На пике каждого броска я успевал заметить, как мое тело теряет куски — они просто испарялись от жара и силы ударов. Но каждый раз, когда «солнышко» ловило меня, потерянные части восстанавливались, только уже в виде детских рисунков.

— Смотри, теперь ты гораздо красивее! — радовалось существо, любуясь своим творчеством.

Моя правая рука теперь выглядела как каракули пятилетнего ребенка, левая нога была разрисована радугами и единорогами, а в боку красовалась аппликация из разноцветных сердечек.

— Хватит! — прохрипел я, пытаясь сконцентрировать силу.

— Не хочешь играть? — «солнышко» состроило обиженную мину, его лучи поникли. — Тогда давай я тебя раскрашу!

Существо окунуло один из лучей в лаву и начало «рисовать» на мне огненные узоры. Боли по-прежнему не было, но я чувствовал, как моё тело постепенно превращается в какой-то безумный коллаж из детских фантазий.

— Теперь ты похож на принца! — заявило «солнышко», закончив свою работу. — Давай поженим тебя с принцессой!

Оно создало из лучей подобие замка, украшенного фонтанами лавы и радужными облаками пепла. На одном из балконов появилась корявая фигурка в розовом платье — видимо, это и была та самая «принцесса».

— Я тебя сейчас… — начал я, но существо перебило меня новым приступом веселья.

— Правильно! Надо спеть серенаду! — оно закружилось, создавая вокруг меня хоровод из огненных нот и пляшущих человечков.

Тварь продолжала кружиться в своем безумном хороводе, а я чувствовал, как меня разрывает изнутри. Вся накопленная сила — дар богини смерти, мощь поглощенных стражей, энергия чудовищ и кровь древних — все это слилось в единый поток.

— А теперь мы станцуем… — начало «солнышко». Но сразу осеклось.

Черная волна хлынула из моего тела, пожирая детские рисунки на лучах существа. Там, где тьма касалась его «художеств», они осыпались пеплом, обнажая истинную суть твари — искаженную и полную боли.

— Ты что делаешь? — в голосе «солнышка» появились плаксивые нотки. — Так нельзя! Ты портишь мои рисунки!

Я ударил снова. На этот раз сила приняла форму когтей, выкованных из чистой тьмы. Первый луч существа отвалился с влажным хрустом, как сломанная ветка.

— Больно! — завизжало существо, и этот крик был уже не детским — в нем слышалось что-то первобытное. — Прекрати! Я просто хотело поиграть!

— Вот и поиграем… — процедил я сквозь зубы, формируя из тьмы новое оружие.

Второй луч я не отрезал, просто вырвал его с корнем. И существо заметалось, размахивая оставшимися отростками. Его «веселые» рисунки начали искажаться, превращаясь в кошмарные образы.

— Ты злой! — всхлипнуло существо, пытаясь достать меня оставшимися лучами. — Очень-очень злой!

Но теперь его атаки были бесполезны. Тьма внутри меня пожирала все, чего касалась. Третий луч рассыпался прахом, четвертый я скрутил в узел, пятый разорвал пополам.

— Не надо! — существо уже откровенно рыдало. — Я больше не буду! Честно-честно!

Его каменный глаз наполнился чем-то похожим на слезы, но только это была лава, стекающая по искаженной поверхности. Рисунки на оставшихся лучах превратились в чернильные пятна, расползающиеся как гангрена.

— Мамочка! — взвыло «солнышко», когда я добрался до его предпоследнего луча. — Спасите!

Но спасать его было некому. Я методично отрывал луч за лучом, наслаждаясь каждым всхлипом существа. Его детская маска окончательно слетела, обнажив истинную сущность — древнюю и уродливую.

— Ты такой же, как они… — прошептала тварь, когда остался последний луч. — Такой же жестокий…

— Нет, — улыбнулся я, формируя последний удар. — Я хуже.

Финальный луч растворился в потоке тьмы. Я улыбался, довольный результатом. Вот это я понимаю — веселые игры! И никаких тебе принцесс с единорогами…

— Хватит! — Квард материализовался рядом, заслоняя собой останки «солнышка» всеми своими щупальцами разом. Со стороны это выглядело так, будто осьминог пытается обнять воздушный шарик.

— А? — я завис, пытаясь осмыслить это внезапное проявление заботы.

