Огл взмыл над креслом и завизжал:

— ПОКАЖИТЕ ТИПА! ПОКАЖИТЕ ТИПА! ПОКАЖИТЕ ТИПА!

Аарон едва мог разглядеть хоть что-то; Око Ки излучало ослепительное сияние, как параболическая антенна, направленная прямо на солнце. Но изображение на большом экране в центре изменилось, на нем возник Тип: рот полуоткрыт, брови где-то на полпути к линии волос, а глаза нервно мечутся из стороны в сторону. Око Ки засияло синим (люди, возненавидевшие Типа Маклейна три секунды назад) с несколькими вкраплениями яростного красного (люди, желающие, чтобы Коззано врезал Маклейну немедленно).

— Нокдаун и нокаут, — сказал Огл. — Тип выбыл из гонки. И просто на всякий случай, он толкнул джойстик «МЯГКОСТЬ — ВОИНСТВЕННОСТЬ» к полюсу «МЯГКОСТЬ». Затем он сдвинул переключатель «МАТЕРИАЛИЗМ — ДУХОВНОСТЬ» почти до упора к «ДУХОВНОСТИ».

Колесики, вращающиеся в голове Маклейна, можно было разглядеть невооруженным взглядом. Выражение изумление постепенно сменилось наигранным бесстрастием, затем спокойствием и, наконец, холодной решимостью.

— Такое разрешение спора мне не в новинку, — сказал Маклейн.

— Ох, — сказал Огл.

— Но среди вещей, которым должен научиться президент, есть умение отделять личные чувства от проблем нации, и…

Цвета начали меняться по всему Оку.

— Спасательная операция! — сказал Огл, обрушивая кулак на одну из кнопок на подлокотнике.

— … что же касается проблем автомобилестроения, — продолжил Коззано, невозмутимо спихнув Маклейна на обочину, как будто тот и не открывал рта, — то заявлять, что сперва работа, а затем высокая самооценка — попросту глупо. Это демонстрация непонимания человеческой природы. Достоинство нельзя измерить зарплатной ведомостью. Студенческая отсрочка позволила вам избежать Вьетнама, Тип, и поэтому вы никогда не видели того, что видел я: скрюченных крестьян с рисовых чек, не заработавших за свою жизнь ни дайма, в фаланге мизинца которых было больше достоинства, чем во всех высокооплачиваемых адвокатах и президентах компаний, которых я могу припомнить. Все наоборот: если у вас есть достоинство, если вы уважаете себя, вы найдете работу. Мне все равно, насколько плохо все в экономике. Когда мой прадед приехал в эту часть страны, здесь вообще не было никакой работы. Поэтому он сам ее себе придумал. Он был в Америке всего несколько недель, но за это время успел стать американцем до мозга костей. Он поверил в то, что способен сам строить свою жизнь. Что он может сам выбирать свое предназначение.

— Весьма вдохновляет. Но когда моя семья приехала в Калифорнию… — начал Тип.

— Некоторые считают, что безработные страдает из-за отсутствия денег, — сказал Коззано. — Потому что не могут позволить себе игры для «Нинтендо» и модные кроссовки. Это неглубокий и пошлый подход. Американцы никогда не были чистыми материалистами, жадными только до денег. Безработность поражает чувства людей куда сильнее, чем их кошельки.

Последние несколько секунд все графики катились вниз, цвета сдвигались к синему.

— Я обосрался! — сказал Огл, яростно щелкая клавишами и дергая джойстики. — Плохой ход!

Внезапно на экран вернулся Тип Маклейн. Выкапывать Коззано было уже слишком поздно.

— Дерьмо! — прошипел Огл. — Что он имел в виду, когда заявил, что американцы — не мелкие материалисты?

Вид у Маклейна был довольный. Он знал, что Коззано попался.

— Похоже, губернатор Иллинойса считает, что все мы были бы счастливы, трудясь целыми днями… на рисовых чеках!

Публика разразилась смехом. Око внезапно потеплело к Типу Маклейну.

— Проклятье! — сказал Огл. — Да зачем он вообще полез в такие глубины?

Он беспокойно скреб подбородок, не переставая давить на кнопки.

— Нам следует подавлять эту его тягу к философствованию.

