А Виктор Вальданэ так и не заговорил с Элен Контэ. Ни разу — за эти шесть дней… почти неделю.

И даже ни разу не взглянул в ее сторону.

Неужели даже сегодня? Ведь остались считанные ночи Аравинта! Скоро беглецы пересекут границу…

А вот дальше лучше не додумывать. В конце концов, живут же люди и в Мэнде…

А вдруг они убивают чужаков прямо на границе⁈

— Элен, помоги, пожалуйста, слезть. Элен. Эленита…

Девушка вздрогнула, вырванная из собственных невеселых мыслей. Конечно, не все дамы — прирожденные наездницы. А уж немолодые аравинтки — придворные дамы короля Георга….

Кареты пришлось бросить еще пять дней назад. Ради скорости. Так решил любимый. Тот, кто прежде Элен не замечал, а теперь — возненавидел.

Глава восьмая.

Эвитан, Лютена. — Квирина, Сантэя.

1

Первое впечатление — самое верное. Это Констанс знал всегда.

Баронесса Ирэн Вегрэ сразу показалась глубже и загадочнее других провинциальных девиц. Просто никакого сравнения.

А особняк Мальзери не нравился и в прежние времена. Безукоризненно красивый, серебристо-серый, в три этажа лепнины. Красив, слов нет. Как древняя квиринская статуя — каменно-совершенная и неживая.

В отцовском поместье всегда было тепло. Что в родовом, что в подаренном с барского плеча старым Драконом.

А в особняке южанина-мидантийца Мальзери царит ормхеймская стужа. Или даже бьёрнландская. Не хотел бы Констанс здесь жить. Даже за графскую корону и все богатства семьи почти всесильного Регента.

Слуги… Дома они улыбаются искренне. А здесь напоминают те же статуи. Серый мрамор, серая одежда. И лица — тоже серые.

Серебристые тона хозяйского кабинета даже уже не удивляют. Неуместным здесь кажется только сам жгучий южанин Валериан Мальзери.

Впрочем, в смоляной гриве уже пробивается пепел седины. В соответствии с обстановкой. В тон гардинам.

Интересно, где сыновья? Особенно старший — тот, что весной женился? Строгий отец запер наследника в спальне — вместе с женой?

В гостях они вряд ли. Со дня свадьбы молодые не выезжали ни разу. Правда здесь удивляться нечему. Илладийки — вообще странные. Почти дикарки.

Загадочную илладийскую герцогиню никто не видел со дня бракосочетания. Зачем она вообще вышла за белобрысого Юстиниана? Стареющий герцог — хоть красавец, а его наследник пошел в мать-северянку.

Об этой истории стоит написать балладу. А что? Молодая красавица воспылала страстью к немолодому герцогу. И приняла предложение его сына, чтобы только быть чуть ближе к своей неразделенной любви!

Заменить имена…

Или — запретная любовь? Свадьба младшей сестры с возлюбленным, старшей — с чудовищем? Красавицы навек скрыты от глаз людских. И никто не ведает об их дальнейшей судьбе. Одна — в монастыре, другая — в доме холодного, жестокого свекра.

Что лучше? Или оба сюжета? Констанс обязательно увековечит их… Или сначала дождется счастливого окончания настоящей истории? Баллад с плохим концом хватает и так.

Или сначала написать, как видится? А потом создать еще один сюжет? Имен хватит.

Решено!

А пока — займемся делами. Теми, что делают все. Раз уж теперь приходится.

Раз уж без них невозможно выжить.

2

Марк фехтует не хуже Эверрата. Будучи младше года на два-три.

Андроник — однозначно не дурак. Раз отправил шпиона в дом врага под видом учителя языков, а не мастера клинка.

— Роджер, ерунда! — широко улыбнулся восемнадцатилетний мастер. — Тебя просто неправильно учили. Я уже вижу, где ошибки. Приходи почаще — я тебя за месяц переучу.

— И кто из нас считается учителем? — попытался улыбнуться Роджер.

Сердиться на Марка невозможно. Солнечный мальчик.

Но на себя-то — можно.

Парень начисто лишен высокомерия — даже странно, что такое бывает. Тем более в Квирине.

Зато сам-то ты — кто? Правильно, неуклюжий щенок-переросток. Так и не стал взрослым псом. Не говоря уже о волках.

