— Хэлло-о? — Четырехдюймовые каблучки Леноры простучали по коридору. Она подошла к кабинету Эйлин. Дверь была открыта, контора пуста. Ленора постучала в дверь кабинета Маргарет Кребс.

— Эй, есть кто-нибудь?..

Она открыла дверь — еще один пустой кабинет.

— Она в суде, — произнесла у нее за спиной Уинфилд.

Ленора резко повернулась с расширенными от испуга глазами.

— Buona sera. Come stai?[76]

Они обменялись сухими поцелуями. Уинфилд, возвышавшаяся над ней, как башня, помахала рукой с растопыренными пальцами:

— Bene. E tu?[77]

Ленора расхохоталась:

— Ты совсем не умеешь шпарить по-нашему. Придется брать у меня уроки. У тебя получается «A-two»[78]. Слушай, тут кто-то умер? Тихо, как после похорон.

— Так оно и есть. Похороны фирмы состоялись. Бетти и Долорес пришлось уволить. Эйлин тратит большую часть времени на ребенка, здесь бывает нечасто. Маргарет ведет дела в суде. Я пишу все материалы, сама же их печатаю.

— Я думала, у вас полно клиентов.

— Так и было. Но теперь денег у нас нет. Мы полупарализованы.

Уинфилд повела Ленору в свой кабинет и усадила на стул напротив себя.

— Не буду рассказывать, сколько времени Эйлин потратила, отбиваясь от кредиторов База. Она пустила в ход второй раздел о банкротстве и так далее.

— Неблагодарный ублюдок.

— Это время следовало потратить на дело по СПИДу. Нам посоветовали найти других проституток Риччи. Мы их нашли. Дело можно было положить на стол окружному прокурору...

— Но вместо этого ей пришлось заниматься долгами База.

— Совершенно верно. А я печатаю справки. Мы полупарализованы...

— А Баз вытанцовывает вокруг Винса и все дальше залезает в долги.

— Основной кредитор — Винс. Но Винс с него ничего не требует, поскольку Баз сделал его неприлично богатым.

— Благодаря рулетке или детоксикационным центрам?

Уинфилд откинулась назад и положила свои длинные ноги на стол.

— Когда начальства нет, я всегда так делаю. Можешь последовать моему примеру.

— У меня ноги слишком короткие. Слушай, я хочу пригласить на Рождество всех наших — тебя, твоего папу, Стефи с близнецами. База, Эйлин и твою сестру. Банни. Будут еще моя мать, сестры и их дети. Три малыша познакомятся...

— Ужасная ошибка, — перебила Уинфилд. — Во-первых, Банни настолько придавлена ответственностью — она растит инфанта, — что отказывается оставить Лео даже на пять минут. Во-вторых, если устроить сборище, Винс наконец уяснит себе, что маленькая миссис Эйлер — это планомерно изживаемая им Эйлин Хигарти.

За окнами взвыли гудки — водители, угодившие в дорожную пробку, требовали, чтобы регулировщик устранил помеху. В пустом офисе гудкам вторило эхо, которое теперь не перебивал треск пишущих машинок.

Уинфилд вздохнула.

— Эйлин столько времени потеряла, пока перевела кредитные карточки на свое имя. Некоторые компании отказались это сделать. Они предпочитают иметь мужчину в качестве мальчика для битья. Что касается вечеринки — повторяю тебе: это рискованная затея.

— Винса не будет.

Уинфилд села прямо.

— Откуда ты знаешь?

— Винс проведет праздники с какой-нибудь крошкой, толстозадой и грудастой, в Агадире, или Монако, или на Гроттерии, или на Багамах, а если не сумеет удрать из страны — в Атлантик-Сити. Ему без разницы, где получить свой СПИД.

— Уверена, что он предостерегается.

— Только не со мной. Я обязана быть в чем мать родила каждый раз, когда ему взбредет в голову меня завалить.

— Тебя? Но ты же на для е... Ты мадонна. Тебя папа римский приказал заваливать почаще, чтобы нарожала побольше святых младенцев.

— Я жертва собственной... — Ленора осеклась и переключилась на другую тему так быстро, что Уинфилд почти ничего не заметила. — А как там насчет привлечения Винса к суду?

