Я ни капли не сомневался, что девчонка будет моей по праву.

И не важно, с кем она уедет с сегодняшнего вечера: со мной или со своим спутником. В конечном итоге, у нее не останется иного выбора.

— Максим Евгеньевич, — администратор ресторана с приторной улыбкой остановилась рядом. Я не хотел общаться с ней, поглощенный своими мыслями. Но пришлось, — Максим Евгеньевич, все хорошо? Белла Эдуардовна переживает, нравится ли Вам наша новая программа.

Корпоратив в этом ресторане стоил внушительной суммы; потерять таких постоянных клиентов, как мы, было бы весьма ощутимо для их бюджета.

— Если она переживает, почему же не соизволит прийти сама, Любовь? — на маленьком бейджики было написано имя администратора. Мой вопрос заставил ее смутиться, но я не продолжил тему, потому что увидел ее — ту самую безымянную незнакомку из зала.

Я замер как сеттер в охотничьей стойке.

С желанием отбросить все условности, схватить девчонку, запихнуть в машину и уехать в свое логово. На глазах у всех изумленных сотрудников и водителя Алексея, с которым она оказалась тут.

Недоразумение, иначе и не назвать: не могло такому парню, как этот Алеша, повезти настолько. Что она забыла рядом с ним, дурочка?

Женские щеки налились пунцовым румянцем, когда я остановился рядом с ней непростительно близко для чужого человека. Вряд ли она поняла, насколько маняще выглядела сейчас и как трудно мне было вести себя по-человечески.

У нее на щеке — маленькая родинка, аккуратная точка, притягивающая взгляд.

И губы — пухлые, яркие, без капли помады. Эти губы хотелось целовать.

Не просто целовать — впиваться, припадать, словно к источнику, брать свое.

То, что это "свое" пока еще принадлежало не мне, было только вопросом времени.

— Как тебя зовут?

Я ее хотел. Как никогда и никого, внезапно, остро, совершенно сумасшедше. Помутнение, становившееся тем острее, чем ближе мы были рядом с ней.

— Регина. Извините, — она собралась сбежать. Серьезно?

Я схватил Регину за запястье — тонкое, хрупкое, казалось, сожми чуть сильнее, и сломается. У нее была холодная кожа. Меня душил жар.

— Пусти, — девушка храбрилась, — иначе закричу.

Это было даже забавно, если бы не страх, начавший зарождаться в глубине ее светлых глаз.

— Я замужем.

Стало понятно: перегнул. Напугал. Нужно уметь отступать.

Мне не нужна сломленная жертва. Я разжал пальцы, отпуская девчонку, которую уже заклеймил. Кольцо на пальце и наличие мужа стало лишь досадным недоразумением, никак не препятствием.

Это ненадолго.

Скоро ты будешь моей навсегда, Регина.

Я плюхнулась за стол, испытывая острое желание выпить. Или разбить что-нибудь. Или надавать под зад тому придурку, которого встретила в коридоре.

Вот уж нахал, каких свет не видывал!

Его прикосновение все ещё жгло кожу. И следы красные остались, так сильно он сжимал руку, чокнутый.

Я потерла запястье, покрутила его, по-прежнему испытывая раздражение.

А Лешка сидел, всем довольный, резал ножом стейк и улыбался. Даже не подозревая, что его жену пару минут назад пытался облапать незнакомый мужчина.

С мгновением я размышляла, не рассказать ли ему о случившемся, но все же сдержалась.

Лешка вспыхивал как спичка. Узнает, потом пойдет отношения выяснять и махать кулаками, как Алеша Попович из мультика. Ничем хорошим это не кончится, а за его работу мы держались. Мало ли кем мог оказаться тот тип, костюм у него выглядел недешевым, часы на руках — те так точно стоили целое состояние. А что мой Лешка? Простой водитель, попавшийся сюда по чистому везению, без связей и знакомств.

Поэтому нацепив на лицо улыбку, я принялась есть, мрачно размышляя, что в следующий раз заеду нахалу по роже при всем честном народе. А потом усмехнулась даже — какой еще следующий раз?

— Региш, ты чего грустная? Невкусно?

