Аарону Грину

«Огл Дата Рисеч»

«Пентагон Тауэрс»

Арлингтон, Вирджиния

Дорогой мистер Грин,

Для начала, я раскусил, в какую игру вы играете. Когда вы приехали сюда накормили меня каким-то дерьмом про работу на эту «Огл Дата Рисеч». Как будто вы какой-то ученый, пишете диссертацию. Но теперь я понял, кто вы на самом деле: вы работаете на Уильяма Э. Коззано. Он должно быть платит вам деньги за работу в его команде.

Как я до этого додумался? Просто заметил, какие вещи вы показываете по маленькому телевизору в моих часах. Вы всегда показываете Коззано но никогда не показываете других кандидатов.

Ну, я сегодня посмотрел как Коззано объявляет, что выдвигается в президенты. Я смотрел это не по часам. Я поехал к «Дейлу», это бар, и смотрел на большом экране с некоторыми другими парнями. И я могу сообщить вам информацию, что почти все парни, кто был в баре, решили, что это было по-настоящему круто.

Я тоже думаю, что это было круто. Но сейчас два часа ночи и я не могу заснуть. Потому что я думаю о некоторых вещах которые Коззано сказал, и они не дают мне покоя.

Когда он был на том дебате в Декейторе, Иллинойс, он говорил про парашютную фабрику своего папаши и про то, как это важно было для парней, которые готовились прыгать из самолетов в день Д. Но сегодня он рассказал целую историю о парашютистах и как один из них приехал, чтобы лично поблагодарить его папашу. Это странное несовпадение, как вы думаете?

Мое мнение: что-то перепуталось в голове Коззано, когда он болел. И теперь у него либо проблемы с памятью либо он не отличает правды от вранья. Поэтому не ждите, что я буду голосовать за него.

Скоро еще напишу, обещаю.

Всегда ваш Флойд Уэйн Вишняк.

Мел Мейер въехал на своем черном «Мерседес 500 SL» в Майами, Оклахома; часы показывали 16:30, стояла июльская жара. Небо было тошнотворного желтовато-белого цвета. Он остановился на станции «Тексако», чтобы заправиться и проверить масло. Он регулярно проверял уровень масла, которое его машины практически не потребляли, поскольку тридцать лет назад парни из семьи Коззано подвергли его насмешкам, узнав, что он не умеет этого делать.

Кроме того, ему требовалось узнать дорогу. Когда он опустил стекло, чтобы поговорить со служителем, 103-градусный жар[470] окатил его, как кипяток. Он заказал ультрапремиум из колонки «Тексако» и разблокировал капот, чтобы проверить масло.

— Как далеко до Кэчера? — спросил он у перемазанного мазутом рябого паренька, возившего по ветровому стеклу тряпкой под стать себе.

Паренек сроду не встречал никого, похожего на Мела Мейера — щегольского, энергичного, одетого в идеально скроенный черный шелковый костюм — и не так много мерседесов.

— А чего вам надо в Кэчере? В Кэчере никто и не живет, кроме нескольких шизанутых старых пердунов, — сказал он.

Он подошел к капоту, не понял, как его открывают и вопросительно уставился на Мела.

Мелу паренек не нравился, как и Майями, Оклахома, и он бы отдал что угодно, чтобы оказаться где-нибудь в другом месте. Но у него на руках было нечто, похожее на наводку больше всего, что удалось раскопать за четыре месяца расследования. Он мог бы нанять частного детектива из Талсы или Литтл-Рока и отправить его сюда на рекогносцировку. Но он знал, что чем бы не была эта самая Сеть, прятаться она умела очень хорошо. Частному детективу, который зарабатывает на жизнь, подсматривая за не самыми утонченными персонажами, совершающими супружеские измены в дешевых мотелях, нельзя доверить поиски почти невидимых следов Сети. Как ни крути, Мелу рано или поздно пришлось бы поехать лично. Он решил, что лучше раньше, чем позже.

— Почему вы считаете, что в Кэчере живут психи? — спросил Мел, думая о том, что у него нет права задавать этот вопрос, сидя в черном шелковом костюме в черной машине под июльским солнцем Оклахомы.

