Костер зажигать нельзя — даже с дымом, стелющимся по земле. За ужином — сухари и вяленое мясо — Грегори поделился решением с товарищами.

Вит — надежный друг, верное плечо — согласился без колебаний.

Белла — на удивление — тоже не стала спорить. Признала разумность доводов? Или ей всё равно — лишь бы вместе? Хоть в Бездну.

Или после сгоревшей деревни девочка успела раскаяться в побеге. И теперь просто хочет обратно к маме. Поскорее!

Но из гордости не признается. Ни за что.

Немного тревожит лишь Леон. Вит вкратце поделился историей невезучего юного лорда. Парень успел хлебнуть горя и предательства полным черпаком. Неудивительно, что за всё время даже ни разу не улыбнулся. А во взгляде — столько затравленности.

Его отец был добрым, мягким человеком. А мальчишка и вовсе — испуганный зайчонок. Будто его и здесь могут предать. Ладно, сам Грегори и Белла — их Леон не знает. Но уж выходившему его Виту мог бы и доверять. Тот парня с Грани вытащил.

В третьем часу пополуночи принц осторожно растолкал Вита. Арабеллу, несмотря на ее протесты, решили к караулу не привлекать. Ни сегодня, ни потом. А о раненом Леоне и речи не зашло.

2

Утром Витольд дико винился, что согласился уступить дежурство Леону. Поддался на «я всё равно заснуть не могу».

Винился — потому что юный лорд Таррент исчез.

Белла предложила версию первой: струсил и сбежал. Грегори, может, и согласился бы — если б не абсурдность подобного. Они едут не в бой, а искать своих для совместного побега в Мэнд. Избежать опасности в одиночку — еще труднее, чем вчетвером. Особенно, если разбираешься в походной жизни на уровне Леона Таррента.

И беглецы не в положении преследуемых. Едут, скрываются, обходят посты. Это же не та сумасшедшая скачка из Эвитана, из которой Грегори запомнил лишь постоянную тряску, боль и вечную багровую тьму в глазах. Сначала было еще чувство вины, что ты — обуза, которую надо везти, кормить с ложки, поить, перевязывать, переодевать. А потом ушло и это — остались лишь агония и беспамятство. И БОЛЬ. Даже жажда умереть прошла. Потому что Грегори уже не сознавал — жив или мертв.

— Решил, что будет нам обузой, дурак! — расстроился Вит.

— И трус вдобавок! Бросил нас спящих! — гнет свое Белла. — А если бы нас сонными перерезали?

— Ладно, едем по следу, — вздохнул Грегори. — Может, еще успеем перехватить. Пока ни во что не вляпался!

3

Дочь совершила глупость, сбежав с возлюбленным. И оказалась умнее и удачливее всех. Особенно — загнанной в угол матери и мечущегося в бешенстве брата. Не говоря уже о перепуганной, совсем сникшей Элен.

Об этом замке Кармэн прежде только слышала. Да и то — мельком. Она вообще мало где успела побывать на родине матери и дяди. Только в Арганди и в столице. Это Анна Ларнуа выросла в Аравинте. А вернувшись сюда, часто гостила поочередно у всей дальней родни. Хоть за годы изгнания те о «своей принцессе» и не вспоминали.

Только слуги. Старый конюх растроганно назвал Кармэн «дочерью малышки Анны». Жаль, у него нет власти помочь.

Всё кончено, Кармэн. Ты не уберегла почти никого из доверившихся тебе. Особенно — сына. Живыми вырвались лишь двое — и то не благодаря, а вопреки твоей воле. А уж тем, что одна из спасшихся — твоя дочь, ты до конца исчерпала отведенный тебе запас удачи. Ты всегда его расходовала щедро — вот и не осталось ничего для сына. Все победы и поражения, взлеты и падения завершались в твою пользу — до самой смерти Алексиса.

Потом… потом удалось вырваться, выжил Грегори, судьба сохранила Анри. Повезло — в последний раз.

А вот попытки играть в политику кончились крахом. Интриганка из тебя — не лучше, чем из матери… Могла бы хоть это взять от отца!

Увы, ты сама, Анри, Грегори… кто вы против Бертольда Ревинтера и Валериана Мальзери? Даже против предателя Всеслава Словеонского. Судьба бросила карты — и те, кто привык драться с открытым забралом, проиграли. Вчистую. И себя, и других.

