Не знаю, что тут даже сказать. Егор мне рассказывал, но мелкому тогда немногим больше года ведь было. Такое можно помнить? Не большой я знаток особенностей детской памяти. Но говорит он с полной уверенностью.

— И после того она не плакала? — активно допытываться желания нет, он ребенок, и в тоже время самый большой кладезь информации об Ие.

— Редко. Иногда только может, когда думает, что я сплю. Ей лучше об этом не знать, расстроится, — поясняет.

Смотрит выжидающе.

— Обещаю, Егор, не скажу ей, — кивает, — И ещё обещаю, что постараюсь, приложу все усилия, чтоб из — за меня она больше не плакала.

Снова кивает. Сейчас мои слова его явно располагают.

— Я не женат. И не был никогда, так что та, кого вы видели явно супругой моей не являлась. Я всё узнаю, и тебе объясню, договорились?

— Да, только и маме объясните. Она очень расстроилась, даже на карусели со мной не пошла, — грустно вздыхает, плечи понурив.

— Давай мы все вместе сходим, как маме лучше станет. Я выходит должен тебе остался, раз из — за меня поход сорвался.

— Я ходил. С тетей Аней, — отвечает шустро, и тут же быстро будоражится. Смотрит на меня, словно лишнее сказал, — Сходим, да! Сходим, — да уж, не стоит забывать, что ребенок.

Сжимаю его плечо слегонца.

— Обещаю, как только маме твое станет легче.

— Последнее время она часто стала болеть. И с работы уставшая очень приходит. Раньше мы каждый вечер играли, книжки читали.

— И это решим. Во всяком случае я постараюсь. Мне тоже не нравится, что твоя мама устает. Она снова на работу вышла?

— Нет, она говорит, что нужно помочь наладить работу без неё. Безвозмездно, — произносит по слогам сосредоточено, — Так тетя Аня сказала. Мы скоро на родину мамы поедем. Вы снами? — спрашивает заинтересованно.

— Если мама твоя будет не против, то я только за буду.

— Она говорила, что вы очень занятой. Времени свободного мало.

— Для Вас я найду.

— А в гольф мы ещё поиграем? — глаза загораются не на шутку. Дети отходчивы, это факт.

— Тебе понравилось? — ту же кивает, — Значит поиграем. Рядом с Питером есть хороший клуб загородный. Поля там побольше, чем где мы с тобой в первый раз играли.

— Ура, — мелкий аж подпрыгивает на месте. Тут же осекается, боясь разбудить маму, по видимому, — Я тогда спать, — поднимается, но уходить не спешит.

— Ты что — то узнать хотел?

— Маму точно не вы обидели? — уточняет еще раз. Детская наивность, в его возрасте люди ещё верят в то, что могут услышать. С возрастом это случается только если с себя груз ответственности хочется снять.

— Честно тебе говорю, не я. Тот человек, что её обидел ни к тебе, ни к маме и близко больше не подойдет.

— Я верю, — говорит серьезно, — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Егор.

Сижу на краю Иеной постели и смотрю на нее неотрывно. Уснуть не смогу точно. Душ принимал и переодевался в привезенные Эдуардом вещи наспех. Понять природу внутренних страхов не могу. Она спит безмятежно, особо даже не крутится.

Разглядываю её шею, в тусклом свете ночника и то видны синяки оставленные пятерней. Навряд ли детские страхи её отпустили. Быть не больно ей не могло, и тем не менее обеими руками она убирала только ту руку, которая её снизу трогала. Шею освободить не пыталась.

— Макар, — в тишине комнаты слышу тихий шепот, — Обними, — Ия просит.

Отказать невозможно. Самому адски хочется, останавливал только страх её испугать. Ассоциировать с тем, что произошло с ней, мне крайне не хочется.

Ложусь рядом, открывая объятия. Ия тут же ко мне прижимается, обнимая в ответ. Касаюсь губами её лба. Не горячая, хоть и закуталась как луковичка.

— Боюсь за тебя, — целую её волосы.

— Всё обошлось. Я так рада, что ты приехал. Без тебя бы не справилась, — жмется сильнее, — Так, наверно, нельзя, но я не хочу, чтоб ты уезжал. Отпускать тебя не хочу, — шепчет мне в грудь.

