— Подходящая жизнь для мультимиллиардера, — сказал отцу Никки Шан. — Тебе не хотелось бы ввести это в систему?

Февраль на Багамах был удивительным. Шан Лао снял два смежных коттеджа и нанял у Бартона Ли целый отряд охранников, крепких молодых китайцев, прятавшихся между пальмами и развлекавших гримасами маленького Лео, натыкавшегося на них во время своих ползучих экспедиций.

— Запомни, — отрезал Шан, — здесь мы в львином логове. К отставке я бы подобрал место поспокойней.

Никки подавил вздох. Он обещал отцу, что будет готов учиться бизнесу... Но в такое солнечное утро? Банни с малышом и Николь уехали за покупками в Лукайю, предоставив им с отцом заниматься своими мужскими делами. Ветер шевелил пальмы, играл длинными листьями, извлекая звуки разной высоты, как из черной деревянной маримбы.

— Да, у меня есть цель, — говорил Шан Лао. — Эта цель — присоединить и удержать как можно большую часть мира.

Он заметил, что сказанное потрясло Никки, и попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривоватой. Тогда Шан ободряюще похлопал сына по руке. Это прикосновение было таким из ряда вон выходящим происшествием, что Никки судорожно, рывком выпрямился, словно по нему пропустили электрический ток.

— Потребовалось время, чтобы составить проект, позволяющий интегрировать тебя в уже существующие структуры. Если моему сыну предстоит унаследовать мое дело, нужна более основательная подготовка, чем серия эссе. Как там, в этой цитате Сантаяны? Насчет человека, которого окунают лицом в собственные нечистоты?

— Вперед, — сухо уронил Никки.

Шан почувствовал прилив отцовской гордости. Он сделал глоток чая и поморщился. Это не тот сорт, который он привез с собой. Такой чай любила Николь, он имел более крепкий аромат. Смехотворна сама идея крепкого зеленого чая. Но что возьмешь с этих французов?

— Мои химики воспроизвели МегаМАО на собственных установках меньше чем за неделю. Это просто комбинация двух ранее существовавших синтетических наркотиков.

В отдалении чирикнула какая-то птичка. Сидя у моря, можно было, не напрягая слух, уловить шелковый шелест ветерка. Что-то зашевелилось в зарослях у коттеджа — наверное, крупная ящерица или один из охранников.

— Ты решил залезть в лавочку Риччи?

Шан Лао поморщился, выражая свое отношение к сленгу.

— Я расширяю имеющиеся рынки.

Холодная усмешка мелькнула — и сразу исчезла.

— Риччи пойдут на все, чтобы выжить нас из Америки.

— Они обгоняют нас на голову, — признался Шан, потеплевший, услышав «нас» в устах сына. — Их рынок — это люди, находящиеся в конфликте с обществом. Значительная часть истеблишмента. Но наши капсулы, такие же сильные, но вдвое дешевле, нанесут сокрушительный удар по Риччи и их коррумпированным политическим союзникам.

— Мы при этом получим прибыль?

Шан помедлил с ответом. Он боялся этого вопроса. Но то, что Никки его задал, как бы ставило на него торговую марку — надежный преемник.

— Со временем, — медленно произнес Шан. — А пока значительная часть наших работ ведется с единственной целью — ограничивать деятельность Риччи и создавать для нее препятствия.

Никки нахмурился, что было естественно для мужчины, имеющего общего отпрыска с семейством Риччи.

— Почему?

За бесстрастным, схоластическим фасадом Шана корчилась в судорогах, восставала против следующего шага его собственная натура. Секретность — основа всего. Обнажить скелет одного из потаенных слоев задуманной структуры?.. Особенно неприятно делать это ради неискушенного мальчишки Никки. И все-таки если не общую стратегию Новой Депрессии, то немного тактических ходов следовало разъяснить. Ветерок предостерегающе зашелестел.

— Никки, наш разговор здесь подслушать технически очень просто. Давай продолжим разговор, прогуливаясь по берегу. — Шан встал. — Сейчас! — скомандовал он.

— Что меня задевает больше всего, — сказала Мисси, — это то, что я не могу увидеть собственного внука.