Лешка снова ко мне приблизился. Привычный, родной. Мы женаты четыре года уже — я познакомилась с ним почти сразу же, как приехала в этот город, и поженились мы буквально на следующий месяц. Завертелось очень быстро все, у него родственников не было, и у меня, тянуть со свадьбой не стали. Расписались в джинсах и футболках, пару кадров сделали только на память.

— Вкусно, — я руку его сжала, показывая, что все хорошо, — не переживай.

На сцене тем временем шло представление: на смену девушкам в балетных пачках вышел ведущий.

— А за этот прекрасный вечер мы благодарим нашего руководителя, Максима Евгеньевича!

Начальника здесь любили: судя по бурным аплодисментам и свисту, сопровождавшим слова благодарности, народ в нем души не чаял.

Я попыталась разглядеть Лешкиного шефа, но президиум, где тот сидел, скрывали колонны.

— Он крутой, — муж давно так увлеченно не рассказывал о других людях, как об этом своем Максиме Евгеньевиче, — говорят, у него айкью как у Эйнштейна.

Я закатила глаза. Вечер явно не задался.

Не спасли его даже танцы под известную столичную группу. Когда все столпились возле главной сцены, танцуя под шлягеры десятилетней давности, я продолжила сидеть за столом, разглядывая певцов. Лешка остался со мной, но кивал в такт музыке и подпевал на припевах. Вообще, он как устроился сюда, сразу ожил, настроение появилось. Больше внимания мне начал оказывать, подарки дарить.

— Леш, — обратилась я к нему, — может, домой пораньше? Мне завтра вставать рано…

Не хотелось портить ему праздник, но тут я чувствовала себя чужой. Большое количество незнакомых и подвыпивших людей раздражало.

— Блин, я хотел подольше побыть, — начал он, но натолкнувшись на мой грустный взгляд, сдался. Это всегда срабатывало, — ладно, десять минут и поедем. Мне тоже с утра уже на ногах быть.

К гардеробу мы шли вместе, я номерок свой в сумочке искала, склонив голову — вроде в карман положила, а на месте нет.

— Лёш, я сейчас, — остановилась, перетряхивая содержимое: телефон, карточка, влажные салфетки. Куда он мог запропаститься? Тряхнула сумку еще раз, номерок из кармашка и выпал, прямо на пол. Наклонилась, чтобы его поднять, да так и замерла, услышав Лёшкино жизнерадостное:

— Региш, знакомься, это мой босс. Максим Евгеньевич.

Мы с ним снова взглядами встретились, с Максимом Евгеньевичем этим, в третий раз за сегодняшний вечер.

Ну, конечно, с моим везением Лешкиным шефом оказался именно тот сумасшедший тип. Теперь понятно стало, почему он так свободно себя ощущал: если ты на празднике жизни главный, то можно и руки распускать. А может, алкоголь сказался. Запаха я, конечно, не чувствовала… Впрочем, кроме алкоголя есть много вещей способных пьянить разум.

— Здравствуйте, — натянув вежливую улыбку, я выпрямилась. При муже страшно не было, ну не станет же местный Эйнштейн снова меня лапать? А Лешка сиял рядом, как самовар. Довольный до невозможности.

— Это моя жена, Регина, — я за мужа локоть взялась, рядом с ним вставая. Показываю ему, вербально и невербально, что у меня есть мужчина, занята я.

Максим Евгеньевич заметил, за движением моим взглядом проследил, по лицу будто тень пробежала.

— Красивая у тебя жена, Лёша, — мужа ещё больше от гордости расперло. Он и не заметил обжигающий взгляд, снова выходящий за рамки приличия. Я подбородок задрала, с вызовом на начальника глянула, только ему по боку было, — уже уходите? Праздник ещё в разгаре. Десерт скоро вынесут.

А мне кажется, что он меня мысленно раздел уже давно. И примерил к себе со всех возможных ракурсов.

— Спасибо, Максим Евгеньевич, — я в голос всю душевность вложилась, обращаясь к нему, — у нас дома свой десерт. Да, Лёшенька?

И так на мужа глянула, чтобы всем стало недвусмысленно ясно, к чему я разговор веду.

А к шефу повернуться побоялась, не стала смотреть, как мои провокации работают. Я людей злить не люблю, особенно тех, от которых мы вынуждены зависеть. Поэтому, пока обалдевший муж в себя приходил, я с зажатым во вспотевших ладонях номерком почти побежала к гардеробу.