Супервизор пожал плечами.

— Предположим: вы вывели «Льютен, Ван Курв и Арматрэйдинг» на чистую воду. Что потом? Быро займется оповещением всех клиентов? И каждый раз, когда новый клиент сделает шаг в сторону «Льютена», мы бросимся к нему с предостережениями? «Эй, ребята! Они кладут в свой кетчуп нестандартные помидоры!» Как думаешь, что с нами сделают купленные мафией сенаторы? Мы будем выглядеть не краше гестапо.

Потуги на юмор не вызвали улыбки на лице воинственного Кохена, заталкивающего фотографии в конверт.

Курьер внутренней службы вошел и положил на стол Саггса конверт. Супервизор подтолкнул его нераспечатанным к Кохену. Нос открыл конверт. Его лицо окаменело, приняв выражение непреклонной решимости.

— Ответ из Бангкока. Годдард сегодня утром умер от дизентерии.

— Только не говорите мне, что его убили Риччи, чтобы замести следы.

Кохен пожал плечами.

— Разве нет?

— Мы никогда не столкнулись бы с этим, — произнес загробным голосом Чио Итало, — если бы Эль Профессоре слушался меня, а не скво из племени навахо.

Его внучатый племянник сидел напротив за дубовым столом, туловище выпрямлено, ступни прижаты к полу, плечи расправлены. Поза кадета из Вест-Пойнта.

Снаружи, на Доминик-стрит, весенняя погода менялась поминутно, мокрый снег чередовался с ослепительным, согревающим душу солнечным сиянием. Но тепло не проникало через пыльные окна в кабинет к Чио Итало. Он, казалось, был окутан облаком мрака, только оливковые глубоко посаженные глаза поблескивали в темных провалах глазниц.

— И еще — эти cretini Торелли из Нью-Джерси, — с сокрушенным вздохом продолжал Итало. — Они из очень уважаемой семьи. Почти соседи — наш Кастельмаре-дель-Гольфо рядом с Корлеоне.

Кевин решил попытать удачи. Человек, собирающийся завладеть башней Чарли Ричардса, не должен слишком долго оставаться просто личным взломщиком Чио Итало.

— Чио, а почему семья из Корлеоне пользуется уважением? Они там все немного чокнутые.

Глаза старика ушли еще глубже в свои черные пещеры. Один уголок рта саркастически изогнулся.

— А с каких это пор, — высоким, ломким голосом произнес он, — быть немного чокнутым считается позором?

Кевин ухмыльнулся. При обычных обстоятельствах он бы вежливо кивнул, чтобы загладить промах и избежать кары. Но человек, стремящийся к власти, должен научиться настаивать на своем.

— Если человек чокнутый, трудно предсказать его поступки, — сухо, подражая брату, произнес Кевин.

— В Корлеоне всем заправляет un vero pazzo[39] Лукка Чертома. — Узкое лицо Итало скривилось, словно от боли. — И никто его не трогает, кроме еще большего безумца по имени Молло. Но это проблема Лукки, а не наша. — Он нетерпеливо вздохнул, словно испытывая отвращение от этих безвкусных подробностей.

— Наша проблема — это Торелли в Нью-Джерси.

— Эти мудаки?

Итало мрачно кивнул.

— Перевозка опасных и ядовитых отходов производства. Гаэтано Торелли женат на сестре Чертомы. И вот один из выкормышей Чарли, получивший у него субсидию, пытается перебежать дорогу семье в Нью-Джерси. Речь идет о большом, выгодном заказе. Соль на рану! Теперь сладкими речами их не успокоить. Будем надеяться, что они еще не обратились к Чертоме.

Чио умолк, его глаза неожиданно блеснули.

— Это затрагивает интересы вашей дорогой матушки, у нее виноградники в Кастельмаре. Там делают вино «фулгаторе». Лукка хочет выкупить у нее виноградники.

— Ну и что?

— Он холостяк. А Стефания Риччи не замужем.

Итало опустил плечи и посмотрел в свой ежедневник, давая знать, что с этим вопросом он покончил.

— Тебе неделя, чтобы попробовать воду. Решено. Теперь — другая проблема. Кохен. Пришлось, к сожалению, убрать этого парня — Годдарда. От дизентерии каждый год умирают сотни людей. Так что этот след остыл.

— Чио, Кохен продолжает там крутиться, живой.