Чарли Ричардс встал с кресла для посетителей в ее большой палате. Несмотря на все выпитое за период детоксикации вино, лицо Мисси уже не было таким ужасным — опухшим, одурманенным. Но говорить с ней было неприятно. Кто-то из докторов долго растолковывал Чарли что-то насчет выпадения целых рецепторных областей в ее мозгу, связанных со злоупотреблением наркотиками. Но все это было выше его понимания.

Чарли взглянул на часы.

— Скоро придет Уинфилд. Она недавно видела малыша. Говорит, чудесный мальчишка.

— Энди говорит... — С заметным усилием на изможденном лице Мисси оборвала фразу. Энди Рейд исчез с лица земли. Чарли сопоставил дату его загадочного исчезновения и несчастного случая с агентом ФБР — в пределах одной недели. Может быть, одна и та же рука?.. Для Чарли это уже не имело значения. Компании, в которых он прикрывался светским фасадом Энди Рейда, перешли в собственность Чио Итало. Возможно Чио распорядился... Потерю почувствовал единственный человек, и то — с ужасающей скоростью теряющий память. Печально. Мысль об этом задела какую-то сентиментальную струнку в его сицилийской душе.

И — удивительное дело — он почувствовал боль от того, что бывшая жена попыталась процитировать исчезнувшего любовника. Несмотря на то, что беглое упоминание Энди было лишь случайной частичкой того, что осталось от ее сознания. Чарли напомнил себе о том «наследстве», которое осталось с ней навсегда, — некогда красивом, а теперь безобразно раздутом изнутри носе.

— Так что говорит Энди?

— О, прекрати, пожалуйста. Ты отлично знаешь, что он мертв. — Ее все еще привлекательное лицо застыло, одеревенело. — Ты отлично знаешь, потому что сам приказал его убить.

Ее прохладный, протяжный новоанглийский говор не выдавал никаких эмоций, но обладал свойством будить гнев Чарли.

— Я не убиваю людей, — сказал он низким, сдавленным голосом.

Чарли достал из портфеля тоненькую стопку документов, которые Керри привез сегодня утром из Базеля. Требовались подписи двух совладельцев — жены Чарли и его старшей дочери. После долгой борьбы анстальт был ликвидирован.

Это был важный момент в тайной истории «Ричланд-холдингз». Теперь право собственности переходило к делавэрской корпорации, книги которой навечно будут доступными для любых инспекций. В нынешней своей сокращенной форме, сервисной холдинговой компании, «Ричланд» переменит даже имя. «Новая эра», по предложению Гарнет.

— Учитывая темпы, которыми мы перекачиваем средства в Товарищество по исследованию образования, лучше было бы назвать ее «Новое банкротство», — съязвил тогда Чарли.

Мисси покосилась на бумаги. Потом ее маленький тонкогубый рот ядовито поджался:

— Как это удачно — иметь большую семью. Можно не заметить, когда кто-нибудь исчезает. Просто по невнимательности. Знаешь, что сказал мне Джек, когда последний раз звонил из Лондона? Твой дядя приставил телохранителей к Изабель и мальчикам. Это было в прошлом году, но его люди все еще там. Джек просил замолвить словечко, чтобы их забрали.

— Это что-то новое для меня. — Чарли протянул ей бумаги и ручку. — Распишись там, где крестик, пожалуйста.

— Зачем мне это подписывать? — Взгляд ее плохо фокусировавшихся глаз вдруг стал сосредоточенно-свирепым. — Сервис «Новая эра»? Это еще что такое?

— Просто подпиши, Мисси, — устало попросил Чарли.

— Что это будет означать для меня?

— Покой. Тишину. Неограниченные расходы. — Чарли хмыкнул. — О да, и еще я позабочусь, чтобы люди Итало перестали надоедать Джеку и его семье. Так честно?

Но она, не дослушав, подписала — нервно, порывисто, словно игрок, рассыпающий фишки по полю рулетки.

— Энди говорит, я...

Она снова осеклась и с патетическим выражением лица отпихнула от себя подписанные бумаги.

Чарли оставил их лежать на бледно-голубом покрывале кровати.

— Уинфилд вот-вот будет здесь. — Он расправил плечи, словно приготовившись уйти.