— Это отражение тюрьмы. А она… — страж запнулся, его глаза закрутились в разные стороны. — Это вся боль и страдания умерших здесь стражей!

— Ты, сука, издеваешься? — я почувствовал, как во мне закипает новая волна ярости. — Мне плевать, что это! Она или он… А может, это вообще среднего рода с раздвоением личности!

— Нельзя убивать! — Квард размахивал конечностями как ветряная мельница в шторм. — Она важна! Нужна! Нельзя. Просто у тебя есть что-то вкусненькое.

Мои мысли споткнулись друг о друга, пытаясь переварить этот бред. Тогда я бегло осмотрел самого себя. Так себе картина.Тело напоминало швейцарский сыр, причем не самой первой свежести. Дыр в нем было больше, чем меня самого.

— Выплюни! — Квард строго посмотрел на существо всеми своими глазами разом.

«Солнышко» икнуло, и из его центра начали вылетать клубы черного дыма — куски моего тела, которые эта художница-любительница решила позаимствовать для своих экспериментов в стиле модерн. Дым потянулся ко мне, затыкая дыры, как пробки в бочке.

— Нам пора! Это место меняется из-за тебя, — Квард нервно перебирал щупальцами. — Она всегда была красивой, твое присутствие изменило её.

— Так это я ещё и виноват? — я даже поперхнулся от такой наглости. — Может, мне ещё извиниться за то, что не оценил её художественный талант?

— Да! — с совершенно серьезным видом заявил страж.

— Где мои люди? — спросил я, чувствуя, как земля под ногами начинает ходить ходуном, словно в припадке.

— Они во мне! Все, пора уходить! — Квард обхватил меня щупальцами, как осьминог-переросток хватает свою добычу.

И мы начали растворяться — сначала кончики щупалец Кварда, потом мои ноги. Но что-то пошло не так. Вместо привычного рывка между реальностями мы словно увязли в патоке. «Солнышко» за спиной начало хихикать — сначала тихо, потом все громче, пока его смех не превратился в настоящую какофонию детского веселья.

— Я её сейчас убью! — в негодовании прорычал я.

— Нет! — Квард сжал щупальца крепче. — Просто тебя не хотят отпускать отсюда. Они распробовали твой вкус. И в тебе сила древних.

Я нашарил нить реальности — она пульсировала как живая вена, соединяющая миры. Собрал все силы и дернул…

И вот тут-то началось настоящее безумие!

Перед глазами развернулся целый парад рисунков — все те художества, что я видел на лучах твари. Только теперь они ожили! Кривоватый человечек с мечом гонялся за драконом, нарисованным цветными мелками. Радуга изгибалась спиралью, и по ней съезжали, как по горке, человечки-палочки. Единороги, больше похожие на помесь лошади с жирафом, пускали изо рта пузыри в форме сердечек.

Все эти создания, порождённые то ли детской фантазией, то ли безумием древнего существа, водили хороводы в раскаленном воздухе. Они прыгали через потоки лавы как через скакалку, играли в пятнашки между извержениями, рисовали новые узоры в дыму и пепле.

А потом, словно по невидимому сигналу, вся эта карусель безумия потянулась обратно к «солнышку». Рисунки скользили по воздуху, как по невидимым рельсам, возвращаясь домой — к своему создателю, к источнику этого сюрреалистического карнавала.

«Интересно, — мелькнула абсурдная мысль, — если бы Эреба увидела этот парад, она бы тоже захотела себе такую галерею? Хотя нет, её версия наверняка включала бы черепа и скелеты, танцующие макарену…»

Реальность наконец поддалась — мы вырвались из этого сумасшедшего вернисажа, оставив позади себя танцующие рисунки и хихикающее «солнышко». Меня швыряло из крайности в крайность. То казалось, что смогу свернуть горы, то ноги вдруг подкашивались, как у новорожденного жеребенка.

Пролет через грань реальностей в этот раз напоминал путешествие пьяного акробата. Нас мотало из стороны в сторону, пока наконец не выбросило в относительно нормальный мир. Хотя, «нормальный» — это громко сказано. Всё это и было Изнанкой, просто разные её… хм, настроения? Как будто в сумасшедшем доме есть палаты для буйных, а есть для относительно спокойных…