— Благодаря Базу у Эйлин без этого хватает хлопот. Две наши свидетельницы по делу о СПИДе уже умерли. Теперь их всего девять, и некоторые тоже едва живые. Эйлин потеряла кураж. Она считает, что ей ни за то не выиграть этот процесс.

— Так что пока выигрывает Винс? Ну ладно. Теперь, когда я стала мамочкой Юджина, он дает мне столько денег, сколько я прошу. Так что я вполне в состоянии заплатить вашим девочкам. Сколько нужно? Пару сотен в неделю? Пять? Я имею в виду — чтобы заплатить машинисткам и так далее?

Уинфилд выпрямилась, ошеломленная.

— Ты хочешь нам заплатить, чтобы мы не оставляли в покое Винса?..

— Уинфилд, детка, ты такая умница. — Ленора копалась в сумке в поисках чековой книжки. — Может, лучше наличными?

Она смеялась, а Уинфилд — нет. Она медленно убрала ноги со стола и села прямо, очень пристально, серьезно глядя на Ленору.

— У меня давно в голове вертится один вопрос, но Эйлин строго запретила задавать его тебе. Она сказала, что такие вещи вообще спрашивать нельзя, ни у одного человека.

Внизу снова завыли гудки, пунктиром пронизали тишину коридоров, словно герольды, возвещающие приближение чего-то необычного. Уинфилд встала.

— Мне нужно забросить кое-какие бумаги к Эйлин. Поедешь?

Ленора встала.

— А о чем ты хотела меня спросить?

— Скорее — просить. Но это должна сделать Эйлин, если переменит свое решение. А мы попросим его переменить.

— А это поможет прижать к ногтю Винса? — требовательно поинтересовалась Ленора.

— Скорее всего.

— Поехали.

Как только Ленора впервые увидела Бенджамина Дж. Эйлера, она сразу же поняла, насколько гибельной могла оказаться для нее затея семейной вечеринки на Рождество. Как только мальчики оказались бы рядом...

У Бенджи и Юджина были одинаковые широкие мордашки, песочные волосы, короткие, пухлые тельца. Каждый, увидевший мальчиков рядом, принял бы их за близнецов. Младенцы все похожи друг на друга, но сейчас, когда маленькие Риччи и Эйлер подросли, объяснить сходство было бы затруднительно.

Ленора очень дорожила своей дружбой с Эйлин. Как и у большинства итало-американцев, круг ее общения исчерпывался родней. То, что она сумела завязать прочные и доверительные отношения с такой выдающейся женщиной, как Эйлин, льстило ее самолюбию.

Выдающаяся мисс Хигарти сунула сосок левой груди в мокрый, жадный ротик Бенджи. Он сразу же приступил к работе, потешно надувая щеки.

— Наверное, мне следовало бы делать то же самое, — задумчиво сказала Ленора, потягивая белое вино из высокого бокала. — Но Юджин очень быстро привык к бутылочкам. Знаете, Винс очень ценит большие груди. Ваши выглядят очень аппетитно.

— Это временное, — сказала Эйлин. Она выглядела растерянной и время от времени переводила взгляд на Уинфилд, словно пытаясь прочесть на ее лице причину неожиданного визита Леноры.

Уинфилд взяла у Эйлин из рук ребенка, с неожиданной сноровкой помогла малышу срыгнуть и уложила его в кроватку. Бенджи сразу же заснул.

— Так держать, малыш, — пробормотала Уинфилд, возвращаясь в гостиную.

Квартира Эйлин выглядела захламленной. Ей некогда было заниматься уборкой, как и ее приходящей помощнице, семнадцатилетней племяннице Маргарет Кребс.

Перекрещенные весла База, украшавшие их дом еще со студенческих времен, по-прежнему висели на стене гостиной. Больше ничего не напоминало о докторе Эйлере. Уинфилд села в кресло под гравюрой Домье, изображавшей французского адвоката-крючкотвора, отбирающего последний франк у истощенного клиента. «Следствие и причина» — было написано под картиной.

Она смотрела на двух маленьких темноволосых женщин и в который раз задавалась вопросом, как сложилась бы ее жизнь, будь она ростом пять футов с дюймом, а не шесть. Во-первых, она не смогла бы поразить воображение Керри своими смелыми атаками в баскетбольных матчах против команды школы «Чапин». Во-вторых...