Подтягивая колени к груди, я вцеплялась в них напряженными пальцами и неотрывно следила за живым полумраком. Вздрагивала, стоило ветке тополя заскрести по старой раме, и сжималась еще сильнее. Иногда в такие моменты я закрывала глаза и сдавливала уши руками, наивно полагая, что если я не вижу ужаса, то и ужас не увидит меня.

Со временем я перестала прятаться от собственных страхов. Однако сейчас старая, казавшаяся забытой привычка вновь дала о себе знать. Только на этот раз я не поддалась ей.

Застыв статуей, я следила за приближающимся незнакомцем. Он остановился совсем близко — всего в паре метров! — с тихим стуком опустил что-то на полку, щелкнул замком, принялся что-то доставать… Я не видела, что именно. Слышала приглушенный перестук, затем более громкий, словно что-то выкатилось на деревянную полку. Снова щелчок замка и шаги. Только на этот раз не в мою сторону, а к выходу. К выходу!

Уходил незнакомец так же неспешно, осторожно. Уже у самой двери, судя по звукам, он замешкался, а еще через семь ударов моего взволнованного сердца покинул хранилище. Я медленно выдохнула через нос. Выждала добрых две минуты и лишь затем, отставив Сельву, опасливо покинула нишу. Погладила Эвис, высунувшуюся из кармана, и тихо, на цыпочках, подкралась к тому месту, у которого стоял незнакомец.

Сначала я увидела четыре отметины, оставшиеся, по-видимому, от треугольных ножек ларца. Ларца, который кто-то принес, а потом забрал с собой? Но зачем?

Ответ я нашла, едва посмотрев левее. И на секунду дыхание перехватило. На полке, среди укрытых слоем пыли артефактов, едва заметно мерцали четыре крупных камня желтого, красного, голубого и оранжевого цвета — камни светлых чародеев.

Они звали меня. Манили, как на занятии по геомантии, искушали коснуться их. Все во мне откликалось на этот призыв, желало поддаться ему. Пальцы сами, точно зачарованные, потянулись к камням, но в нескольких сантиметрах от разноцветных граней я остановилась.

Кто все-таки принес сюда камни светлых? Зачем? Почему именно в хранилище сломанных артефактов?

Все это выглядит слишком подозрительно. А что, если…

Догадка вспыхнула в сознании, словно молния.

Вдруг это ловушка? Вдруг Мак-Фордин решила поймать светлого на приманку? И в таком случае вряд ли есть что-то более искушающее для дитя света, чем камни силы.

В кармане требовательно завозилась Эвис.

— Гляди, — выдохнула я, удерживая ящерицу в руках и поднимая ее на уровень полки.

Однако пустым осмотром моя подопечная не ограничилась. Спрыгнув с ладоней, она деловито зашагала к камням, оставляя на пыльной поверхности цепочку маленьких следов.

— Эв, осторожно. Это может оказаться ловушкой.

Ящерица повернулась, смерила меня насмешливым взглядом, а через секунду кинулась вперед и… заглотила гелиодор — сильнейший из камней светлых.

— Эвис!

Я зашипела и попыталась схватить подопечную, но та оказалась проворнее. Увильнув от моей руки, она заглотила еще один камень.

— Прекрати, Эв!

Гортанный звук, вырвавшийся из маленького горла, однозначно был смехом. Эта проныра потешается надо мной! Сейчас, когда важно сохранять предельную осторожность, она… веселится?!

— Посажу тебя в банку! В ящике стола закрою! Оставлю тут! — злилась я. — Да что же ты творишь?!

Очередная попытка утихомирить ящерицу провалилась — пальцы вновь ухватили лишь воздух. Эвис двигалась слишком быстро — гораздо быстрее, чем положено двигаться обычным ящерицам. Хотя обычной Эвис уж точно не была.

Отбежав в другой конец стеллажа, она забралась на резной ларец и широко улыбнулась, гордо демонстрируя зажатый во рту рубин. Одно движение, и рубин последовал за гелиодором и топазом.

— Ну знаешь…

Я бегло огляделась, приметила большой металлический колпак, расчерченный схемами, схватила его и вскрикнула, когда по полке, поднимая пыль, пронеслась Эвис. Через секунду янтаря, который я собиралась накрыть колпаком, не было. Зато была довольная, скалящаяся во весь рот ящерица и ее полный превосходства смех.

