Однако она снова умудрилась удивить, когда распахнула объятия молодому человеку, вскочившему со своего места с радостной улыбкой: – Матушка! Как я рад видеть вас в полном здравии!

Матушка? Он серьёзно? Да он был похож скорее на любовника, чем на сына. Я почувствовал внутренне раздражение. Этим двоим нужно было придумать что-то поправдоподобнее для соблюдения конспирации ради поддержания репутации. Всё оказалось до банальности просто... Однако эти двое весьма тепло обнялись, словно и вправду являлись родственниками, а не любовниками. Молодой человек отодвинул стул, чтобы Этель смогла сесть за стол, и только потом вернулся на своё место.

– Рада видеть тебя, Джеймс. Но почему ты один? С Глорией что-то случилось? Она нездорова? – в голосе Этель проскользнуло беспокойство, после чего она с тревогой посмотрела на своего собеседника.

Джеймс... Джеймс... Джеймс... Где-то я уже встречал это имя.

– Ничего такого, о чём стоило бы беспокоиться, матушка. Однако в ближайшее время я не стал бы рисковать, беря её с собой в длительные поездки, – Джеймс загадочно улыбнулся, подзывая жестом официанта.

Этель всплеснула руками, а затем переплела между собой пальцы, мило положив на них щёку: – Джеймс! У вас будет ребёнок?! Как я рада!

– Спасибо! Но я был бы рад, если бы и вы, матушка, подарили мне брата.

Этель тяжело вдохнула, укоризненно качая головой: – Джеймс, ты опять за своё?

– Я говорил раньше и снова повторю: вы молоды и полны сил, у вас ещё столько всего впереди. Не стоит жить прошлым, пусть от него останутся счастливые воспоминания. Жизнь ведь продолжается... Вы сами меня этому учили.

Прошлым... Джеймс... Матушка... Это что, её пасынок? Граф Джеймс Айвори? Но разве возможны такие отношения между мачехой и пасынком? Такого не бывает! Чаще всего новые жёны крайне холодно и даже негативно относятся к детям мужа от предыдущих браков, если не сказать хуже. В лучшем случае настаивают на том, чтобы пасынков и падчериц отправили в пансионы или иные заведения закрытого типа, в худшем – устраивают им невыносимые условия, в результате чего те стараются покинуть отчий дом как можно быстрее. Меня подобное, к счастью, не коснулось, а вот университетские друзья рассказывали много такого, после чего волосы порой вставали дыбом, даже если отбросить в сторону детские обиды или ненависть к отцу за то, что предал память матери, женившись повторно.

Однако, отлучившись ненадолго к стойке, убрал маскировочные чары и получил от портье подтверждение, что в гостинице действительно остановился граф Айвори, который как раз недавно прошёл в ресторацию, чтобы отобедать.

Идиот! Какой же я идиот! Напридумывал себе всякой ереси, став заложником общепринятых стереотипов! Хотелось постучать себе рукоятью трости по лбу, да так, чтобы искры из глаз посыпались!

Между тем Этель быстро свернула разговор о своём возможном будущем, переключив Джеймса на обсуждение его дел и самочувствии Глории, которая, судя по всему, являлась его женой. Эти двое общались так тепло между собой, что я невольно начал завидовать таким отношениям. Даже в моей родной семье, когда мы с Люсиль были совсем маленькими, не было ничего подобного. Родители были достаточно строги и холодны, не проявляя никаких иных эмоций, кроме гордости или раздражения. Честно говоря, я попытался вспомнить, когда мать улыбалась вот также искренне, как сейчас Этель, а не демонстрировала одну из своих улыбок, отрепетированных годами на разные случаи жизни. Про отца и говорить нечего: мужчинам нельзя проявлять недостойных сильному полу эмоций. Вот одно из тех правил, которые вдалбливались в голову с самого детства нам обоим с сестрой. Люсиль намного меня младше и до сих пор не растеряла девичьей инфантильности по отношению к жизни, а потому верила, что отец неправ, хотя и не показывала этого. И вот теперь, глядя, как общаются между собой Этель и Джеймс, внезапно пришёл к выводу, что хотел бы, чтобы у нас с женой, а потом и с детьми отношения складывались именно так, а не как в моей семье.

