Еще примерно через милю или около того она спустилась в неглубокую речную долину с редкими березами. Пройдя полмили по реке, она оказалась у ветхой, полуразвалившейся хижины — скорее птичника, нежели человеческого жилища. У птичника был припаркован большой пикап «Шевроле»; приближаясь с подветра, она почувствовала запах сигарного дыма и услышала разговор на полутонах.

Мел Мейер, выглядящий нелепо в зимнем фермерском облачении, вышел из хижины, подошел к Мэри Кэтрин и обвел ее детектором жучков. На этот раз прибор отозвался на одну из пуговиц ее рубашки. Мэри Кэтрин отбежала на лыжах на пару сотен футов в сторону и сунула эту пуговицу под бревно. Вернувшись, она крепко обняла Мела.

В хижине она обнаружила массивного черного мужчину с покатыми плечами где-то за пятьдесят и огромного белого мужчину с кустистыми бровями, седовласого и седобородого. Мэри Кэтрин знала обоих. Это были Руфус Белл, отставной морпех, и Крейг (Утес) Аддисон, «Чикаго Бирс», также в отставке.

— Как он? — спросил Белл.

— Отлично, — ответила Мэри Кэтрин, — это же приключение. Прямо как он любит.

Мел, Руфус и Крейг (Утес) слегка смутились.

— Ладно, — сказал Мел, — теперь слушай внимательно, потому что я тут уже задницу отморозил, и потому что это важно. Вот эти двое, Руфус и Утес, обеспечат нужных нам людей. С небольшой помощью друзей Элеанор и наших сторонников в округе Колумбия их можно будет даже легализовать. А я обеспечу бумажную подстилку. Мэри Кэтрин?

— Черная коробочка готова. И у меня есть для тебя информация. Будущие министры обороны, финансов, торговли, государственный секретарь и спикер конгресса побывали в Институте Радхакришнана.

Мел покачал головой.

— Печально, — сказал он. — Просто эпидемия инсультов. Кто-нибудь еще?

— Больше ни о ком не знаю.

— Что ж, это полезные сведения, — сказал Мел. — Значит, так, Мэри Кэтрин, нам от тебя нужно только одно.

— Мой отец, — сказала Мэри Кэтрин.

— Верно. Сможешь доставить мне Вилли?

— У меня есть, план, Мел, — сказала она. — У меня есть скам.

Тем же вечером, после ужина, Коззано предложил Мэри Кэтрин сыграть еще разок в скрэббл. Она выпила два или три бокала кьянти, настроение у нее было отличное и говорила она совершенно искренне.

— Папа, это же самая скучная игра на свете.

— Это если ты играешь по правилам, — проворчал он, — и не жульничаешь.

Они перебрались в кабинет и сели за стол перед собранием сочинений Марка Твена.

Мэри Кэтрин всегда начинала игру одинаково: он запускала руку в груду букв и выкладывала «ТЫ ЗДЕСЬ ЛИ». С доской они соригинальничали — установили ее на поворотном круге, и закончив, она провернула его на сто восемьдесят.

Коззано нахмурился.

— Перестань баловаться, — сказал он. — Ты знаешь правила.

Обе его руки пришли в движение. Это было причудливое зрелище: левая развалила набранную фразу и принялась переставлять буквы, добирая недостающие из банка. Правая выбрала семь фишек и аккуратно разложила на подставке. Одновременно он продолжал разговаривать. Ему совершенно очевидно было смертельно скучно и при этом он совершенно не ведал, чем занята его собственная левая рука.

— Ты должна взять семь букв. И за один ход ты можешь выложить только одно слово. Почему я должен объяснять это каждый раз? Ты надо мной издеваешься, девочка?

Мэри Кэтрин, спасибо профессии, не пугали странные неврологические тики, а со странностями отца она свыклась за несколько месяцев терапии. Она уже перестала напоминать себе, насколько странно все это выглядит со стороны.

Левая рука Коззано крутанула доску, чтобы Мэри Кэтрин смогла прочитать фразу «МЕЛА ВИДЕЛА».

Она посмотрела ему в глаза. Он озадаченно хмурился, глядя на доску.

— Как тут оказались эти буквы? — спросил он.

Мэри Кэтрин перемешала фишки, прежде чем он смог прочесть их их. Затем она составила из них «ДА».

Лицо его приобрело то же выражение, как в тот раз, когда она вернулась из школы с четверками в табеле.

