Только сейчас понимаю, как мне этого не хватало. Теплоты взаимной. Со всеми трудностями можно справиться в одиночку, особенно, когда понимаешь, от тебя зависит маленький, самый важный для тебя человек. Но так, вместе, намного… Намного приятнее. Ощущение нужности, оно бесценно.

Чувства сродни тем, что ночью испытывала. Разрывают меня изнутри. И тут же лечат.

Изобилие серотонина, домафина и эндорфинов в крови. Интересно, от счастья можно умереть?

— Почему ты не дышишь? — словно котенка из чана с водой, за шкирку из мыслей меня достает насмешливый голос Макара. Немножко хрипит после сна.

Целую его грудь, ближайшее место от губ. Какой же он вкусный. Или это всё тот же набор гормонов в моей крови восприятие изрядно меняет?

— Ты мне мешаешь наслаждаться моментом, — говорю, а сама глажу его живот. Все, до единой, мысли лежат в одной плоскости.

Макар перехватывает руку, тянет к губам и целует. Моё жалкое сердце грозит разорвать.

Так хорошо не бывает! У меня никогда.

Единственное, что как-то в чувство приводит — нахождение моего сокровища за стеной. Остается только прижаться и постараться дыхание выровнять.

Захвати меня такие эмоции в юности, я б уже в ненужной любви признавалась. После этой мысли становится грустно. Если в своей голове я ненужной её считаю, то чего говорить о Макаре.

Когда ему надоест, мне будет безмерно больно. Понимала я это сразу, от этого и нет претензий к нему.

Макар увлекшись начинает целовать подушечки пальцев. Впечатления невероятные. Меня много лет никто не касался, вечер с Егором не в счёт. В интимном плане ничего не было. Сначала я расплакалась, потом мы до утра говорили, как раньше, обо всём на свете.

И как мне кажется, чем — то он поделился в Макаром. Обид нет. Даже если он и не прав, мой переполненный красками мозг не видит подвоха. Хочется просто раствориться в моменте.

М — м — м. Очень стыдно, но я себя не контролирую. Вслух простонала.

— Что за кошечка здесь оказалась, — Макар одним оказывается сверху. Дикий блеск в его глазах пускает лаву по моим венам.

Наклоняется, целует грудь, слегка задевая зубами и резким движением отстраняется.

— Буду скучать, но надо вставать, — обращается он тоже к груди. В любом другом случая я б по шею простынь уже натянула. Но ему нравится, нравится то что он видит. А мне нравится за ним наблюдать, поэтому так и лежу, — Нужно немного поработать, если Егор проснется, мы с ним позавтракаем. Отдохни ещё немного, может уснешь.

За ночь я реально не выспалась. Из-за головной боли последние недели я спала как убитая, под воздействием лекарств. Сейчас с непривычки вставать не хочется.

Быстро же, однако, привыкаешь к хорошему. На работу же вставала какие-то, и рано. Работа… шестеренки приходят в движение. Обязательно уделю ей внимание, немного попозже

Приподнимаюсь на локтях и тянусь к Макару губами.

Моментально целует.

— Такая ты мне нравишься больше, — произносит довольно, натягивая трусы.

— До этого было не максимально, — ворчу и отворачиваюсь, бок мой любимый.

— Ты пробила мне крышу, она течет, — аккуратно тянет меня на спину и приподнимает, тут же натягивает на голову сорочку, достает руки как маленькой, — Вдруг мелкий зайдет, отдыхай, — касается губами волос. От переизбытка нежности я улетаю.

Второй раз просыпаюсь когда меня за руку трепят.

— Мамочка, пошли завтракать, я без тебя не хочу.

На кровати сидит Егор, полностью одет. Как я могла не заметить, ребенок столько одежды с собою набрал.

— Сейчас, зайчик, встану, — пытаюсь собрать мысли в кучу.

— Дядя Макар еду заказал, уже привезли. Только тебя ждём. Я очень голоден, — знает, как поднять нерадивую мать.

Попадание сто из ста. Мама, я уже кушать хочу. Мам, меня от голода мутит. Очень кушать хочется, мамуль, сейчас упаду. В его арсенале десятки трехсотколиберных фраз. В течении минуты всегда поднимают.

— Ты снова выбрать не смог? — спрашиваю, легонько касаюсь спины.

