— Приходится следить за собой. Возраст, — Егор делает удрученной выражение лица, — Моргнуть не успеешь, пузо тут как тут. Кто ж меня тогда в мужья возьмет, — на лице почти искреннее переживание, в глазах же искрятся смешинки.

Понимаю к чему он ведет, но вопросов не задаю, не уверена, что хочу знать ответы. Разглядываю его, склонив голову набок немного. Удивительно, насколько быстро пролетело время. Когда только успели повзрослеть? По ощущениям сейчас снова семнадцать, и у нас еще все хорошо. С этой мыслью на глаза наворачиваются слезы. Прикусываю верхнюю губы изнутри.

— Мы развелись год назад. Саша уже взрослый. Только для Оксаны прошло…волнительно, — обрывает себя, будто еще что — то добавить хотел.

Киваю слегка.

— Так бывает. Главное чтоб ребенком не манипулировали. Хотя он уже взрослый для этого, да? Он с мамой остался?

Егор делает глубокий вдох, наблюдаю за тем, как поднимаются его плечи.

— Когда я свободен, то со мной. Купил квартиру неподалеку от них. Они так и не научились ладить, но отпускать его она не хочет, да и я не могу быть с ним постоянно. Сейчас он с моими в Эмиратах, — кто такие «его», я знаю без объяснений. Дома у Громовых я провела половину детства.

— Как родители?

— Знаешь, неплохо. Держатся бодро. Сашка их омолаживает. Особенно маму, совместный блог ведут, — посмеивается, — Чем бы не тешились. Они будут рады услышать о тебе.

Дыхание резко перехватывает, будто он сжал мою шею. Не вдохнуть, не выдохнуть. Отворачиваюсь к воду и стараюсь восстановить дыхание. В памяти всплывают последние слова, что слышала от Лидии Михайловны «Не порть жизнь Егору. Он тебя не простит, если из — за тебя его ребенок погибнет. Ия, поговори с ним». Да уж, представляю, как она будет мне рада, я ведь тогда так и не поговорила. Егор обхватывает ладонью мое предплечье, разворачивает к себе лицом. Голову не поднимаю, сколько должно пройти лет, чтоб полностью воспоминания отпустили, не закручивали воронкой поглубже…

— Посмотри на меня, — пальцами, едва касаясь, поднимает мой подбородок, — Если бы ты знала…, - я знаю Егор, тоже знаю, — На всю жизнь перед тобой виноват.

— Давно это было. Отболело, — не знаю, говорю правду или вру, но внутри все сжимается, — Больше десяти лет прошло. Ты б еще вспомнил, как с Федоровым меня в раздевалке закрыли в первом класса, — шутливо произношу. Последние силы выскребла, собралась. Голос, вроде, не дрожит.

— Ну, пиздец, — Егор делает шаг назад от меня, нервно проводит по волосам, — С детства я мудак.

У меня невольно закатываются глаза. Я же разрядить обстановку хотела. Становится грустно. Почему взрослая жизнь такая тяжелая. Раньше общаться было так просто, что не скажи, всё смешно. Легкость зашкаливала. А сейчас каждое слово контролируешь, а толку нет.

— Гор, это жизнь. Давай не будем, мы же обсуждали. Или общаться нормально, или никак. Еще раз таймаут на пять лет? — от моих слов Егора передергивает.

— Нет, будем нормально. Я что — то… не ожидал встретить тебя. Понесло.

Если бы мне в лет пятнадцать сказали, что с Егором может быть так трудно общаться, я б не поверила. Думала, самая счастливая. Много ли кому так везет, чтоб с первого раза взаимно? Самый родной, самый идеальный. Особенная связь. Просто приятно быть рядом, не говоря уж о большем. Чем дальше, тем связь становилась прочнее. На деле же — предел прочности оказался невысок. Егор, как мне кажется, на меня не смотрит, быстро вытираю уголки глаз. Взрослая женщина.

— Вот вы где! — голос Юли слышится из далека, но больно уж звонко. Несвойственно ей. Когда оборачиваюсь, причина становится мне ясна. Гости пожаловали. Что же за день такой. Так хорошо начинался, маленькие тепленькие ручки обнимали. Теперь же надо воспользоваться привычной маской отстраненности. Холодная вежливость. Именно из — за нее для большинства — человек я высокомерный. Объяснять каждому, что это мое спасение желания нет.

