— Ладно, я пойду домой, — теперь в общей компании я испытываю неудобства, возможно, слишком отвыкла от Ромы, а может, дело в том, что мы и вправду не были друзьями. Я была удобна для них всех, но в один круг так и не встала.

К черту, скоро закончится университет, и вряд ли мы с Ромой когда-нибудь ещё пересечёмся, в разных кругах вращаемся. Теперь в их общество я не стремлюсь. Слишком много дерьма и грязи.

— Ангелина, — он поднимается и тащится за мной следом, подстраиваясь под мой неторопливый шаг, — поехали на дачу. Посидим как раньше, шашлыки, все дела.

Я смотрю на него в недоумении — как раньше уже не будет, о чем он? Из большой компании нас осталось всего двое.

И я не представляю, как мы с ним проведем это время. Мне кажется, те же мысли приходят и в его голову, он морщится:

— Слушай, ничего не будет, если не захочешь. Я просто….просто хочу отвлечься. Я устал уже бояться, понимаешь?

— Я тоже, — киваю, — ладно, возьму с собой вещи, подожди здесь.

Дача Ромы находится в получасе езды от города, всю дорогу мы почти не разговариваем, только в магазине, покупая мясо, начинаем общаться на отвлеченные темы. Но надолго этого очарования, не хватает, все оно — лишь муляж.

Наконец, когда провизии куплена целая тележка, мы выезжаем из города.

— Давай я сразу мангал подготовлю, пока не стемнело, ты овощи помой, — он передает мне пакет и открытую бутылку пива, чтобы стало веселее.

Я мою овощи на кухне, хоть Рома и называет это место дачей, здесь полноценный загородный дом со всеми удобствами.

Я режу помидоры, с улицы звучит музыка и в какой-то момент то ли пиво даёт о себе знать, то ли просто хорошее настроение: я начинаю пританцовывать и улыбаться. Весна. Пахнет сиренью и черемухой. Сессию я частично сдала досрочно, у меня хорошие оценки.

Сейчас мы будем есть шашлык и пить пиво, а потом, может быть, я пересплю с Ромой. Когда у нас была большая компания, спать хоть с одним из них было чревато, а сейчас ничего не сдерживает. Не знаю, зачем мне это надо, наверное, чтобы снова чувствовать себя живой.

Рома стоит возле мангала, деловито крутит шампуры, улыбается мне из-за плеча. Мне кажется, мы снова думаем об одном, я вижу как меняется его взгляд, задерживающийся на округлостях моего тела.

— Почти готово. Здесь будем есть или в дом пойдем?

— Давай здесь, тепло же.

На улице хорошо, над головой летают снарядами майские жуки, дует теплый ветер.

Мы смеемся даже, такой лёгкости давно не было, и я рада, что согласилась поехать с Ромой. Мы живы. Это главное.

Я ем мясо руками, сок течет по запястью, и Рома притягивает руку, чтобы его слизать. Мы целуемся долго, я и сама не понимаю, как оказываюсь вдруг на его коленях. Мы сидим плотно прижавшись, я чувствую бедрами его эрекцию, а потом… потом телефонный звонок все прерывает.

Ромка матюгается, а я встаю медленно, чтобы он мог ответить. Слышу женский голос, хмурюсь. Рома смотрит виновато.

— Кто это? — спрашиваю, когда он убирает телефон назад, в карман.

— Моя бывшая, Регина. Приедет сейчас, ей надо кое-что забрать.

Ни о какой Регине я не слышала, ревность неприятно колет занозой. И до самого приезда этой Регины мы сидим уже не рядом, друг напротив друга.

— Ты не рассказывал о ней.

— Да мы встречались недолго, — оправдывается он, — она телка с заебами… сирота, родителей нет, ищет, за чей счёт можно было бы устроиться. Я пока у бабки гостил в соседней области, подцепил ее там.

Его слова неприятно ранят, а вдруг про меня он думает так же?

— А сюда чего едет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Забыла у меня кое-какие вещи, — отвечает расплывчато.

Регина приезжает на такси. Я с недовольством отмечаю, что она красива, длинные волосы, загорелая кожа. А ещё — что мы похожи. Даже одежда, у обеих джинсы, футболки только разных цветов, примерно одинаковая комплекция. Я чувствую себя штамповкой, которой легко можно найти замену, а Рома даже не старается искать что-то новое, зачем?