Теперь осталось лишь молиться. Чтобы Грегори и Арабелла (тоже интриганы те еще!) не вздумали сдаться Эвитану. Надеясь выкупить жизнь родных и друзей.

Пусть догадаются скрыться — где-нибудь подальше. И ни в коем случае не лезут мстить.

Кармэн с трудом поправила волосы — в самой простой прическе. Теперь их трудно даже нормально расчесать. Руки слушаются паршиво. Неподъемные, рассчитанные на солдат цепи действительно мешают. И в таких же оковах — все дамы. Даже хрупкая Элен.

Когда-то Гуго Амерзэн угрожал темницей тринадцатилетней девочке. Взрослой женщине это тоже оказалось едва по силам. Несмотря на все тренировки в Вальданэ и Арганди.

И лучше не представлять, в каких условиях держат Виктора и других мужчин. Такие враги и еле живого дядю наверняка заковали. Кармэн не видела своих три дня. А тюремщиков расспрашивать бесполезно. Сердце говорит, что сын жив. Только бы не лгало! Хоть оно. Сердце матери ведь и Беллу упорно считает живой. А так ли это?

Не думай! Пока есть надежда — ты жива.

Увы, побег — невозможен. Их некому спасать. А Эрик Ормхеймский будет здесь со дня на день. Брат по отцу. Примерно такой же, как Гуго — дядя.

Кармэн подавила тяжелый как оковы вздох. Не хватало еще сильнее напугать Элен. Девочку, да и многих других, спасает от отчаяния лишь мужество предводительницы. Так уже было.

Значит — терпи, Кармэн. Улыбайся! На первом балу — среди ненавидящих лиц. На сотнях других балов — где твой муж танцует с другими. При дворе — в окружении родовитых гадюк. На открытой всем ветрам равнине — с погоней за плечами.

И в плену.

Тем более — один шанс есть. Мерзкий до тошноты. После такого Анри даже в глаза не взглянуть. Никогда.

Но Виктор должен жить. Так какая мать осудит герцогиню Вальданэ? Значит — выбирать не приходится. Приходится молиться, чтобы всё получилось.

И значит — Кармэн должна быть красивой. К приходу Эрика Ормхеймского. Ее сводного брата.

Ничего, принца Гуго когда-то родство тоже не останавливало. Не та семья. Нормальным среди них был только дядя Арно. И Грегори.

Почему двадцать три года назад Кармэн воткнула ту шпильку в ухо «дядюшке» Гуго, а не себе? Он ведь всё равно выжил. В очередной раз…

Глава 11

Глава одиннадцатая.

Аравинт.

1

Вернуться им удалось недалеко. До очередной разоренной гуговскими мародерами деревни.

Первой этих всадников заметила Арабелла. И Грегори в очередной раз от души выругал себя — дубину стоеросовую.

Лошадей пришлось оставить в лесу, чтобы пробраться сюда незамеченными. И это — и хорошо, и плохо. Примерно поровну.

Хорошо — ибо уйти теперь верхом не удалось бы и Арно Ильдани с Алексисом Зордесом, не то что троим бестолочам. А лошадей спрятать — сложнее, чем всадников.

Плохо — потому что теперь всё зависит от того, обнаружат их или нет. Не замяукала бы переметная сума. Бежать пешими от конных — это даже несерьезно. А уж от пуль…

Грегори кивнул на ближайший дом. Полуобгоревший и промокший под недавним дождем.

Черные стены с голыми дырами окон, прогоревшие остатки кровли. У порога — выбитая дверь. Лишь слегка обугленная по краям. Странно.

Когда принц проходил мимо — заглядывал в это окно. Подвал там есть.

Все трое по очереди нырнули вниз. Ильдани изнутри осторожно захлопнул крышку.

Все трое — в одном то ли убежище, то ли ловушке. Кармэн убьет Грегори — если с Беллой хоть что-то случится.

Убьет — разыскав в Бездне Ледяного Пламени. Потому что сначала Грегори застрелится сам.

Девочка, ну что же тебе дома не сиделось, а⁈

Принц отвел ее в самый дальний угол подвала, они с Витом сели по бокам. Оба — вооружены до зубов.

Арабелла чуть слышно фыркнула.

— Тише! — одними губами приказал Грегори.

Она покорно замерла. Только тонкая, не по-девичьи крепкая рука стиснула его руку. Поверх пальцев на рукояти пистолета.