— Возможно, губернатору непросто увидеть весь срез американского общества, сидя во дворе своего дома в Тасколе, — сказал Маклейн. — Но я с ним знаком, поскольку за время первичной кампании посетил все пятьдесят штатов — даже самые маленькие из них, хотя моя команда умоляла не тратить на них время. Я говорил со множеством людей. И снова и снова у меня возникало ощущение, что американский народ не любит поучений политиков.

— Вот уж точно, черт побери, — сказал Огл, нажатием кнопки посылая в голову Коззано галлюцинаторную пулю.

— Они знают, что им нужно: работа. Хорошая работа, — сказал Маклейн. — А чего им совсем не нужно — так это разговоров о том, как научиться сильнее уважать себя.

Огл застонал. СОР-100 демонстрировал растущую симпатию к Маклейну.

— Они нас убивают, — сказал он и вдавил большую красную кнопку, на которой было написано «180».

— Когда силы свободы и демократии штурмовали гитлеровскую «крепость Европа» в день Д, — сказал Коззано, — элита этих сил, оказавшаяся на острие вторжения, сыпалась с неба на парашютах. Парашютах, изготовленных из нейлона, который был произведен не далее чем в полумиле от моего дома в Тасколе представителями моей семьи. Нервничающие парашютисты, стоящие в открытых люках самолетов и глядящие на французские пейзажи в тысячах футов под ними, очень крепко верили в этот нейлон.

— Да что тут к чему вообще? — произнес Аарон, озвучивая чувство, отображаемое всеми мониторами в Оке Ки: полнейшее недоумение.

— Заткнитесь, — пробормотал Огл. — Это хороший материал. Рейгановский в своей нудной ностальгии и с метафорическим драйвом Росса Перо тех времен, когда он еще не съехал с глузду.

— Когда вы прыгаете из самолета над зоной боевых действий, вам требуется нечто большее, чем самоуважение, чтобы в целости и сохранности достигнуть земли, — сказал Коззано. — Вам нужен крепкий, добротно сделанный парашют. Молодые люди, заканчивающие школу или колледж в наши дни, имеют много общего с теми десантниками. И если вы полагаете, что Уильям Э. Коззано собирается вытолкнуть их из люка с одними только мотивирующими наставлениями, вы чертовски ошибаетесь.

— Но это же противоречит всему, что он говорил сначала, — сказал Аарон.

— Просто заткнитесь, — сказал Огл. — Думаю, он их поймал.

Когда аналогия Коззано начала проясняться, мониторы перестали сверкать всеми цветами радуги и устремились к зеленой части спектра.

— Нужно будет озадачить Отдел Баек темой дня Д.

Коззано продолжал.

— Точно так же, как нейлон заменил в парашютах шелк, новые технологии должны заменить старые на рынке труда. И я могу заверить вас, что ни одна страна в мире не может сравниться с Америкой в изобретении новых технологий.

Маклейн перебил его.

— И ни одна страна не капитализирует эти изобретения лучше Японии, — сказал он, — и именно поэтому я собираюсь добиться того, чтобы Америка, а не Япония, пожинала плоды своих творческих потенций, уникальных для нашей планеты.

Огл зарылся лицом в ладони и застонал.

— Это сукин сын Маклейн просто вампир. Дайте мне оценку.

Аарон около минуты колдовал над компьютером, выполняя на нем некоторые статистические операции.

— Основываясь на реакциях СОР-100, с учетом обычного семидесятидвухчасового отскока после дебатов и готовности действительно принять участие в выборах, мы получаем 27 голосов за действующего президента, 206 за Коззано и 302 за Типа Маклейна.

— Нам еще работать и работать, — сказал Огл.

— А по мне так очень хорошо, — сказал Аарон, — учитывая, что он даже не выдвигался.

— Нюансы! — сморщился Огл.

Уильям Э. Коззано потратил почти час, чтобы добраться от гримерки, в которой с него стирали телевизионный грим, до своей машины на парковке Гражданского Центра Декейтора. По пути ему пришлось, кажется, пожать каждую руку в южной части Иллинойса и перецеловать добрую половину здешних младенцев. Машина, полноприводной внедорожник, оснащенный всеми известными науке вип-функциями и антеннами, частенько попадала в объективы местных каналов (каждый раз, когда он менял масло на подъездной дорожке) и поэтому всем было известно, куда он направляется. Тем временем Тип Маклейн пробрался к ожидавшему его кортежу Секретной службы сквозь неприметный пожарный выход.