Мы совершали турпоездку в страну мертвых, плескаясь в материнском молоке.

Чтобы позабыть о своих страхах, я решил полностью отдать себя этому спектаклю, что бесконечно разворачивался в межзвездном мире. И в тот же самый миг, когда я этого захотел, моя эктоплазма увидела все.

Туманность Ориона напоминала раковину-гребешок, приоткрывшую створки. Я различил звездное облако, именуемое Конская Голова [27], которая на самом деле напоминала шею, заканчивающуюся углом. Еще дальше, левее от меня виднелись стремительные линии созвездия Лебедя, а еще переменные звезды Магеллановых облаков, похожих на перевернутую солонку. А вот и сверхновая Веги. Все эти названия всплывали в моей голове совершенно естественным, как мне казалось, образом, но на самом деле это Роза нашептывала мне их издалека. Она знала, что этот астральный спектакль меня заворожил и она делилась со мной своим знанием. Что за женщина!

Вираж. Вдали, чуть правее и впереди можно было видеть галактику Андромеды. Она сестра нашей Галактики и отделена от нее всего лишь на какие-то два миллиона световых лет. Звезды Андромеды, расположенные вокруг ее центральной оси, более желтые, чем наши. Это без сомнения потому, что они более молодые. Отсюда можно заключить, что наш старый добрый Млечный путь постарше своей родственницы Андромеды.

Курс астрономии в открытом космосе, сказочно! Захватывает больше, чем какое-нибудь сафари.

Но даже и здесь идет охота. В созвездии Гончего Пса (чисто случайное совпадение) две галактики вот-вот соприкоснутся. Та, что поменьше, в форме морского ежа, притягивается своей крупной, спиралевидной соседкой.

— Это галактика М 51, галактика плотоядная, — телепатические пояснила мне Роза. — Она настолько громадна, что всасывает все другие галактики, попадающие ей под руку. Вот сейчас она собирается пожрать галактику NGC 5195. Когда две их массы окажутся достаточно близко друг от друга, М 51 выбросит одну из ветвей своей спирали, чтобы захватить ею NGC 5195.

— Захватить и «съесть»?

— Не совсем так. Они сольются вместе, чтобы создать еще более крупную галактику, более притягивающую и более плотоядную.

Хищники повсюду. Даже инертная материя — и та знает свои драмы.

Мы по-прежнему несемся к нашей центральной цели. Мы пересекаем экзотические планетарные системы, красно-белые пылевые облака, ледяные метеориты, таящие в себе споры жизни, готовые проклюнуться на планете, где им будет позволено существовать. Участки, буквально напичканные звездами, перемежались с гигантскими проплешинами, где не было ничего, кроме черноты, холода и пустоты.

А вот, наконец, и венчик черной дыры смерти. Вдоль ее края друг в друга врезаются звезды, окружающие вход в грандиозный туннель фосфоресцирующего круга.

Мы плотно сплетаем пять своих серебристых пуповин в единый спасательный трос и, задействовав один из приемов эктоплазменной хореографии Фредди, идем на абордаж последней зоны.

Первая территория: нас засасывает в водоворот точно так же, как и «светящийся сок», выдавленный из соседних звезд, как всевозможные волны и частицы. Мы достигаем пляжа Запредельного Континента. Мембрана первого коматозного барьера вибрирует как барабанная перепонка. Вот вам, вход в мир мертвых напоминает человеческое ухо! Хлюп! Я прохожу сквозь желе этой стены.

Вторая территория: заново страх прошлого, борьба с неутомимыми монстрами. Эти церберы вечно там, ожидая, когда я попаду в страну конца.

Третья территория: опять мои фантазии, даже еще более красные, даже еще более черные. Я очень рад всех их встретить вновь. Какой ужасной должна быть жизнь без фантазий! Все же я не позволяю себя поглотить ни моим желаниям, ни моим наслаждениям.

Четвертая территория: терпение. Река усопших медленно вливается в оранжевую равнину. Я лечу над кишащей массой, на сей раз уделяя больше внимания тем, из кого она сделана. Чудеса, я увидел всех тех, с кем когда-либо мечтал встретиться! Мэрилин Монро, Филипп К. Дик, Жюль Верн, Рабле, Леонардо да Винчи. Еще имелось несколько легендарных персонажей из моих книжек по истории: Карл Великий, Версинжеторикс, Джордж Вашингтон, Уинстон Черчилль, Лев Троцкий.

