— Я не поверю, что ты много ешь.

— А зря. У Дениса можешь спросить. Я вполне могу съесть пиццу сама, — произносит, обернувшись ко мне, гордо при этом вскинув подбородок.

— Не хочу я ни у кого спрашивать, — морщусь. Поговорили мы с парнем нормально, но совершенно не хочется думать о том, что вокруг нее вертятся мужики, — Лучше сама мне покажи. Я получу эстетическое наслаждение. Птичек кормить надоело.

— Оу, ну пиццерии это мой уровень. Там можно есть руками.

— Ия, ты гонишь. Я видел, как ты приборами владеешь, не забывай.

— Зато ты не видел, как три пота при этом сошло, — садится напросив, руки на подлокотниках, пальцы скрещены, — Расскажи мне, Макар, что происходит? — тон резко меняется.

Что же я за человек такой. Макар напротив, я же ругаю себя последними словами за то, что не могу с мыслями собраться, а еще лучше просто отпустить ситуацию. Сам ведь пришел, даже после того как увидел с развороченным об асфальт лицом. Ждала я его правда пораньше, грызла себя за глупые мысли, и всё равно ждала. Мне самой с собой трудно, бедные же окружающие. Сложно всё стало в последнее время. Я ведь из Питера переехала в поисках такого необходимого мне спокойствия. Я памяти всплывают воспоминания четырехлетней давности, нет, так я не хочу. Мне так не нужно. Как нужно, я даже спустя время не поняла, а вот то, чего точно не хочу я знаю наверняка. Не хочу больше переживать, не хочу чувствовать боли, в особенности моральной. Она убивает мгновенно.

Макар немного мешкает, что ему не свойственно. Хотя откуда мне знать? Каким вот…домашним я вижу его впервые.

— Я имела в виду, как там ваша проверка? Я не стала у коллег после уточнять. В первый день они б меня и не поняли, — смешно и немного обидно. Меньше всего мне хотелось, чтоб Макар видел меня заляпанной кровью.

— Тебя кроме работы что — то интересует? Я вот смотрю на тебя и думаю насколько необычные у тебя глаза, а ты все о работе, — притворно журит меня, — Или ты передумала увольняться?

— Не передумала. Мне всё равно в конце месяца надо домой в Питер слетать. Думала на пару ней, а теперь сможем и задержаться, — собираюсь, но мысли о том, зачем мне надо домой прорываются в сознание острыми раскаленными иглами. Где — то в затылочной части начинают взрываться пузырьки. Опасность. Пора брать себя в руки.

— Я б тебе тоже не советовал, та еще клоака у вас, — вид расслабленного Макара будоражит, непривычное зрелище.

— Что там с моими глазами?

Макар прищуривается, слегка наклоняя голову.

— Незаметно ты тему меняешь, — смотрит так будто видит насквозь, — Необычного цвета и формы. Не часто встретишь людей с таким цветом глаз.

— Блен — де — блан, галиотис, гейнсборо или муссон необычны? — глаза у меня светло серого цвета, слишком светлого, только ободок темно серый.

— Боже, Ия, я только шампанское такое знаю, — смеется Макар.

— В первом классе надо мной смеялись, поначалу. Один мальчик сказал, что у них кошка окотилась, и у котенка такого цвета глаза были, даже выносил нам его показать. А потом его собака разорвала, — издаю сдавленный смешок, — Я так долго плакала. Казалось, что он был родная душа.

— Только из — за цвета глаз? — уточняет Макар, усмехаясь.

— Ой, всё. Ты не понимаешь просто, тонкие материи, — поднимаю помыть ягод, — Глупая да?

— Интересная. Ты ведь видишь, ты хоть что говори, я как придурок, в рот тебе заглядываю.

— Ситуация странная. Мало кто в таком признается, — ответа не следует. Я отвлекаюсь на помывку. Вода шумит, и в голове моей тоже.

С тех пор как решила расстаться с Артуром, мысли о новых отношениях не посещали. Сначала не до этого было. Потом вообще не до чего… И как итог, я привыкла. Как оказалось так даже комфортнее. И страх, что всё может закончиться плачевно — никуда не ушел. Из минусов, слишком залипла в работе. А отношения как не крути, это ответственность. Хочу ли я снова? Я не уверена. Эмоциональный покой может иметь слишком высокую цену.

— Я в себе более чем уверен, — над ухом слышится теплый шопот. Макар обхватывает талию руками, притягивая к себе, — С ума сойти, какая ты тоненькая.

