– Благодарю, лорд Кеннет. Мне хватит.

Но королева управилась и того быстрее, просто врезав Блосту в челюсть. Судя по характерно раздавшемуся хрусту, всё-таки не все высокородные леди пропускали в юности занятия по самообороне, посвящённые защите своей чести.

– Ещё раз благодарю вас, лорд Кеннет, – губ женщины коснулась лёгкая улыбка. – Не смею вас больше задерживать.

После этого Её Величество чинно удалилась, сопровождаемая своими фрейлинами. Блост держался за лицо и поскуливал, моля отсрочить приказ Его Величества, ведь больные имеют на эту поблажку, а он только что пострадал от обоих Величеств.

– Приказ Его Величества не обсуждается! – гаркнул я напоследок, вышвыривая подлеца за ворота дворца на радость улюлюкающей толпе. Будь моя воля – сразу отправиться бы на поиски Этель, но нужно было дождаться рассвета, чтобы забрать то, что останется от Блоста, и отправить в темницу. Его Величество отдал распоряжение целителю, чтобы тот поддерживал жизнь в преступнике. Смерть была бы слишком лёгким избавлением для такого подлеца. Посланные на поиски Этель инквизиторы не нашли её следов в городе, отправить их за пределы было нельзя из-за опасений продолжения беспорядков, возникших после поджога кондитерской. Однако пострадало лишь имущество Блоста: два склада и кондитерская. За такое блестящее поддержание порядка в столице король дал мне две недели отпуска, о чём известил, передав через своего секретаря официальное распоряжение, едва за моей спиной захлопнулись ворота темницы, отрезав подземелья от тайного хода, соединявшего их с дворцом.

Но куда могла отправиться Этель? Вывод напрашивался однозначный: в поместье своего сына. Да, она не хотела туда возвращаться после смерти мужа, но это было единственное место, где её бы приняли с распростёртыми обьятьями, несмотря ни на что.

Дверь открыл дворецкий графа Айвори и сразу проводил к хозяину дома. Хмурый Джеймс жестом отпустил слугу, дав понять, чтобы нас оставили наедине, и также молча пригласил меня присесть, но я предпочёл остаться на своих двоих. – Здравствуйте, Ваше Сиятельство. Этель у вас?

– Приветствую вас, господин главный инквизитор Кеннет. Да, моя матушка сейчас находится в поместье, но она никого не принимает. Впрочем, если у вас есть приказ о её аресте, препятствовать не имею права, но хотел бы в таком случае сперва вызвать нашего семейного адвоката.

Я покачал головой: – Приказа нет. Но Его Величество в курсе, что произошло, и не имеет никаких претензий к вдовствующей графине Айвори.

– Вот как... Тем не менее моя матушка никого не хочет видеть. Только Глории не может отказать, и то из-за её положения. Мы с супругой ждём первенца, – пояснил Джеймс, приподнимаясь со своего места.

– Я в курсе этого обстоятельства, примите мои поздравления. И всё-таки вынужден буду настаивать на встрече. Я понимаю, в каком состоянии сейчас пребывает Этель и... Боюсь, если её сейчас не вернуть к жизни, она в прямом смысле угаснет. Сгоревшая кондитерская для неё многое значила, она всю душу в неё вложила,а тут прямо на её глазах это детище уничтожили.

Джеймс тяжело вздохнул, опускаясь обратно в кресло: – Не в кондитерской дело. Она просто хотела сделать людей счастливыми, и у неё это получалось. Мы с отцом несколько лет почти не разговаривали после смерти моей родной матери, а Этель удалось не только нас примирить, хотя это было довольно нелегко, но и научить нас быть счастливыми. Они с отцом действительно любили друг друга, поэтому его смерть стала для неё настоящим ударом. У них был впереди не один десяток счастливой жизни, если бы не тот несчастный случай с моим отцом. Вам может показаться странным, но именно я стал настаивать, чтобы они родили общего ребёнка. И отец, и Этель заслуживали этого. Хотя до её появления в нашем доме я не одну потенциальную мачеху выжил из поместья, будучи ребёнком. Я не просто так рассказываю вам историю нашей семьи, господин главный инквизитор, ибо искренне желаю, чтобы Этель снова обрела своё счастье, встретив достойного мужчину. И речь отнюдь не о титулах или положении в обществе. На это ей всегда было наплевать, хотя в случае с отцом ей повезло в этом отношении.