Эта толпа такая пестрая. Тут же стоит Джеймс Дин, Фред Астейр (не удержавшийся, чтобы не отбить несколько чечеточных па для препровождения времени), Мольер, Гари Купер, королева Марго, Лилиан Гиш [28], Луиза Брукс [29], Золя, Гудини, Мао Цзэдун, Эрл Гарднер, Борджиа (семейная группа вокруг Лукреции).

Самые нетерпеливые жались к центру реки мертвых, чтобы как можно быстрее присоединиться к свету. Самые недисциплинированные пытались сговориться с соседями. Многие пользовались задержками ради совершенно необычных знакомств.

В семье последнего русского царя шел горячий спор, каждый обвинял друг друга в том, что тот так и не сумел увидеть наступление революции. Луи XVI попытался их помирить: и он тоже не ожидал переворота [30]. Потом он обернулся к Марко Поло, чтобы обсудить с ним что-то о картографии. Да, именно в картографии и заключалась истинная страсть этой симпатичной королевской эктоплазмы. Он также немного интересовался изготовлением врезных замков, но рисование рек Канады и удаление с карт слов Терра инкогнита было наиболее любимым, хотя и малоизвестным коньком Луи XVI.

Рай — это самый настоящий и последний шикарный салон, где можно поболтать! С высоты я заметил Виктора Гюго с его огромной бородой, пытавшегося подцепить Диану-охотницу. Рауль — парень симпатичный, но он всегда норовит задать загадку, а ответов никогда не сообщает. Я приземлился рядом с Виктором Гюго и воспользовался моментом, чтобы он объяснил мне решение своей шарады про кафе. Поначалу он пришел было в негодование, что я отвлекаю его от охоты за богиней, но когда я объяснил ему что к чему, он рассмеялся и просветил меня.

«Во-первых, болтунья-трещетка — это болтливая женщина. Во-вторых, залетная птица — это иностранка. В-третьих, найти это можно в кафе — это и есть кафе. Ответ: болтливая пышка-иностранка в кафе. А вообще, все это настолько просто, что я даже об этом не думал».

Сколько возможностей задать вопросы самым просвещенным людям! Если б у меня было побольше времени, я отыскал бы Страдивари и выведал у него секрет клея его драгоценных скрипок. Я попробовал бы узнать, куда пропал Сент-Экзюпери и почему с высоты птичьего полета в Чили и Перу можно видеть какие-то гигантские рисунки.

Внезапно я увидал знакомое лицо. Моя прабабушка Аглая! Я к ней помчался. Она тут же меня признала и немедленно поняла, почему я так быстро лечу навстречу. Да, она видела, как я себя вел на ее похоронах, но ничуть не сердилась, потому что читала в моем сердце мои истинные чувства. Ведь так много из тех, кто рыдал, оказались всего лишь лицемерами, хотевшими привлечь к себе внимание!

Я был настолько рад этой встрече, что захотел поискать своего отца, чтобы о ней ему рассказать. Но прабабушка Аглая сообщила, что уже поставила его в курс дела и что он, к тому же, сейчас далеко впереди.

Я вновь взлетел, на сердце у меня было много легче.

Внизу Рауль тщетно отыскивал своего отца. Амандина едва не столкнулась с Феликсом, но, казалось, совершенно его не узнала, несмотря на отчаянные оклики первого из танатонавтов. Стефания невозмутимо планировала над толпой мертвецов, следуя своей дорогой к свету. Моя супруга-астроном находилась в голове нашей группы, торопясь проверить, не выходит ли дно черной дыры на белый фонтан.

Пятая территория: знание. Совершенно случайно, ничуть этого не желая, я открываю рецепт пирога «четыре четырки»: взять в равных долях, например, по сто грамм, масла, муки, сахара и яиц. Да, это тоже часть вселенского знания. Хорошо бы не позабыть рецепт, когда я вернусь на Землю.