— Предлагаю перекусить, — Марк вскинул рапиру вверх. Вышло бы картинно… если б не широкая, искренняя улыбка. — Кстати, как тебе стадион?

— Да ничего. — «Ученик» выше совсем ненамного, но шаг в шаг с ним поспеть непросто. — Непривычно.

— Еще бы! — еще одна солнечная улыбка. — У вас положено тренироваться либо дома, либо в армии. Правильно?

— В общем-то, да, — против воли рассмеялся Роджер.

Где же рыбе догадаться, что сухопутных удивляет не цвет воды, а возможность в ней дышать? Отпустил бы самый мягкосердечный эвитанский отец свою дочь на общественный стадион? Зная, что там — вперемешку дамы и кавалеры? Без присмотра дуэний и даже без служанок.

Отпустил бы туда Эдвард Таррент Ирию, не говоря уже о… других дочерях? А покойный герцог Алехандро Илладэн — Элгэ? Или покойный Фредерик — принцессу Жанну?

Впрочем, последняя попала бы на стадион так или иначе — тайком. Как и во множество других мест. Только отвернись.

И других бы с собой утащила.

Лет в десять Роджер был в Жанетт почти влюблен. Пока об этом не догадался отец. Больше во дворец он Джерри не брал.

— Кстати, я ничего не путаю: твое звание — капитан?

— Да, только оно — купленное. Так же как и лейтенантское. Я слишком поздно поступил на службу — в девятнадцать, а не в шестнадцать. Отец не хотел, чтобы я в таком возрасте шел в корнеты.

— Спросить, почему так затянул, будет бестактно?

— Да нет. Я собирался в Академию, но… не сложилось. А какой из меня офицер, можешь догадаться.

— Роджер, не обижайся, но офицер из тебя такой же, как и вообще военный. Ты просто не на своем месте. В этом всё и дело.

Конечно, не на своем. Он с рождения не на своем. Чужие команды, чужая воля, чужие поступки. Свои только мысли. Но кому какое дело, о чём думает запятнавший себя очередной мерзостью негодяй?

— Знаешь, сейчас у тебя выбора нет, но потом… я бы на твоем месте все-таки оставил военную службу. Не поздно ведь еще. Поступил бы в Академию. Например, в нашу — Сантэйскую. Не Мидантийская, конечно, но всё же…

Забавно. Куда бы ни попадал Роджер — везде если и появлялись друзья или приятели, то обязательно младше годами. Серж, Марк. Ровесник Алан — исключение.

И какая же Ревинтер бесполезная бестолочь — если все они так и норовили его опекать?

— А ты, Марк? — поддел очередного «покровителя» Роджер. — Точно знаешь, где твое место?

— Я ведь тебе уже говорил, — вновь спокойная, уверенная улыбка. Роджеру таким не стать и в сорок. Даже если невесть каким капризом судьбы доживет. — Через полгода истечет срок, данный мне приором михаилитов. Я приму послушничество. А через год — принесу обет.

Да, говорил. Не говорил лишь — зачем. Для чего умному, красивому, талантливому патрицию из высшего света Сантэи идти в монахи? Ему-то чего не хватает?

— Мое место — на войне, — продолжал Марк. — Я это знаю. Но война должна быть справедливой…

Таких не бывает!

— … а что справедливее веры в Творца?

Во имя веры триста лет назад был дотла выжжен Лиар. И монахи там шли бок о бок с наемниками и мародерами. Стройными рядами. А иногда — толпой. Озверевшей.

Да, служители Творца не грабили и не насиловали. Просто убивали иноверцев. Разными способами. И нередко — медленно и изощренно. Давали время раскаяться и уверовать правильно. Ты таким хочешь стать, Марк?

Впрочем, понятно, что ответит добрый и наивный парень. Что ты, Роджер? Разве михаилиты кого-то пытают? Где ты такое слышал? Если кто и распускает слухи об Ордене святого Михаила, так это те самые пыточных дел мастера — леонардиты.

Да нет, нигде не слышал, конечно. Просто жаль парня. Жизни еще толком не видел, а уже рвется от нее отказаться.

Сам Роджер о таком никогда не думал. Хоть, возможно, как раз для него монастырь и стал бы выходом. Книг там вдоволь.

Может, недостаточно верил? А потом не хотелось приносить в дар Творцу собственные грехи. Больше-то ничего не осталось. А то как грешить — так сам. А как отвечать — так напару с Творцом. Заручившись его покровительством.