Смотрим с ней друг на друга с неприязнью, я скрещиваю руки на груди, она зеркалит мой жест.

— Привет, Рома. Давай паспорт, — она протягивает ладонь, и Ромка кладет в нее документ, — черт, такси уехало. До города не подкинешь? Я без денег.

— Я выпил, за руль не сяду. На такси дам.

Но как назло, ни один автомобиль не едет в нашу глушь, даже тот таксист, что пять минут назад привез ее, не возвращается. Регина пьет пиво, сидит с нами за столом, и все происходящее напоминает глупый фарс.

— Ты же Ангелина, их подружка? — спрашивает меня, я слышу по голосу, что от пива ее развезло, — Рома много рассказывал про тебя.

— А про тебя нет.

Мне не очень хочется знать, что он там про меня ей наговорил. Сам Рома ушел в дом и вот уже минут двадцать торчит там.

— Он говорил, — кивает она в такт своим словам, не слыша, что я ответила, — что ты как банный лист…

— Слушай, а не шла бы ты отсюда? — злюсь я, — ты тут явно лишняя.

— Приедет такси или Рома меня отвезет, — отрезает она и снова к бутылке прикладывается, — а до тех пор — терпите.

Я поднимаюсь и иду рассерженно в дом, ну куда Рома подевался? Оставил меня со своей бывшей, а я даже не его девушка, чтобы все это выслушивать от пьяной бабы.

— Рома, ты где?

Его не слышно, может, в туалете, может, решил, что не хочет участвовать в словесной пикировке двух девчонок. Иду в спальню, где лежат мои вещи, наклоняюсь над сумкой, чтобы достать джинсовку, и краем глаза вижу движение сбоку. Начинаю выпрямляться:

— Ром…

И тут тяжёлый удар обрушивается мне на голову. Я не успеваю понять кто, за что меня ударил, просто падаю вниз и тут же вырубаюсь.

Когда я прихожу в себя, дом горит. Я понимаю это не сразу, сначала чувствую только боль. Голова раскалывается, я трогаю затылок рукой, смотрю на пальцы — кровь. Поднимаюсь, испытывая головокружение, меня подташнивает. А потом доходит: пахнет дымом, так сильно, что запах идёт явно не с улицы, жарко невыносимо.

Пожар.

Я иду, спотыкаясь, держусь за стены, и кричу, задыхаясь угарным газом:

— Рома! Мы горим!

Весь второй этаж в дыму, но пожар на первом. Я натягиваю кофту на лицо, понимая, что нужно бежать, кашляю без конца.

— Рома! Ты где?

Бегу ко входной двери, языки пламени цепляют за тело, обжигая, голым ногам больно. Дёргаю ручку двери, обжигающе-горячую, но она не поддается.

Заперто.

Паника застилает мозг, я дёргаю дверь, переставая соображать, но это верный способ попасть на тот свет.

Нет, нет, есть другой выход, окна.

Бегу в соседнюю комнату и спотыкаюсь, падая вперёд неловко, прямо на локоть. Адская боль пронзает руку, ушибленный нерв простреливает острой вспышкой боли, даже удар по голове на его фоне меркнет. На полу легче дышать, я поднимаюсь, опираясь на ладони, и вижу Регину.

— Эй, — тормошу ее, кашляя, — эй!

Но ее тело безвольно поворачивается в сторону и замирает неподвижно. Она мертва?

Я шарахаюсь в сторону, мне страшно, хочется кричать, но все, что я могу — кашлять. И если сейчас я не спасусь, то умру вместе с ней.

Я вспоминаю, что есть второй выход, бегу туда, дёргаю другую ручку, но и она не поддается.

Лопаются от высокой температуры оконные стекла, и я понимаю, что это единственный шанс. К окнам поблизости не подойти, все вокруг объято адским пламенем, я бегу по очереди во все комнаты, а потом сворачиваю в ванную. Это мой последний шанс.

Здесь также много дыма, но под ногами не такой раскаленный пол, кафель не горит. Зато посередине комнаты лежит лицом вниз Рома.

Я переворачиваю его и кричу в ужасе, когда вижу распахнутые глаза, смотрящие на меня невидящим взором. На лице кровь, ее не так много, но она есть и на его одежде, и на полу вокруг нас.

Дрожащей рукой пытаюсь нащупать пульс, прижимаю голову к груди, но она не вздымается, сердце не стучит больше. Роме уже не помочь.