Ему не удалось найти практически ничего, пока он метался от одной цепочки следов к другой: история основания Института Радхакришнана; странные узоры течения акций при рейдерском захвате «Огл Дата Рисеч» и «Грин Байофизикл Системс» в марте; взаимопересекающиеся советы директоров «Гейл Аэроспейс», «Макинтайр Инжиниринг», «Пасифик Нетвеа» и фонда Кувера; и еще более незаметная группа чрезвычайно закрытых инвестиционных фондов, владеющих контрольными пакетами этих компаний.

Он даже пытался перехватывать разговоры, размещая мониторы в нанятых автофургонах около вышек связи. Ничего. Он закопался в финансовые отчеты, обращался к друзьям из ФБР, он перепробовал все, но не мог найти Сеть. Он нанимал частных детективов, он нанимал аудиторов. Он потратил кучу денег, дергая за нити и налаживая связи в попытке добыть кое-какие данные Налоговой Службы, которые, как он думал, могли оказаться полезными. Пустой номер.

Единственной подсказкой оказался конверт ГОСПОД, извлеченный Мэри Кэтрин из мусорного мешка в ночь Четвертого июля. Именно Мэри Кэтрин следовало винить в том, что он здесь оказался.

Обратный адрес на конверте отсутствовал, зато его покрывали цифровые коды. ГОСПОД была образцовой, централизованной, работающей как часы компанией, и не собиралась помогать Мелу в их расшифровке. Он оказал кое-какую финансовую помощь оказавшемуся в затруднительной ситуации сотруднику службы доставки ГОСПОД в Чикаго и в конце концов узнал, что конверт в какой-то момент побывал в региональном аэропорту Джоплин на крайнем юго-западе Миссури — там, где этот штат смыкается с Канзасом и Оклахомой.

Мел провел четыре дня в мотеле «Супер 8» на Эйропорт Драйв на окраине Джоплина. Он прикидывался бизнесменом из Сент-Луиса, работающим над неким большим проектом. Он отправил множество пустых пакетов экспресс-почтой на адрес в Сент-Луисе, познакомившись в процессе с тремя работниками пункта ГОСПОД в Джоплине.

Один из них сообщил Мелу, что он теперь их основной клиент. Мел ухватился за эту тему и вскоре узнал, что существует еще один малый, живущий в Оклахоме и отправляющий почти столько же почты. Наконец, вчера днем Мелу удалось выудить у них название города в Оклахоме: Кэчер.

Он вернулся в парную реальность Майями. Паренек-заправщик таращился на него.

— Вы в порядке, мистер?

— Ага. Как там масло?

— Нормально, — затем, возвращаясь к теме эндемического безумия, он изрек: — Это свинец.

— Свинец?

— Ну да. Шахты-то, конечно, закрыли, но Кэчер пропитался свинцовыми испарениями, а в школе рассказывали, что они сводят людей с ума.

Мел издал неразборчивое восклицание, показывая, как сильно поражен этой информацией, и протянул парню кредитную карту. Тот унес ее в потрепанное здание станции и прокатил через считывающий аппарат. Здание, может быть, выглядело и не ахти, но с платежной электроникой здесь все было в порядке.

— А чего-нибудь еще есть, приятель? — спросил паренек с довольной ухмылкой, помахивая картой Мела. — Все-таки время от времени надо бы оплачивать счета… шучу просто.

Мел был слишком сильно изумлен, чтобы возмутиться. Он с маниакальной пунктуальности оплачивал счета в течение двадцати четырех часов после получения, особенно государственные. Не следует оставлять счета неоплаченными. В отличие от тех, кто заправлял в Вашингтоне, Мел понимал, что неоплаченный счет — это дубинка, которую рано или поздно занесут у тебя над головой.

— Это ошибка, — сказал он, — но попробуйте вот эту.

Он передал парню другую кредитку, которая тоже была отвергнута.

— Блин, чувак, ты что, вообще по счетам не платишь? Как насчет наличных?

Мел заглянул в бумажник и обнаружил несколько стодолларовых банкнот, десятку и пятерку. Счет за бензин составлял 16 долларов 34 цента.

— С сотни будет сдача? — спросил Мел, уже зная ответ.

Паренек немного поразмыслил.

— Не помню, когда в последний раз видел сотню. У нас никогда нет больше нескольких баксов на сдачу.