– Спасибо за откровенность, граф Айвори. Именно по этой причине я здесь. Если бы не любовь к Этель, меня бы здесь не было. Она может попытаться меня прогнать, но не отступлюсь до тех пор, пока не верну её к жизни, и только потом уеду.

– Я рад, что мы друг друга поняли. Но если вздумаете причинить Этель боль, не посмотрю ни на ваше происхождение, ни на занимаемую должность... Моя жена и будущий сын при этом окажутся как вне вашей досягаемости, так и ваших коллег. В моих силах это устроить.

– Насчёт этого можете не беспокоиться, равно как и угрожать. Не в моих интересах портить Этель жизнь. Я так же, как и вы, хочу ей счастья, даже если оно сложится не со мной.

– Это была не угроза, а предупреждение. Этель – родной мне человек, пусть и не по крови, поэтому с полным правом называю её матушкой, – Джеймс помолчал примерно с минуту, а потом достал из ящика письменного стола распечатанный конверт. – Чтобы вы понимали: это прошение о выходе из семьи Айвори Этель отправила сразу по возвращении в поместье. Но я нарушил все правила приличия и преступил понятия о чести, вскрыв письмо, не предназначавшееся мне, так как понял, что она вернулась, лишь чтобы попрощаться. Это потом уже Этель рассказала обо всём, что произошло в Рортане, и объяснила свой поступок вместе с отречением. Но семья Айвори никогда не бросает в беде тех, кто в неё входит или входил, даже если этот человек против.

– Спасибо.

– В таком случае, господин главный инквизитор, раз мы пришли к единому мнению насчёт Этель, Линнет проводит вас к домику. Но я предупредил.

***

Служанка, которой Джеймс поручил отвести меня к Этель, внешне была невозмутима и спокойна, однако я чувствовал её волнение, усиливающееся всё больше, чем ближе подходили мы к двухэтажному домику, почти полностью скрытому среди раскидистых ветвей деревьев. Не только семейство Айвори, но и прислуга искренне переживала за судьбу бывшей хозяйки поместья. Постучав дважды в дверь, девушка жестом показала, что могу войти, а затем направилась обратно.

– Я просила, чтобы меня никто не беспокоил, – раздалось из какой-то комнаты, явно расположенной на первом этаже.

Я с трудом узнал в этом голосе Этель, настолько безжизненным он был. Как будто вместе со своей кондитерской умерла сама, а если добавить сюда ещё пару моментов, то лишь каким-то чудом она умудряется держаться на этом свете. Да, особенность магов огня высших уровней – их нельзя «гасить», в противном случае они «уходят» очень быстро. Собственно, именно поэтому я так торопился найти Этель как можно скорее, надеясь, что её природная жизнерадостность и упорство сыграет на пользу, дав выиграть мне время. Но то, что в итоге увидел, едва не заставило броситься вперёд, лишь выдержка помогла совладать с собой, напоминая, что нельзя торопиться, дабы не оттолкнуть своей порывистостью, спровоцировав тем самым Этель ещё больше закрыться от мира. В таком случае все мои старания превратятся в прах, и уже моя жизнь потеряет всякий смысл.

Этель обнаружилась сидящей в глубоком старинном кресле в гостиной и смотрящей абсолютно пустым взглядом в окно. Хотя буквально пару дней назад она была иной, но сияющие огненно-рыжие волосы потускнели, как если бы оказались присыпаны слоем пепла, а изумрудного цвета глаза выцвели, став похожими на слюду. Словно внутри Этель погас огонёк, забравший все краски с собой. На моё появление она вначале никак не отреагировала, будто пребывая мыслями где-то глубоко внутри себя. Повернув голову на звук скрипнувшей под моей ногой половицы, Этель заметила моё присутствие, а затем медленно встала.

– Я ждала, что за мной придут инквизиторы, дабы арестовать, но чтобы сам главный инквизитор Рортана...

– Здравствуй, Этель. Я приехал не для того, чтобы тебя арестовать, – я приближался неспешно, сдерживая рвущуюся навстречу любимой женщине магию.