Мужчины приветствуют друг друга, пришедшие за одно и меня.

— Здравствуйте, — смотрю Гайворонскому в глаза. Определенно, когда кожей ощущаю присутствие Егора за спиной общаться с Макаром Викторовичем проще. Надо запомнить. Перевожу взгляд на третьего мужчину, имени которого не знаю.

— Ия Игоревна, рад снова вас видеть. Оказывается, мои гости, — Юрий Иванович, свёкор Юли, делает знак в сторону подошедших, тоже вас знают. Макар Викторович знает. Илья Вячеславович, — представляет, — Тоже изъявил желание познакомиться. Как тут откажешь. К тому же самому всегда приятно в вашем обществе лишнюю минуту провести, — улыбка в мой адрес чудесная, жаль не искренняя, — Егор Александрович, надеюсь, мы Вам не помешали.

У Гора на лице ярко красной краской написано, что мешают, поэтому наплевав на правила приличия, отвечаю вместо Егора, утверждаю естественно в обратном. Да, Егор, за прошедшие годы и я врать научилась.

— Ия Игоревна, Телия, очень приятно, — протягиваю в приветствии руку спутнику Гайворонского, он же так живо обхватывает мою ладонь своей… А потом, начинает поглаживать своим большим пальцем зону моего запястья. Мои брови ползут вверх, одна так точно.

— А мне — то как приятно, — в искренность его улыбки я почему — то верю, — Наслышан о том, что налоговики на юге прекрасны, но не ожидал, что настолько, — переводит взгляд от меня к Юле и обратно. У Гайворонского дергаются желваки, но он быстро берет себя под контроль.

Пытаюсь вытянуть свою руку, удается это только тогда, когда Егор кладет руку мне на талию и притягивает к себе. М- да. Что я там за семнадцать лет говорила? Хотела — получила. Мальчики меряются тем, что имеется.

— Егор Александрович, Вы тоже с Ией Игоревной знакомы, оказывается, — обстановку решает разрядить Юрий Иванович.

— Мы с детства знакомы, вместе учились, — тон холодный, не свойственно холодный.

— Надо же совпадение, — мужчине неловко, как впрочем, и Юле. Я же горю. Три пары глаз прожигают во мне дыры, кожа пылает. Впору приложить к лицу холодные ладони, но я ж не подросток, взрослые так не делают.

Если Гайворонский излучает всегда ауру спокойствия и уверенности, даже когда в его глазах огонь злости полыхает, то в самоконтроль Егора я не поверю никогда, он может шутить, казаться весельчаком, а через секунду слететь с катушек. Сколько раз я висла на нем и просила успокоиться, сейчас примерно такой случай, он напряжен, переводит резкий взгляд с одного «мнимого соперника» на другого. Макар же смотрит только на меня, взгляд не читаем, разглядывает очень внимательно моё лицо. По мере того, как его взгляд ползет ниже, мой пульс учащается. Происходящее для меня неприемлемо, даром такое внимание не нужно.

— Макар Викторович, у Вас вопросы ко мне есть связанные с проверкой? — возвращает взгляд к первоначальному уровню. Выражение его лица настолько говорящее, что становится понятно — хотел, но не этого, — С вашего позволения отлучусь, сына проверю, — сбегать очень позорно, но еще чуток и не выдержу.

— Матери — года, — тихо произносит Юля, — У меня же тоже дочка есть, — весело и будто спохватывается, — Пошли, найдем наших, — подхватывает меня под локоть. Становится неловко, но … прости Егор, тебе придется отдуваться одному, не привыкать.

Боюсь представить, кем я была в прошлой жизни, и где же так согрешила. А самое главное, откуда об этом узнаю Юрий Иванович. Место мне досталось за одним столом вместе с Гайворонским, его другом, представителями Юлиной семьи, реально к счастью — Егором с коллегами. Как так вышло — ума приложить не могу. Чудеса, да и только. И сижу я теперь, как уж на сковородке. От напряжения по спине, нет — нет, да и скатываются капли пота. Дурная, абсолютно дурная реакция на беспардонного мужика, который сидит и сверлит взглядом, как ни в чем не бывало. Почему нельзя было, по какой — нибудь старинной традиции усадить меня за женский стол, где — то в углу, можно и вообще на улице. Положа руку на сердце — в данной ситуации я бы не обиделась.