— И это все? Слово из трех букв?

— Прости, — сказала она. — Уж какие буквы достались.

— Спасибо тебе за это нажористое «Д», — сказал он. — Четыре очка за просто так. Тебе следует хоть немного думать о стратегии. Обе его руки сновали над доской, пока он говорил. Правая выстроила от «Д» слово «ДЕЙТЕРИЙ». Левая собрала в левом нижнем углу доски фразу «КАК ОН».

Мэри Кэтрин прокрутила доску. И снова Коззано заметил результат деятельности собственной левой руки.

— Как эти буквы тут оказались? — повторил он. — Бога ради, орешек, надо было еще до начала игры убедиться, что на доске ничего нет. Убери их, будь добра.

Не требовалось много времени, чтобы прочесть пять букв, и она смела их с доски. Затем она перечеркнула «ДЕЙТЕРИЙ» словом «ПЛАНИРУЕТ». Для этого ей пришлось позаимствовать несколько букв из банка. Коззано нахмурился и пробормотал что-то насчет жульничества.

Беседа продолжался в том же духе еще несколько ходов, доска крутилась.

Коззано: «ЧТО».

Мэри Кэтрин: «ДЕНЬИНАУГ».

— А ну-ка найди мне это слово хоть в каком словаре, — сказал Коззано.

Дюлафайет Уэбстер, хейсмановский призер из «Элтон Стейт Команчиз», сделал три тачдауна в первой половине матча на кубок «Фуджитсу Гуакамоле»[485] в рождественский вечер. Как только первый тайм завершился, в эфире зазвучала радостная музыка «Особого Семейного Рождества Коззано».

Камера с зависшего вертолета нацелилась на мерцающие рождественские огни Тасколы, которая начала называться «родным городом Америки». Рождественское убранство ее улиц координировалось дизайнерами Огла и оплачивалось из его денег. Камера прошлась по церковным шпилям, малым предприятиям и городскому парку, увешанному венками из электрической омелы, и остановилась на уже знакомой всем резиденции Коззано. Другая камера заглянула в окно, чтобы показать пылающий камин и группу весело улыбающихся людей, собравшихся вокруг чаши с эгногом[486].

— Добрый вечер, леди и джентльмены. Мы находимся в Тасколе, Иллинойс, родном городе Америки, чтобы передать вам поздравления от избранного президента Уильяма Энтони Коззано. Губернатор Коззано?

Переключение на Коззано, Джеймса и Мэри Кэтрин, сидящих на софе. Наезд на лицо Коззано.

Избранный президент выразил сердечную благодарность американскому народу, свое радость от карьерных успех дочери и замечательной книги сына и, наконец, назвал имена членов кабинета.

После этого он встал и представил их лично. Будущая администрация в полном составе собралась вокруг огромного обеденного стола — неформально одетые, все попивали сидр. Они отвлеклись от беседы на несколько мгновений, чтобы Коззано мог представить из всех по очереди народу Америки. Все до одного прекрасно выглядели, не принадлежали к той или иной партии, представляли разные расы и излучали уверенность.

Наконец Коззано вернулся на свое место у огня, чтобы завершить речь поздравлениями и наилучшими пожеланиями в адрес всего американского народа. Чувство времени, выработавшееся у Коззано, было положительно сверхъестественным. Он закончил свое короткое обращение ровно к началу следующего тайма.

Восемнадцатого декабря Коззано поднялись на борт чартера и полетели в Вашингтон, округ Колумбия. Сюда же устремились журналисты со всего света, равно как и члены будущей администрации и переходной команды, все люди Огла, несколько больших фургонов ГОСПОД, набитых электроникой, Флойд Уэйн Вишняк и разномастный караван автобусов, машин и самолетов, везущих старых соратников Уильяма Э. Коззано по Вьетнаму и футболу.

В восемь утра Дня Инаугурации взвод агентов Секретной Службы высыпал из лифтов в лобби отеля «Джорджтаун Фор Сизонс» и спокойно, но непреклонно промаршировал по паркету, зеленым восточным коврам и старому кирпичу. Одновременно кавалькада из трех черных машин покинула гараж. Они выкатились на кирпичную подъездную дорожку у главного входа точно в тот момент, когда строй агентов и прятавшихся среди них вельмож показался перед обитыми медью дверями. Через несколько секунд и люди, и машины исчезли, преследуемые несколькими журналистами, достаточно проворными, чтобы заметить отъезд избранного президента.