— Как курица с отрубленной головой, — отрезал Итало со своей тонкой, ледяной усмешкой. — Этот парень плохо натаскан для полевой работы, только лекции читать умеет. Я удивлен, что Керри позволил себе такую глупость. Как пальцем на себя указал...

— Мне по-прежнему кажется, что Кохена лучше убрать.

— О, вот как? — Гнев Итало сверкнул в черных провалах глазниц, как багровое свечение Этны в ночной мгле. — Я очень интересуюсь твоим мнением, мальчик. Твоя рассудительность меня радует. А теперь слушай. Сейчас Кохен — для всех чужак. У него нет никакой поддержки, его начальник над ним издевается. Но мы вполне в состоянии обеспечить ему нимб мученика, великого законоборца всех времен и народов. И в придачу повесить себе на шею вендетту.

— Из-за Кохена?..

— Из-за агента, ясно? Они там ненавидят друг друга, но тронь любого — мигом смерзнутся в кулак! И никогда не отступят. Мы тоже. Что дальше?

— Что же нам делать с этим куроедом?

На этот раз улыбка Итало была искренней.

— Не ругай жидов, — пожурил он Кевина. — У них хорошие мозги, они на службе у ФБР, и довольно опасны. Кроме того, есть и другие...

— Тем заплачено.

— А Кохен взят за живое твоим смышленым братцем публично опозорен. Он чует что-то не то и ищет это! Вполне естественно.

— Так какой твой вердикт, Чио, большой палец вверх или вниз?

— Потерпи. Когда-нибудь потом, когда Чарли подставится посильней, чем в Нью-Джерси или с «Лютьеном», и обе части семьи должны будут объединиться для взаимной защиты. Независимо от желаний его англосаксонского сиятельства, — с горечью добавил старик.

— Значит, мы отпускаем Кохена?

— Мы даем им время обо всем забыть. — Итало откинулся на спинку кресла и уставился на потолок. — Много времени. А потом — прихлопнем. У меня есть на примете подходящий человек. — Он хмыкнул. — Старый друг. В прошлом большой мастер. Ему бы следовало открыть колледж, этому человеку. Он профессор в своем деле.

Кевин ядовито усмехнулся.

— И разбирается в газовых духовках?

Мелькнувший в глазах Итало огонь был приглушен достаточно, чтобы не обжигать. Секундное недоброжелательное мерцание, и только.

— Я тебя не слышал. Тот, кто это повторит, вымоет рот щелоком.

Кевин откинулся на спинку кресла. Чио Итало ответил ему — своим поведением. Для человека, который со временем займет кресло Эль Профессоре, это чрезвычайно важно.

Повсюду в окрестностях Лонг-Айлендской бухты март — очень ветреный и коварный месяц, метели перемежаются мелким дождем. Не было исключением и это воскресное утро. Стефи и Чарли смотрели на огонь в камине, задыхающийся под холодным, сырым сквозняком.

В халате, поджав под себя босые ноги, Стефи прямо из горлышка допила остатки «Стрега».

— Последняя капелька.

Она встала и потянулась, напрягая грудь, изогнув очень узкую талию и немного выпятив совершенные по форме ягодицы. Полы халата немного разошлись. Чарли сглотнул слюну.

Сегодня он должен был ночевать в новой квартире Гарнет, но только чтобы помочь ей освоиться. Доктора строго-настрого запретили ей интимную жизнь. Когда-нибудь можно будет вспомнить снова, что они мужчина и женщина. После нескольких месяцев воздержания Чарли был в неважной форме.

— Чарли, — предостерегающим тоном произнесла Стефи. — Чарли, мне знаком этот взгляд.

Он зарычал и встал на четвереньки, как собака. Стефи шагнула в сторону, и он свалился на бок у ее ног, покусывая розовые пальцы. Потом, взглянув наверх, произнес:

— Ах, мисс Риччи, вы, оказывается, натуральная брюнетка.

— Я пользуюсь той же краской, что и мистер Рейган. Мы с ним оба натуральны во всем.

— Никогда не видел, какая у Рейгана муфточка, и... — Он не договорил, просительно подняв на нее глаза. — Поверишь ли, я помню тебя подростком, когда у тебя еще даже попки никакой не было.

— И тебя это останавливало? — Она повернулась и вышла на кухню.

Чарли слышал, как она наполняет кофеварку. Он с безутешным видом поковырял кочергой в камине. Огонь отблагодарил его клубом дыма, угодившим прямо в лицо. Снова отчаянно завыл ветер.