Меня всю жизнь учили, что чувства и эмоции лишь мешают здоровым отношениям между супругами, создавая ненужную суету и ставя под вопрос благочестие семьи в глазах других. Супругу стоило выбирать исходя из соображений выгоды: либо финансовой, либо социальной, в идеале, чтобы оба эти пункта присутствовали. Если же невеста оказывалась недурна собой, то это расценивалось, как выигрыш в лотерее. Наверное, впервые в жизни я сейчас пришёл к выводу, что не хочу повторить путь своих родителей, хотя оба они были довольны своим браком и желали нам с Люсиль обрести таких же супругов.

Джеймс тем временем посетовал, что находится в Рортане проездом и не располагает достаточным количеством времени, чтобы посетить кондитерскую, но обещал, что на обратном пути обязательно наведается к Этель в гости. Потрясающе, он даже в курсе, чем занимается его мачеха, и как у неё идут дела. Кажется, мне пора пересмотреть систему семейных ценностей, внушённую родителям. Оба представителя семейства Айвори, завершив обед, распрощались не менее трепетно, чем встретились. Этель направилась к выходу, а Джеймс подозвал официанта и попросил счёт.

Оказавшись в паре метров от меня, она внезапно остановилась, а затем, усмехнувшись, прошествовала к стойке и обратилась к портье, попросила перо, бумагу и конверт. Набросав всего несколько строк, отдала запечатанное письмо с просьбой доставить по указанному адресу.

Вернувшись в свой кабинет, я занялся разбором корреспонденции и внезапно наткнулся на уже знакомый конверт. В послании, написанном изящным женским почерком, была всего одна фраза: «Если собираетесь за кем-либо проследить, смените туалетную воду, господин Кеннет».

Я была безумно рада повидать Джеймса, ведь мы с ним не виделись несколько месяцев. С удовольствием встретилась бы и с Глорией, но в её положении пока действительно лучше отказаться от поездок на большие расстояния: прекрасно помню, какой жуткий токсикоз мучил одну из моих подруг в каждую из её трёх беременностей. Тут хочешь-не хочешь, а придётся на некоторое время отложить визиты, зато потом, когда организм придёт в норму, спокойно насладиться жизнью. Жаль, конечно, что встреча была короткой, но зная Джеймса, могу уверенностью заявить, что он специально рассчитал время поездки так, чтобы и все дела успеть уладить, и со мной увидеться, и как можно быстрее вернуться к своей обожаемой супруге. Я могу гордиться собой, что, смогла не просто наладить отношения с пасынком, которого по полному праву считала своим сыном, но и смогла научить его уделять внимание тем, кто ему дорог, несмотря на принятые в обществе правила.

По возвращении в кондитерскую меня ждал букет, представляющий собой композицию из оранжевых гербер и кустовых розочек, дополненных белыми фрезиями и крошечными хризантемами. Что ж... Один-один, ведь Джеймса в номере уже ждало ассорти из его любимых пирожных, доставленное, пока мы с ним обедали. Раз не было возможности неспешно попить чаю с вкусным десертом, так пусть насладится в поезде во время дороги. Радость от встречи с сыном омрачала лишь назойливость главного инквизитора, решившего за каким-то чёртом проследить за мной.

Чувствую, так быстро, как мне хотелось бы, он не отстанет. Зачем ему вообще понадобилось копаться в деле с анонимкой так глубоко? Списал бы дело в архив, и всё. Нет же, вышел на Блоста и даже внушение ему сделал. Ещё и на одну встречу намекнул, хотя вполне мог из вежливости сказать, что все недоразумения улажены и больше не побеспокоит. Зато Блост точно на некоторое время хвост прижмёт и даст работать спокойно, хотя крысы подобные ему, нет-нет, да и мелькнут своим лысым хвостом перед глазами.

Ладно, что-нибудь придумаю. В конце концов, у меня было слишком хорошее настроение, чтобы портить его выходкой Кеннета, так глупо «спалившегося» в ресторане отеля. Мужчина. Привык иметь дело по службе с подобными себе, а вот то, что женщины обращают внимание не только на внешность, не учёл. Да, он пользуется туалетной водой с едва уловимым ароматом, но слишком редким, скорее всего, составленным на заказ, чтобы можно было спутать с каким-либо другим. Ехидно усмехнувшись, представила лицо Кеннета, когда он прочёл моё письмо, и вернулась к работе.