Больше «Святую Анну» никто не видел. Судя по всему, корабль был раздавлен льдами, а команда либо погибла от голода, либо утонула вместе с кораблем. Судьба отряда Альбанова тоже сложилась трагично. Ценой невероятных лишений люди добрались по плавучим льдам до Земли Франца-Иосифа. Погибли девять человек, и лишь сам Альбанов с матросом А. Конрадом добрались до мыса Флора, где неожиданно встретились с участниками экспедиции Г. Седова.

Между прочим, именно история плавания «Св. Анны» легла в основу романа В. Каверина «Два капитана».

Изучая судовой журнал «Святой Анны», доставленный на Большую Землю ушедшим с корабля штурманом Альбановым, спасенным экспедицией Седова, Визе высказал предположение, что отклонение в направлении течений вызвано небольшим островом. Вот на этот остров и вышел «Седов» в 1930 году. Низменный, унылый и безжизненный, площадью всего несколько десятков километров, он был замечателен только тем, что был открыт заочно — «на кончике пера». Где-то совсем близко лежала Северная Земля, но никто точно не знал, где, потому что первооткрыватели видели только ее восточные берега.

По ходу открыли еще несколько островов, маленький архипелаг, названный потом именем Седова. Дальше — сплошные непроходимые льды, к тому же кончаются сроки навигации, «Седову» надо возвращаться. Было принято решение высадить будущих исследователей Северной Земли на одном из открытых островов. Ему дали имя Домашний и построили дом для четверки первых отважных североземельцев.

В 1928 году Умберто Нобиле, воодушевленный достижением Северного полюса на дирижабле «Норвегия», решил повторить полет на построенном им дирижабле «Италия». Это должно быть итальянское предприятие — таким было требование тогдашнего фашистского правительства Муссолини.

Грозящую «Италии» смертельную опасность Рудольф Самойлович сумел усмотреть еще до того, как дирижабль начал свой полет. В марте 1928 года, находясь в командировке в Германии, он познакомился с Умберто Нобиле. Недостаточно продуманные планы молодого генерала высадить научный «десант» в Центральной Арктике насторожили опытного полярника. Он написал о своих тревогах в Ленинград, предупреждая о возможной аварии итальянского воздушного корабля.

В конце мая, когда дирижабль уже пролетел над Северным полюсом, связь с ним внезапно оборвалась. На третий день Самойлович предложил свой план организации поисков: направить в район катастрофы несколько ледокольных пароходов, а также один мощный ледокол. 3 июня 1928 года молодой советский радиолюбитель из северного селения Вознесенье-Вохма Николай Шмидт поймал радиосигнал из «красной палатки» Нобиле, раскинутой на льдине, а 11 июня на спасение бедствующей экспедиции посланы три партии спасателей на судах «Малыгин», «Седов» и «Персей». Четвертую — на ледоколе «Красин», возглавил профессор Самойлович.

Ранним утром 16 июня 1928 года «Красин» вышел в рейс. Ледокол двигался неровно, медленно наползал на очередное дрейфующее поле, столь же медленно съезжал с него, а потом брал атакой с разбегу. То и дело нос судна застревал в торосистых грядах, лед царапал борта, ломал лопасти гребного винта... Густой туман мешал летчику Борису Чухновскому начать разведывательные полеты, и его самолет «Красный медведь» сиротливо стоял на палубе. На ледоколе не было ни радиолокаторов, ни радиопеленгатора, ни даже эхолота, но капитан «Красина» Карл Эгги «вслепую» спокойно вел корабль сначала на север, а потом на северо-восток, в обход Шпицбергена.

Радио сообщило, что шведский летчик Лундборг спас одного единственного обитателя «красной палатки», самого генерала Нобиле. В момент удара дирижабля об лед один человек погиб, а шестеро были унесены в неизвестном направлении вместе с остатками оболочки. В палатке на дрейфующей льдине осталось пятеро, еще трое во главе с молодым шведским физиком Финном Мальмгреном ушли по льдам к ближайшей земле за помощью.

12 июля 1928 года ледокол «Красин» спас пятерых обитателей «красной палатки» и двоих итальянцев из ушедшей группы, но сам Мальмгрен погиб, покинутый во льдах своими спутниками.

Экипаж Чухновского обнаружил на льдине двух обессилевших людей. Сообщили на «Красин», и ледокол подобрал итальянцев. В это время самолет совершил вынужденную посадку, и Чухновский несколько дней занимался ремонтом, послав на борт ледокола радиограмму: «Считаю необходимым «Красину» срочно идти спасать Мальмгрена».

Несколько десятилетий спустя после красинской эпопеи генерал Нобиле так писал об этом случае:

«Красин» спас семерых, но оставались еще шестеро, унесенных ветром, и бесследно исчезнувший экипаж самолета «Латам», на борту которого находился прославленный норвежский полярник Руал Амундсен, вылетевший на поиски Нобиле. Хотя 16 судов и 21 самолет из разных стран участвовали в операции «Спасение Нобиле», все надеялись только на «Красина», который сам нуждался в срочном и основательном ремонте. Ледокол двинулся к ближайшему порту, где можно было бы провести ремонт — в Норвегию, а «попутно» спас напоровшийся на льдину германский туристический пароход «Монте-Сервантес», на борту которого находилось около двух тысяч человек.

После ремонта в норвежском порту Ставангер «Красин» ушел в высокие широты искать пропавших в Арктике, но никаких следов обнаружить не удалось ... Надвигалась зима. Нужно было спешить уйти изо льдов. Выгрузили на берег одного из островов Земли Франца-Иосифа продукты и лес для дома, на случай, если кто-нибудь забредет на этот, уже не раз спасавший людей архипелаг.

Как только Амундсен узнал о катастрофе дирижабля «Италия», он вылетел на гидросамолете «Латам» на поиски пропавшей экспедиции. И сам исчез во льдах. «Он стал высокой жертвой человеческой солидарности», — так звучит надпись на обелиске, установленном на Шпицбергене.

Вышедший в Ледовитый океан в 1933 году ледокольный пароход «Челюскин» должен был закрепить победу «Сибирякова». И снова во главе экспедиции — Шмидт, а капитан — Воронин.

Построенный в Дании пароход был не очень приспособлен к плаванию в тяжелых льдах. И это стало сразу ясно капитану Воронину, который написал в дневнике в самом начале рейса: «Я не знаю, что меня ждет, как мне трудно будет вести это суденышко через арктические льды».

Впрочем, первый месяц плавания прошел благополучно. Необычным было рождение ребенка на борту судна. Случилось это, когда «Челюскин» проходил мыс Челюскина и вышел в Карское море, поэтому девочка получила имя Карина.

Дальше на восток «Челюскин» пробирался с большим трудом и, главное, очень медленно. Так что, когда он вошел, наконец, в Чукотское море, наступил сентябрь, для Арктики — зимний месяц.

Всего несколько сот метров оставалось до чистой воды Берингова пролива, но льды, зажав корабль в тиски, угнали его обратно в Чукотское море километров на сто. Стало ясно, что предстоит зимовка, и не простая, потому что среди пассажиров было двое маленьких детей, девять женщин, совсем не собиравшихся зимовать, строители.

Началась подготовка к зимовке — на льдинах создавали аварийные продовольственные склады. Постоянно следили за состоянием льдов, от которых можно было ожидать всего: торошение и подвижки проходили постоянно. 13 февраля 1934 года грянула катастрофа: широкая трещина разорвала левый борт судна, через пробоину в машинное отделение хлынула вода, паровые котлы вышли из строя.