— Почему же? — удивился Хэйден. — Почувствовал, конечно. Более того, он один из немногих, кто знает о моем истинном камне. Не забывай, Роун входит в Совет Ночи и осведомлен о ситуации с северными кланами. Это одна из причин, почему он призывает ценить халцедонов: признание слабой тьмы — первый шаг на пути признания света.

— А… но… подожди, — я совсем растерялась. — Вы знаете о планах Совета? Знаете о… — я замолчала, не уверенная, смею ли упоминать тайный договор.

Хэйден усмехнулся.

— Да, мы знаем о соглашении между правителями. Именно северные кланы поспособствовали его заключению, убедив империю и царство, что действительно собираемся отделиться.

— Но разве это не логичный для вас шаг?

— Не особо. Поверь, нас устраивает положение дел и уже имеющейся автономии нам достаточно. Единственное, что нас не устраивает — отношение к чуждым детям. Я рассказывал тебе, что мы всегда стараемся им помогать. Но очень часто не успеваем. Опоздав в очередной раз, мы поняли: единственный способ помочь таким детям — изменить само отношение к ним.

Я отвернулась и невидящим взглядом уставилась в камин. В душе царило смятение.

Я думала о запутанности судеб, о том, как каждое решение влияет на судьбу десятка, если не сотни людей. Права была Лей-Тора: все мы нити в полотне Полуночной Матери, все переплетены. И теперь, кажется, я начинаю видеть вытканный узор. Сложный, запутанный, с узелками и стяжками, но красивый. Не знаю, как много сделал для будущего мира Пресветлый Отец, выжигающий судьбы своих детей на земной тверди, но знаю одно: Полуночная Матерь пытается исправить то, что когда-то сама же и начала. Остановить убийство невинных. И если я стала той нитью, что проведет остальные сквозь узлы и оборванные волокна, то я не жалею ни об одном дне. Какими трудными они бы мне ни казались, каждый из них прожит не зря. Каждый вел меня вперед под звездой перемен.

— Лэйни? Все в порядке?

Повернувшись к Хэйдену, я улыбнулась.

— Да. Теперь все будет в порядке.

Я стояла у зеркала, глядя на собственное отражение. Длинное белое платье, расшитое кружевом, собранные в элегантную прическу волосы, букет эдельвейсов в руках. Сквозь высокие окна косыми лучами проникал свет. Он стелился по полу, обнимал предметы, ласково касался моих щек, оставляя на них теплые поцелуи. Он звал меня. Манил, как в свое время манили камни светлых чародеев. Отзываясь ему, турмалин в моем кольце сверкнул отполированными гранями.

Я подошла к окну. Не отпуская эдельвейсов, отодвинула свободной рукой тяжелую штору и выглянула наружу. По ту сторону алебастрового стекла цвели горы. Раньше мне казалось, что на севере всегда правят зима и метели. Но с наступлением весны я узнала, в каком удивительном крае очутилась. Следом за весной пришло лето, теплое, но не душное. Свежий ветер проносился над поросшими травой склонами, перепрыгивал с камня на камень, будто мальчишка, и слетал вдоль водопадов.

Эвелин открыла для меня истинную красоту этих мест. Показала высокогорное озеро, такое чистое, что отражающееся в нем небо кажется едва ли не ярче настоящего. Вместе мы побывали на реках, сбегающих шумными потоками вдоль склонов, и у водопадов. Их оказалось много. Гораздо больше, чем я предполагала вначале. Тонкие водяные рукава собирались и расходились, срываясь с огромной высоты десятками потоков. В солнечные дни радуга пронизывала их, как иголка ткань. Собирала, будто оборку, и слепила яркими отблесками.

Открывая для меня горы, Эвелин делилась не только знаниями о них, но и любовью к северному краю. И очень быстро эта любовь нашла отклик в моей душе.

Почти все вечера я проводила в компании Лорны. Когда об уровне моей силы узнали Силлерторны, они предложили поступить в Академию Полудня. Уверяли, что столь мощный дар нужно развивать. Однако я отказалась. Умерев в одном государстве, мне не хотелось воскресать в другом. Своим миром я выбрала горы, свободный северный край, и не хотела покидать его.

Настаивать никто не стал. Лорна принесла еще больше книг по светлым заклинаниям и занялась моим обучением лично. Энергичная в повседневных делах, во время занятий она становилась спокойной и сосредоточенной. Учиться у нее было легко. Мой разбуженный дар, радуясь возможности, сиял в полную силу. И, вторя ему, сияла я. По крайней мере, так говорила Лорна.

