Объявление о том, что сюжет «Терпимый пуританин» будет представлять Орден преданных друзей американского лося[110], сопровождалось цитатой, почерпнутой в одной из местных «Историй».
«В 1663 г. Джон Эмери предстал перед судом в Ипсвиче за то, что принимал в своем доме странников и квакеров. Из показаний, данных под присягой несколькими свидетелями, явствовало, что любезно пригласив двух квакеров разделить трапезу и остановиться на ночлег, Джон Эмери пожал им руки и оказал радушный прием. Также эти свидетели слышали, как Джон Эмери и его жена говорили, что приютили квакеров и не выгонят их из своего дома, и приводили аргументы в пользу того, что это законно».
Сюжет живой картины основывается на этом историческом тексте. Он указывает на то, кто такие подразумеваемые «злодеи», но публично их не называет. В нем говорится:
«Именно за этот акт добросердечия некоторые недалекие умом горожане и заставили его предстать перед судом, где на него был наложен штраф, поскольку в те времена квакерам не было позволено оставаться в колонии. Тем не менее, Джон Эмери, хотя и был вынужден заплатить штраф, отказался произнести слова раскаяния. Он и другие люди, подобные ему, и далее отказывались подчиняться таким жестоким приказам, так что по истечении некоторого времени люди стали думать так же, как и он, и квакеров оставили в покое».
Язык здесь остается туманным, однако, как мы вскоре увидим, не может быть никаких сомнений в том, что люди, ставившие эту сцену, точно знали имена некоторых местных жителей, которые были замешаны в этой истории и к которым отсылали эти символы.
Прежде чем мы сможем назвать этих людей по именам и благодаря их идентификации прийти к пониманию некоторых основных изменений коллективных значений и репрезентаций, произошедших в ментальной жизни Янки-Сити, нам нужно проанализировать символы первой живой картины, посвященной этой земле и ее новому народу. Ее предварял заголовок: «1635 г. Заселение Янки-Сити». «Весной 1635 года двадцать два мужчины с женами и детьми добрались до реки Паркер и разбили на ее берегах лагерь. Они были основателями нашего сообщества». Спонсором этого эпизода были «Сыновья и Дочери Первых Поселенцев Янки-Сити». Эпизод «Терпимый пуританин», поставленный при финансовой поддержке Ордена преданных друзей американского лося, в котором на первый план выдвигалась, разумеется, идея о том, что все религии заслуживают уважения и признания, символически идеально подходил для членов этой группы. Эта организация состояла главным образом из представителей этнических меньшинств, принадлежавших к самым разным конфессиям и даже религиям, многие из которых лишь недавно поселились в Янки-Сити. «Сыновья и Дочери Первых Поселенцев», напротив, состояли из членов старейших протестантских семей янки. Тем не менее обе эти группы спонсировали символы, выражавшие не только уважение к прошлому, но также, как мы покажем, и враждебность по отношению к властям и важным персонам того времени.
Подавляющее большинство живых картин процессии драматически изображали реальных исторических лиц, чьи имена приводились на транспарантах и, кроме того, дополнялись другими именами и описаниями в тексте. В особенности это касалось ранней истории города. За исключением сцены, посвященной старинному ремеслу башмачников, все живые картины, начиная с прибытия в 1492 г. Колумба и заканчивая революционной войной, использовали героев с именами, а иногда называли поименно и некоторых второстепенных действующих лиц; между тем, эта исключительно важная сцена, воссоздающая реальную высадку на берег основателей Янки-Сити, остается анонимной, а фигурирующие в ней лица — не названными.