Я рассерженно опустила колпак на полку, чиркнув им по старому дереву, и зашагала прочь. С полки донеслось возмущенное топанье.

— А вот и сиди там! Будешь знать, как предаваться причудам с опасными вещами! Я, между прочим, понятия не имею, чем это может обер… — повернувшись, я сбилась с мысли и замолчала. На полке никого не было. — Эв?

По длинной, мерцающей серебром нити спускался паук. Большой, толстый и очень мохнатый. Едва все его лапы коснулись пола, черное тело окутала дымка. Но не легкая и прозрачная, а плотная, кажущаяся вязкой, словно тягучее зелье. Через секунду дымка схлынула, и на месте паука оказалась Эвис.

Я присела и с удивлением посмотрела на нее.

— Все кайроши обращаются… так? — спросила почему-то шепотом.

Топ.

— А ты можешь, — я закусила губу, решаясь, — принять истинный облик?

Несколько мгновений Эвис вглядывалась в мое лицо, после чего медленно, очень выразительно покачала головой. Впервые ответ пришел не через топот, а так — почти по-человечески. И сейчас в нем читался не столько отказ, сколько предупреждение.

Я кивнула.

— Хорошо. Тогда другой вопрос: зачем ты съела камни? Ты же понимаешь, что это за камни?

Эвис закатила глаза, всем видом демонстрируя, что уж она-то в курсе.

— А если их почувствуют? Здесь их скрывает тьма, сочащаяся из сломанных артефактов, но если мы выйдем из хранилища…

Топ. Топ.

Вместе с ответом мне достался лукавый взгляд.

— Их не почувствуют?

Топ.

— Но ты же… — начала я и замолчала.

Эвис не темная и не светлая. Может, она и не похожа на меня, но, судя по всему, ее темная суть — суть твари, созданной Полуночной Матерью, блокирует светлые всплески. Почти так же, как мой поцелуй блокирует действия приворотных зелий темных.

— Ты защитила их, — поняла я. — Защитила нас.

Эвис гордо переступила лапками.

— Но тебе самой это не опасно?

Топ. Топ.

— А ты сможешь их потом… вернуть?

Еще один насмешливый взгляд и один уверенный «топ».

Я улыбнулась. Кто бы ни пришел в хранилище и какие бы цели он ни преследовал, их все разрушила маленькая ящерица с душой хищника.

— Спасибо, Эв. И прости, что усомнилась.

Ящерица прошлепала к моим ладоням, забралась на них и мягко потерлась головой.

Через полторы недели территория вокруг академии укрылась первым снегом. Тонкий слой, точно кружево, устлал промерзшую землю, посеребрил ветки деревьев и кустов, уже почти лишившихся листвы. Стоило выйти на улицу, как ветер оставлял на щеках холодные поцелуи, которые в тепле начинали гореть.

Высокородные лернаты, все как одна, обзавелись меховыми муфтами. У сэл свисали вязаные многослойные муфты, украшенные вышивкой. Мэлы носили толстые перчатки и шарфы.

В трапезной все чаще пахло по-зимнему сладко: медом, брусникой, горячим вином и густым, томленным со специями рагу. Причем последний запах казался особенно дразнящим, и Киган, проходя мимо столов нефритов и сапфиров, с тоской глядел в их тарелки.

— Да ладно тебе, — улыбнулась я, подбадривая севшего рядом друга. — Это же просто еда.

— Ты говоришь так, словно никогда не знала в ней нужды, — заметил он. — Ну, или так — словно вареная картошка давно и прочно возглавляет список твоих любимых блюд.

Я снова улыбнулась, а Ллоса хмыкнула.

— Просто Лэйни думает головой, а не желудком, — поддела она беззлобно.

— Ага, потому что хранит эту самую голову в холоде.

Я смутилась, поняв намек на мою слишком тонкую для поздней осени шаль, и попыталась перевести тему:

— Удалось поговорить с Кайлором?

Наступающие холода беспокоили не отсутствием теплой одежды, а приближающимися зимними праздниками. За прошедшие дни Арден еще трижды пытался добиться от меня согласия отправиться с ним к Шантарам. С каждым разом он все жарче убеждал, что разорвет помолвку и добьется для нас возможности быть вместе. И каждый раз за его речами я слышала отголоски растущей одержимости.