало на романтические чувства Мирайи к Аластеру. В её воспоминаниях, оставленных в портрете, фигурировал только супруг, и то, как она добивалась его внимания. Их брак продлился семь лет, прежде чем родилась я.

И ещё — меня снова сбил с толку возраст зоуракцев. Ведь если вспомнить рассказ магистра и герцогини Виленийской, то Мирайя родилась в ночь попытки переворота. На то время принцам и брату было по пять лет. Отцу уже тогда перевалило за пятьсот.

И Аластер, и Калеб старше меня на шестьдесят два года. Неудивительно, что они до последнего видели во мне ребёнка. Моё же взросление на Земле проходило по её законам, более стремительно, в сжатые сроки, именно поэтому по психологическому возрасту я отличаюсь от местных жителей. Стихии это распознали.

— Ведь это случилось не сразу? — в голове никак не укладывалась эта ситуация. — И вообще, как вы к этому пришли?

— Не сразу, — Аластер отступил и жестом предложил следовать за ним. Он вернулся к тому месту, где я его нашла. — Присядь, — кивнул он на скамью. — Пожалуй, ты имеешь право это знать.

Сам же мужчина прошёлся несколько раз туда-сюда вдоль скамьи и остановился напротив меня, облокотившись плечом на стену и разглядывая урну с прахом Мирайи. Неожиданно он погладил бок малахитовой урны. Это выглядело, как ласка. Меня передёрнуло от нервного озноба. Я обхватила себя руками, стараясь унять дрожь. Внутри нарастала тревога. Непонятно почему.

— Аластер, — тихо позвала задумавшегося мужчину.

— Я увидел её впервые здесь, в замке. Мне было пятьдесят пять. К тому времени я уже был совершеннолетним магом, и отец отправил меня в Академию для изучения несколько дополнительных курсов по прикладной магии. Это был мой первый вылет из гнезда. Впервые я ощутил вкус свободы и не спешил возвращаться домой. Столичная жизнь оказалась гораздо интереснее провинциальной.

Тогда для нашего отца имело значение только саморазвитие, как мага. Но для дальнейшего роста магических способностей был нужен мощный источник. Моя мать была такой для него. Но, к сожалению, погибла слишком рано. Отец любил её. Нашему роду везло, во всех поколениях брачные союзы были не только выгодными, но и со взаимными чувствами. У меня даже теория на этот счёт есть: чем сильнее чувства в браке, тем мощнее магический потенциал у последующего поколения.

Да, о чём это я? Отец... Он пятьдесят лет не рассматривал возможность повторного брака, пока на балу дебютанток дядя не увидел Мирайю. Он и убедил отца, что юная маркиза Мирайя Виленийская — прекрасная партия. Магесса с очень сильным потенциалом, умна, скромна и из семьи потомственных Стражей. Отличный племенной материал.

Аластер снова замолчал. А я ухватилась за услышанное, восполняя в собственных умозаключениях белые пятна всей этой истории. Так вот в чём причина того, что магистр не узнал Мирайю на второй день бала. С ней на балу знакомился близнец! Райерд Мелфи, а не отец. Если братья не хотят, чтобы их различали, то ни за что не догадаешься, кто из них кто.

— Аластер, что было дальше? — мне пришлось поторопить рассказчика. Время неумолимо летело вперёд. Я догадалась, что меня тревожит. Это были чувства Калеба. Он искал меня.

— А дальше я приехал на каникулы в наш замок и познакомился с молодой женой отца. Для меня это стало ударом. Я никогда не встречал такое чудное создание. Ко всему прочему, она была удивительно умной и магически одарённой. Её Стихии. Я чувствовал их. Но она в силу своего возраста видела во мне скорее брата. Такая неискушённая, целеустремленная, но страшно одинокая. Отец не мог дать ей того, что Мирайя хотела видеть в браке. Ты знаешь, что маги по-настоящему любят лишь единожды? В повторном браке может быть привязанность, уважение, но не страсть.