Так и стоим. Надеюсь не видит, как дрожат мои руки. Чувствую, как к затылку прижимается подбородок. От макушки вниз разряд тока проходит. Поджимаю пальцы ног, будто это поможет. Аня считает, что я себя незаслуженно наказываю, не заводя отношений. А я не уверена, что смогу выдержать бурю эмоций. Поверхностно не интересно.

— Можем фильм посмотреть, — разворачиваюсь лицом, протискивая чашу с ягодами между нами, — Ты не торопишься?

— Да я как — то забил на работу. Итог ты сама знаешь, — произносит так спокойно, что у меня чуть рот приоткрывается. Не представляю, как может быть всё равно. Хотя он явно контролирует себя получше моего.

— Я в сказку попала. Пойдем.

В гостиной темно, ночью спала тут. Блэкауты плотно закрыты. Обстановка слишком интимная. Мыслить в такой не могу.

— Присаживайся, — оставляю чашу и направляюсь к окну.

— Не надо, — оборачиваюсь не понимая, — Шторы не трогай. У нас же киносеанс.

Мешкаю буквально пару мгновений. Загнанный заяц. Ненормальная. Вроде бы почти тридцать, а как вести себя я даже не знаю.

— Как вы выбирали город курортный? Чаще ведь Сочи.

— Там и без нас полно желающих. Здесь перспективней, и ниша пустая. Не считая ваших местных. Хотя каких ваших, ты же не местная. Вот как ты сюда из Питера решила перебраться, куда интересней.

— Так вышло, — пожимаю плечами, — Егор асматик. С рождения с легкими проблемы были, сами они не раскрылись, — слезы в мгновение к глазам подступают, чтобы не видел, тянусь за добычей своей в виде ягод, — Когда всё более менее стабилизировалось, нам посоветовали сменить климат. Краснодарский край и Крым в приоритете были. Сначала был Крым, но не долго. Мне очень там понравилось, но жить постоянно я не смогла. А тут… как — то остались.

— Помог переезд?

— Хуже стало, — фыркаю, — Сейчас уже сам немного перерос. Пару лет назад, уже тут, предложили попробовать Сибирь, но таскаться по стране в поисках, желания нет. И Егору тут нравится. Хотя ему и в Питере нравится.

— Вы родных навещаете? — в голосе Макара я отчетливо различаю интерес, не для галочки спрашивает.

— А ты обо мне справки не навел разве? Вот упущение, — подкалываю его, он смеется.

— Ты сама всё расскажешь. Подожду.

— Родители умерли. То есть папа и ма. Родная мама живая, но мы давно не виделись, — закусываю щеку прикидывая. На похоронах папы последний раз виделись, озвучивать такое не стану. Не почувствовать внимательный взгляд невозможно. Только не спрашивай, очень прошу, объяснить не смогу.

— Вы с Денисом опять собрались куда — то? — кивает на коридор, где стоит чемодан.

— Не знаю пока. Он уехал с родными в Абрау. Сын в Крыму, вроде и хочется к нему, и в тоже время… Красивой такой, только пугать. Счастье, что он не в меня.

— С отцом отдыхает? — да что же такое. Тон деликатный, нисколько не давит. Но что ни тема, мне все тяжело.

— С моей подругой, она же няня его. С отцом они не общаются. Еще до переезда сюда в последний раз виделись.

— Спрашивать участвует ли как — то в жизни ребенка не стоит? — тон становится прохладнее. Не хочется, чтоб подумал, что я запрещаю, но я б запретила, возникни у нашего папы желание.

— Спросить то ты можешь. Нет, не участвует. По его словам, расставание ему далось тяжело, раны зализывает.

— Урод, — от тона по коже проходит озноб.

— Хотелось бы поспорить, но не стану, — ешь уже свои ягоды и молчи, Ия.

Обид уже нет, только едкое разочарование осталось. Никогда не шутила со своими чувствами. Мне пальцев двух рук, с избытком, хватит чтоб сосчитать всех, кому слова любви говорила, считая подруг. Ни одного из них не обманула. Только вот папа с Ларой и Богдаша ушки безвозвратно. Артура я бы лично придушила.

— Хочешь, вместе поедем? Гулять, так гулять. Со следующего месяца буду вливаться по новой, — Макар притягивает меня к себе настолько резко, что успеваю сориентироваться.