В эту эпоху президент Люсиндер решил окончить свои дни. Зеваки нашли его измочаленное тело у подножия башни Монпарнас. Президент шагнул через парапет в дождливый день, превративший шоссе в блестящее зеркало.

Прыжок в пустоту требует большой смелости. Особенно в плохую погоду. К тому же, большинство прыгунов через окна терпят неудачу. Надо сказать, что, как правило, они выбирают пятый или шестой этаж. Ну и болезненно приземляются на капот автомобиля или груды мусора в помойках, или же оказываются с поломанными ногами, парализованные в кресле-каталке.

Люсиндер не оставил ни одного шанса подобному исходу дела. Он спрыгнул с пятьдесят восьмого этажа. Вечно следуя принципу максимальной эффективности, он сгруппировался на манер парашютиста, головой вперед, чтобы все было уж наверняка и побыстрее.

Почему он убил себя, когда все политические индикаторы были в его пользу? Задним числом я спрашивал себя, не стал ли он, как и Стефания, испытывать отвращение к этому бесхребетному обществу, в создание которого он сам же внес вклад? А может, он просто захотел сам себя приговорить к смерти, чтобы превратиться потом в бродячую душу?

Домработница нашла письмо, которое покойный оставил на своем столе:

"Я наконец понял, что нет смысла быть знаменитым, — писал наш друг. — Бессмертие? Это чушь собачья. Я хочу, чтобы мое имя убрали из книг по истории, из словарей и энциклопедий. Я хочу, чтобы свалили все мои памятники. Я хочу, чтобы сорвали все уличные указатели с моим именем. Я хочу самые простые похороны. Не желаю, чтобы меня погребли в оббитом подушками гробу под мраморной стелой. Ни цветов, ни венков, ни слез, ни реквиема, ни отпевания. Прошу похоронить меня под деревом. И без надгробия, напоминающем обо мне. Я хочу вернуться прямо в землю, быть оплетенным корнями этого дерева, поедаемый слизняками, червями, жуками. Пусть даже я покончил с собой, разве не имею я право реинкарнировать плодородным гумусом? Если моя плоть принесла не так уж много пользы, пусть она хоть послужит хорошим удобрением после моей смерти.

Я давно пытался это понять, но только сейчас сумел уловить смысл жизни. Президент или бомж, король или раб, мы все равны. Не более чем песчинки, затерянные во вселенной. Я настаиваю на своей привилегии быть только песчинкой для человечества. Я только песчинка, но я хорошо знаю, что без песчинок никогда не было бы пляжей".

Разумеется, министр внутренних дел, не раздумывая, сжег этот достаточно подрывной документ.

Смерть президента Люсиндера смогла бы послужить еще одним тормозом танатонавтическому движению. Но на него никто не нажал. После грандиозных похорон, наперекор желаниям покойного, о которых никто к тому же и понятия не имел, ему были посвящены целые главы в учебниках истории, а на площади Отель-де-Виль была воздвигнута гигантская статуя. Временно образованный правительственный кабинет принял декрет, что танатодром «Соломенные Горки», созданный Люсиндером, отныне будет носить его имя. Медаль за достижения в танатонавтике тоже было решено назвать медалью Люсиндера. Не сосчитать было городов и поселков, где в его честь переименовывали проспекты, улицы и площади.

Иногда можно выбрать себе жизнь, но намного труднее выбрать себе смерть!

Ричард Пипкус без затруднений сделался новым избранником народа. В первой же своей речи он отдал дань уважения Люсиндеру. Он торжественно заявил, что его (Пипкуса) единственной целью является продолжение труда «Великого основоположника» танатонавтики.

Ближе к концу церемонии Рауль признался мне, что намерен вновь жениться. Стефания настолько далека была от его существования, что он счел себя свободным.

Избранницей Рауля была Амандина. Этого я не ожидал. Ни Роза, ни я сам никогда не были случайными свидетелями их нежных взглядов, игривого прикосновения рук, воздушных поцелуев на вечеринках в пентхаузе. Мы никогда не слышали по ночам хлопанье дверей, сначала в одной квартире, потом в другой. К тому же, по ходу своих перманентных возлияний Рауль без конца плакался по Стефании.

Как бы то ни было, но дело сделано и молодожены лучились от счастья.

Через девять месяцев Амандина произвела на свет малышку Пимпренель. Это событие вывернуло наизнанку характер Рауля. Он, всегда живший по указаниям родителей, теперь сам оказался отцом и перешел на другую сторону баррикады. Нынче он совсем иначе смотрел на своих родителей.

У него в гостиной между нами произошел долгий разговор. Внезапно просветлев головой, Рауль понял, как его мать смогла отвернуться от человека, который сам оставил ее, увлекшись одной только смертью. Да, конечно, она возненавидела его отца, который, по сути дела, ей изменил, но она не убивала его своими руками. Осознав свое одиночество в мире, к которому, вечно в мыслях о том свете, он сам потерял интерес, именно он принял решение повеситься. Не жена привязывала его веревку над унитазом!

Он говорил, а Пимпренель орала. Такова была ее манера общаться с внешним миром. Как только ей не отводили столько внимания, сколько ей хотелось, как только ей не давали — мчась при этом на всех парах — ту игрушку, что она требовала, так сразу же начинался дикий ор. Амандине поручалось ее успокаивать.

Прикрытый децибелами малютки, Рауль поведал мне о своих мыслях:

— Только одним способом можно любить своих родителей: прощать им все, чего бы они ни сделали. Или потом останется только прощать себя самого за то, что не простил их раньше.

Мой друг припомнил те ерундовые мелочи, что когда-то превращались в причину великого инфантильного негодования. Например, когда он был маленький, то совершенно не выносил, когда его мать занималась мытьем посуды, вместо того чтобы заниматься им. «Подожди пару минут», говорила она. Тогда он решил ее больше не замечать и с этого момента не поддаваться ее тирании. Он отгородился от ее любви, чтобы тем самым наказать и самому обойтись без нее, убив одним камнем двух зайцев.

Если поразмыслить, то его отношения с родителями вполне напоминали мои собственные!

Пимпренель все еще кричала и Рауль поспешил к ней. В его руках она понемногу позабыла про свои слезы. Сможет ли она, в свою очередь, простить его в один прекрасный день за то, что он не поторопился к ней раньше? Сможет ли она простить его за то, что он не сумел дать ей всей любви и игрушек мира?