Север принял меня. Все кланы по темной и светлой стороне. Сами горы. И иногда грудь стягивало от переполняющих эмоций. От счастья и благодарности. От осознания, что я обрела дом. Семью.

Хэйден как-то сказал, что мы не выбираем семьи, в которых родиться, но сами решаем, с кем создать собственные. Тогда это прозвучало для меня лишь красивыми словами, не более. Балансируя каждый день на грани разоблачения, я не верила, что у меня есть будущее. Хэйден же дал мне все: будущее, семью и место, которое я могу назвать домом. Дал и… уехал. Вернулся в Академию Полуночи, чтобы закончить обучение. Свадьбу, на которой он так настаивал, тоже пришлось отложить до его возвращения. Поспешность могла вызвать ненужные вопросы — все-таки он совсем недавно убил обманувшую его избранницу. А сохранить брак в тайне невозможно — та же Лей-Тора легко заметит изменение нити.

Однако, вопреки ожиданиям, полгода пролетели быстро. Эвелин и Лорна проводили со мной много времени. Тиамат атаковала Эвис, пытаясь упросить ту обучить Бину общаться топотом. Я побывала на землях Силлерторнов и в гостях у других кланов. В горах жизнь бурлила, словно стремительная река. Закручивалась десятками водоворотов, затягивала и уносила вдаль.

Стоя у окна, я смотрела на укрытые зеленым ковром склоны и улыбалась. Вспоминала наши с Сельвой полеты, становящиеся день ото дня все увереннее. Пусть с опозданием, но я сплела для нее украшение — кольцо, перевитое разноцветными нитями, со свисающими белыми и черными перьями. Повязала на оголовок и совершила полет над замком Морроубранов. Только не под полной луной, как это делают темные. И не под палящим полуденным солнцем, по традициям светлых. Мы с Сельвой взлетели в предрассветных сумерках. Когда на небе догорали звезды, а горизонт уже окрасился оранжево-алым.

Я не чувствовала себя ни светлой чародейкой, ни темной ведьмой. Но вместе с тем во мне живут части каждой из них. И в Сельве. И в Эвис. Мы так и остались иными. Не Недоделками — кем-то новым. Сильными, гордыми, свободными. Такими, как ветер, которому я когда-то завидовала.

Приглушенный стук вырвал меня из размышлений. Я повернулась к двери.

— Войдите.

Наверняка это Тиамат прибежала делиться горгульевыми сплетнями. Или Лорна пришла убедиться, что я готова. Или Эвелин. Или…

Дверь отворилась бесшумно. Шаги тоже прозвучали едва слышно. Но для меня каждый звук стал оглушающим. Сердце забилось так быстро, что его удары ощущались почти болезненно. Гул крови в ушах нарастал.

Я смотрела на вошедшего и не могла выдавить из пересохшего горла ни звука. А нежданный гость смотрел на меня. Молча скользил взглядом по платью, по напряженным пальцам, стиснувшим букет эдельвейсов, оглаживал лицо. Я почти ощущала эти невидимые прикосновения.

Наконец, спустя едва ли не минуту, он заговорил:

— Не бойся. Я никому не открою твой секрет. И хоть твой будущий муж заставил меня принести клятву на крови, я бы молчал и без нее.

Упоминание Хэйдена немного успокоило лижущий щеки жар.

— Что вы здесь делаете, артиэлл? — спросила я вежливо, но твердо. Прошлого почтения в голосе не звучало. Теперь мы равны.

Уголок его губ дрогнул в грустной усмешке.

— Ты так никогда и не назвала меня по имени. А ведь я просил… надеялся. Хотя я с самого начала надеялся на слишком многое.

Качнув головой, гость подошел ближе и остановился на допустимом приличиями расстоянии.

— Зачем вы здесь? — повторила я тише.

— Хотел увидеть тебя. Попрощаться.

— Попрощаться?

— Наши нити в полотне Полуночной Матери расходятся, Лэй… Илэйн, — исправился он. — Уже через несколько часов ты сменишь имя рода и дом. А я… не знаю, — он тряхнул головой, и непослушная прядь привычно упала на лоб. — Наверное, я просто хотел увидеть тебя — такой, какой знал, — в последний раз. Но ты изменилась.