Отвлекается от работы.

— Я пока не привык, и у Егора был широкий список желаемого.

— Нашел кого слушать. Он хочет всё, ест только потом плохо.

— Я ем хорошо, — говорит и тут же запихивает в рот мини пончик, вижу как он по горлу идет. Боже, мне от одного зрелища в груди заболела, а ему хоть бы что.

Прижимаюсь к Макару со спины. Крепко — крепко. Приятно чувствовать его каждой клеточкой. Словно привыкание к дозе, с первой же пробы. С первого касания мурашки бегут.

— Прости, — шепчу ему между лопаток, тут же целую, — Я не смогла удержаться.

Он отрывает мою руку от своего живота и целует.

— Не держи себя, я скоро освобожусь. Совершенно не вовремя меня отвлекли… от тебя, — последние слова произносит глубинно, голос проседает.

Время с ним проходит, как в параллельной вселенной. Я не успеваю даже заметить, как день пролетает. Только ночью перед сном прокручиваю моменты в замедленном виде.

То, насколько я счастлива, меня пугает.

Ладонь сама собою ползет вниз по его животу. Только рядом с ним я свое тело не контролирую.

— Маленькая, подожди пять минут, — кладет руку поверх моей, и слегка прижимает. Знак, что надо замереть, попробую. Обещать ничего не могу.

Пытаюсь отсесть на свою часть кровати, при этом тянусь за своим телефоном, который лежит на краю кровати. Макар тут же перехватывает мою лодыжку и запястье, даже не понимаю, как он так быстро реагирует, полностью ведь был сконцентрирован на электронном документе.

— Куда собралась. Так сиди, — притягивает к себе и снова принимается печатать. Разглядываю его спину, как же мне нравится.

Телефон вибрирует, снова делаю движение в его сторону, стараясь при этом не беспокоить Макара.

— Считай что допрыгалась, — легко отталкивает прикроватный стол на колесиках, на котором остается ноутбук с открытыми файлами, — Совсем ждать не умеешь, — качает головой будто бы с горестью, по огню в глазах ясно, никакого дела ему нет до этой работы, во всяком случае в этот момент.

— Макуш, тебе работать надо. Ты в последние дни подзабил, — так и есть, ни слова не вру.

Первое время он постоянно был как минимум на телефоне, раздавал свои ценные указания. Сейчас же, за последние три дня, он впервые отвлекся от нас. Целыми днями мы где — то, осмотрели все мало — мальски значимые достопримечательности. Егор очень счастлив. Если я его баловала, то от Макара он просто слово нет, за эти дни, не услышал.

С одной стороны мне приятно, я бы не могла быть с человеком, которому наплевать на моего ребенка, с другой же… это как минимум не педагогично. Что я потом делать с ним буду?

— Спасибо, малыш, за заботу, мне очень приятно, — усмехается мне куда — то в шею. Он уже нависает сверху, за эти дни мастерство отточено практикой, пару секунд и он сверху.

Поцелуи влажные, безумно нежные. Их так много, буквально каждый открытый участок кожи чувствует на себе его ласку. Не представляю как раньше жила без этого. Без Макара.

Глажу его голову, жесткий ежик волос колет ладони, доставляя дополнительное удовольствие. Второй рукой пробираясь под его футболку, всегда горячий, обжигающий.

— Хочу твои губы, — шепчу почти хныкая. Эмоций через край, но их так мало. Хочу тоже его целовать, мне катастрофически не хватает его губ, — Всего тебя хочу, — мозг мне точно помахал ручкой, больше мне нечем оправдать свою излишнюю болтливость.

Теплое дыхание щекочет шею, Макар улыбается.

— Ты меняешься в лучшую сторону, — произносит и тут же зубами цепляет краешек кожи, втягивает в себя, оставляя на коже засос, — Невозможно сдержаться. Самая вкусная.

А дальше полет. Стоит отпустить свои мысли и грань приближается с бешеной скоростью. Каждый раз перед глазами темнеет. Сконцентрироваться получается только на нём, на нем одном. Чувствую его тепло, прикосновения рук по всему телу, губы на своих губах.

Отдельный вид наслаждения — тяжесть расслабленного тела Макара сверху. После. От переполняющих трепетных чувств хочется плакать.