Опять-таки, можно бы было предположить, что их имена оказались утеряны или не были подтверждены историками. Однако это не так. Имена лидеров и многих их сподвижников хорошо известны. Небольшая река, на которой они высадились первыми — Паркер, — носит имя священника, возглавлявшего эту группу. Существующее сегодня настоящее название города было дано Янки-Сити именно этим лидером, который назвал его так в честь своего родного города в Англии. Один из знаменитых домов, помеченных к трехсотлетию мемориальной табличкой, носит имя еще одного священника, преподобного Нойза, который приходился Паркеру двоюродным братом и занимал второе по значимости место среди предводителей высадившейся здесь партии. Эти двое были постоянными компаньонами и протагонистами в той теологической войне, которая разразилась между этими вздорными пуританами. Тем не менее, ни один из них не упоминается ни в сцене, ни в тексте; называется лишь имя молодого Николаса Нойза, несовершеннолетнего сына второго лидера. Книги по истории Янки-Сити содержат пространные повествования об этих мужах. В местных городских и приходских историях полно страниц, пестрящих ссылками на первого лидера; в «Американском биографическом словаре» имеется большая статья о его жизни, демонстрирующая его значимость, власть и огромное влияние, оказанное им на развитие города. Сэмюэл Элиот Морисон также посвящает статью м-ру Паркеру и его богословской деятельности.
Краткий анализ влияния, оказанного последним, и той исторической роли, которую он сыграл, даст нам еще кое-какие ключи к пониманию удивительного отказа выразить ему признание и назвать его по имени в живой картине. Томас Паркер (1595-1677) родился в Уилтшире, в Англии, и получил блестящее образование в колледже св. Магдалины в Оксфорде, а затем на материке [39]. Он получил дарственную на землю, на которой раскинулся современный Янки-Сити, и вместе со своим двоюродным братом, Джеймсом Нойзом, основал Янки-Сити (оба пользовались всесторонней финансовой поддержкой пуританских властей). Несмотря на то, что его воспитывали конгрегационалистом, он, как нам рассказывают, придерживался пресвитерианской доктрины духовного контроля над мирянами. Он отдавал предпочтение теократическим принципам господства меньшинства над большинством, священных избранных над неспасенными. Всю свою жизнь он провел в спорах с разными членами своей паствы, пытаясь «ограничить демократические претензии» конгрегации. Историки Янки-Сити и Новой Англии рассказывают нам о том, что он «подвергал преследованиям квакеров» с их индивидуалистической доктриной внутреннего света и благодати. Короче говоря, и фактически, и как знак он олицетворял собой мужские, авторитарные, теократические, кальвинистские ценности аскетического пуританского общества, основавшего Новую Англию. Это общество изгнало за веру в духовную любовь в «дикие края» за рекой Анну Хатчинсон[111] и мужа ее золовки[112]. Паркер принадлежал к консервативному духовенству, которое оказывало сильнейшее давление на губернатора Уинтропа и судей, дабы те защитили «Новый Иерусалим» от сил Дьявола, плотских побуждений и «неспасенных».
Квакерская доктрина внутреннего света, выдвигавшая на передний план индивидуальную автономию и любовь, била по самым основаниям правового и абсолютистского контроля кальвинистского тоталитарного государства, возглавляемого судейскими чинами и духовенством. А потому квакеров поначалу бичевали, калечили и бросали в тюрьмы (1656), а позднее отправляли на виселицу (1659). Хотя более суровые священники и судьи одобряли такие проявления варварства, действуя в то же время в рамках прав и обязанностей государства, основанного на божественном законе Ветхого Завета и моральном кодексе древних иудеев, многие прихожане, если не большинство, относились к этому неодобрительно. Джон Эмери, терпимый пуританин, герой нашего сюжета, прямо или косвенно противостоял Паркеру — безымянному злодею, фигурировавшему в обеих упомянутых нами сценах, и родоначальнику Янки-Сити. Символические эмиссары последнего, которые действовали в сцене, посвященной квакерам, и именовались в официальном списке действующих лиц «судьями» — фактически являвшиеся судьями, претворявшими в жизнь пуританское теократическое законодательство, — и были теми символическими злодеями, чья анонимность заменила имя Паркера. Это становится более чем очевидным благодаря ссылке на реальный инцидент ареста Эмери. Его описание позаимствовано у одного уважаемого местного историка, чьи работы использовались составителями текстов и постановщиками сцен и, стало быть, были им прекрасно известны.