— Не хочу сейчас это обсуждать, не время. Я не женат, и девушки постоянно у меня нет. Просто запомни это, — целую висок.

Никогда я не был фанатом излишней нежности. Сейчас оторваться от неё невозможно. Каждый день осознаю всё сильнее, раньше просто все были не те. Та может быть только одна. Теперь она вот, в зоне досягаемости.

— Я верю, — произносит с точно такой же искренностью, как её сын пару часов назад. Понятно от кого перенял.

Не так много людей в жизни вам будут верить на слово.

Крепче обхватываю её руками. Ия слегка отстраняется и поднимает взгляд на меня.

— Сейчас теплые, — проводит кончиком пальца по коже вокруг глаза, недалеко от виска, — Они у тебя всегда светятся, отражая эмоции, — Вечером лицо было бесстрастным, только в глазах ледяная ярость пылала. Не знаю, как лед может пылать, — слегка усмехается.

— Испугал тебя? — не хотелось бы ответ положительный услышать.

— Нет, я знала, что ты не тронешь меня. Даже не сомневалась, — снова обнимает, прижимая голову к груди, — Прости, что тогда с тобой не поговорила. Я была не права.

Прижимаюсь к Макару так сильно, как только могу. Будь я немного сильнее, ему было бы больно. Слегка ослабеваю хватку, он тут же притягивает к себе.

Горячий, нестерпимо горячий. Руки его держат крепко, особенно ушибленные ребра ощущают напор. Я буду лучше терпеть, чем попрошу отпустить.

У меня в жизни такого никогда не было. Ко всем, двум, мужчинам, которые были рядом со мной, я привыкала очень долго. Годами. Не потому что я какая — то мега особенная, нет, мне просто очень сложно открыться. Я при желании это сделать не могла.

С Макаром всё иначе. Намекни он тогда на интим чуть менее прозрачно, я, к своему стыду, возможно бы согласилась. Тянет к нему непомерно. И ничего не останавливает эту тягу.

То, что он не женат, я и так знала. Паспорт видела, каждую из страничек, сканы лично снимала. Наличие же невесты не исключено.

В памяти яркой вспышкой всплывает момент моего дикого шока.

Мы с Егором зашли в холл и охранник мужчина как бы невзначай мне сказал, что Макар Викторович уже вернулся. Знаю, что странно, но вся атмосфера того места такая, домашняя что — ли. И мужчина этот, в том числе. Видел нас вместе, решил подсказать. Тем более Егор там со всеми «на короткой ноге» был уже на момент моего появления.

Каково было мое удивление, когда дверь его номера мне открыла миленькая рыжая девушка.

Зачем я туда вообще пошла? Телефон у Макара был долго отключен. Мысли дурные верно ползут в мою голову. Так всегда, стоит только обзавестись новым близким человеком.

— Мы вам помешали? — пропищала, пока я стою и могу только смотреть на неё. Слов то нет, — Мы слегка расшумелись. Простите. Столько эмоций. Давно с женихом не были вместе, — говорит и тут же краснеет, — оборачивается и смотрит на дверь в ванную комнату, за которой шумит вода. А у входа валяется рубашка Макара и трусики, по всей видимости, этой самой девицы.

Море боли. Это про меня в тот момент. Даже вспомнить не могу, что ей сказала.

Самый мой большой страх с восемнадцати лет — увести мужчину из семьи.

Когда Ма умерла, мама Егора, на эмоциях знаю, сказала, что мне это за то, что я его из семьи увожу. Это не так, но на тот момент почва, она же психика моя расшатанная, была самая что ни на есть благодатная. Папа умер, у Егора родился ребенок. Ма оставалась самым для меня близким на земле человеком. И её тоже не стало.

По ощущением, тогда стоя перед номером Макара я как — будто вернулась на десять лет назад. Катализатор сработал.

Сейчас же, обнимаю его и понимаю, что во — первых, верю ему, а во — вторых, не отдам. Он только мой! Сам ведь ко мне приехал, я не звала. Осознание этого выручает. Помогает не скатиться в какую — то темную бездну страха.

Никогда в жизни мне не приходилось отбиваться. С Артуром всё было совсем по — другому, я не ожидала, что он схватит мою голову и начнет ею стену долбить. Пара ударов и я отключилась. Помню боль, страх испытать не успела.