Да, я боялась. Боялась и за Эвис, и саму ее. Остается ли она собой, принимая истинный облик? Или становится монстром, которого страшатся сильнее прочих в Лунной империи? Ведь по какой-то причине Эв отказалась оборачиваться, когда я попросила об этом.

Новый рык прокатился волной. Плотный, тягучий, он, казалось, заполнил каждый миллиметр пространства. Напитал его, словно разлившаяся река сухую землю, и разошелся эхом в глубине наших тел.

Во взгляде Мак-Фордин что-то изменилось. Готовая сражаться, она будто передумала это делать: взмахнула рукой и попыталась открыть переход. Почти в ту же секунду кайрош с силой топнул. Когти вспороли камень, словно плуг землю, изрезали пол неровными бороздами. Стены задрожали, с потолка посыпалась серая крошка. Я зажмурилась. Если бы могла — попыталась бы закрыться руками, но скованное ведьминым коконом тело меня не слушалось.

Тяжелый шлейф тьмы обрушился внезапно. Плечи заломило, дышать стало еще труднее. Испуганно распахнув глаза, я посмотрела на Мак-Фордин. Тьма закручивалась вокруг нее и одновременно стекала с пальцев в новый зев, еще пока слабый и неуверенный. Что? Неужели?..

В этот момент, подтверждая мои догадки, туман у ног директора изогнулся чашей, явно пытаясь принять форму сферы. Сомнений не осталось: Мак-Фордин выстраивает защитный блок и одновременно с этим открывает внутри него переход. Многоуровневое наслоение заклинаний! Немыслимо!

Немыслимо, но закономерно.

Алира не только красивая артиэлла из древнего дома. В первую очередь она могущественная ведьма, стоящая во главе академии. И забывать об этом не следовало ни на секунду.

Если сейчас она уйдет, что будет с Эвис? Теперь, когда о ней узнали?

Картины возможного будущего, одна страшнее другой, замелькали перед глазами так быстро, что меня затошнило. Желудок стянулся в узел и подскочил к самому горлу.

Очередной удар мощной лапы о пол сотряс темницу и заставил меня вынырнуть из омута страхов. Я снова посмотрела на Мак-Фордин. Туман продолжал клубиться у ее ног, жался к ним, словно ласковый кот, но никак не мог подняться выше. Очертания зева таяли, неспособные напитаться тьмой.

Что происходит? Неужели Мак-Фордин не хватает силы исполнить задуманное?

Нет.

Вместе с протяжным рыком, отозвавшимся во мне дрожью, пришло понимание: дело не в Мак-Фордин, дело в кайроше. Это он каким-то образом поглощает тьму и не дает жертве ни сбежать, ни спрятаться.

И Алира тоже это поняла. Она сделала быстрый пасс, и ластившийся у ее ног туман устремился ко мне. Новый пасс — и новый сгусток тьмы, сорвавшись с тонких пальцев, закружил вокруг меня ласковым зверем.

Грудь стянуло беспокойством. В ту же секунду желтые глаза кайроша прожгли меня голодным огнем.

— Хитрый ход, Илэйн, — улыбнулась Мак-Фордин, стараясь придать лицу расслабленное выражение, но частое дыхание красноречивее любых слов говорило, сколь непросто дались ей прошедшие минуты. — Приручить кайроша, подкараулить меня. Действительно хитро… И очень глупо. На кайрошей потому и охотятся группами: пока один отвлекает его на себя, другие атакуют. В нашем дуэте стать приманкой придется тебе… — очередное движение руками, и новая порция черного тумана потянулась от Мак-Фордин ко мне. — Ни одна темная тварь не может противиться желанию вкусить нашу силу.

Будто подтверждая ее слова, кайрош зарычал утробнее. Все его внимание приковало к моим ногам, у которых клубилась тьма. Длинный язык, роняя слюни, свесился из пасти. От кончика носа и до самого хвоста по серо-зеленому телу прокатилась волна судороги, словно кайрош боролся с искушением. Но только я не дрогнула — наоборот, гордо замерла и, не мигая, уставилась в лунные глаза чудовища.

Это Эвис. В каком бы обличье она ни была, что бы ни делала — это моя топотунья, за которую я обещала бороться. Я не усомнюсь в ней. И пусть поджилки трясутся от страха, я не покажу его.

Щеря острые зубы, она приблизила вытянутую морду к моему лицу. Горячее дыхание обожгло кожу, в носу защекотало от резкого запаха, но я не отвернулась. Эвис — моя семья, а от семьи не отворачиваются.

Кайрош замер. Он будто тоже, как я, принимал решение. Рык становился то громче, то тише, складки на морде воинственно сдвигались, когда кайрош скалился сильнее. Скрежет когтей по камню зазвучал вновь.

Я ждала. Напряженно, взволнованно, решительно.

Наконец кайрош фыркнул, обдав жарким дыханием, и ткнулся огромной головой мне в ребра. Удар получился ощутимым. Из груди выбило воздух, перед глазами заплясало, и пришлось закусить губу, чтобы только сдержать вскрик. Но, без сомнения, со стороны кайроша это было проявлением ласки.

— Осторожно! — предупредила я, видя, что Мак-Фордин собирается спустить новое заклинание.

Секунда, и мощное тело чудовища накрыло артиэллу. Раздался хруст, треск, крик, а следом за ним — липкий, чавкающий звук. Я зажмурилась. Что бы сейчас ни происходило, я не хочу этого видеть. И заступаться за Мак-Фордин не стану. Может, во мне говорит тьма, но я не хочу просить за жизнь той, кто жаждал моей смерти. По правде сказать, даже рискни я вмешаться — не думаю, что Эвис меня бы послушала. Сейчас она хищник, защищающий свою стаю. Меня.

Хруст и чавканье звучали все тише, пока наконец не умолкли совсем. Скрежет когтей по камню, шумное дыхание и низкий, но не злой, а почти ласковый рык дали понять, что моего внимания ждут. Собравшись с силами, я открыла глаза.

Передо мной стоял кайрош. С перемазанной кровью мордой, с горящими лунами глаз, с острыми клыками, торчащими из пасти… И точно так же, как я, кайрош напряженно ждал.

— Спасибо, Эв, что спасла меня. Снова, — я улыбнулась, и кайрош, заметно расслабляясь, фыркнул.

Преодолевая ленты тающего кокона, я протянула руку и коснулась болотно-зеленой шкуры. Надо же, мягкая… Шагнув вперед, я привстала на носочки и обняла за мощную шею опаснейшую тварь Полуночной Матери. Точнее, опаснейшую для остальных. Для меня же она навсегда останется зеленой топотуньей. Моей Эвис.

— Люблю тебя, Эв, — призналась я тихо.

Ласковое, полное нежности урчание стало мне ответом.

Я не боялась наказания за случившееся. Меня уже ждет участь страшнее смерти, терять особо нечего. Наоборот, воодушевленная, я решила бежать. Однако даже с помощью Эвис в теле кайроша выбить решетку не получилось. Укрепленная заклинаниями, она стояла крепко и не дрогнула под ударами мощного тела.

Когда стало понятно, что грубой силой свободу не заполучить, мы остановились. Эвис вновь обернулась ящерицей и умостилась в моих руках. Мне нравилось держать ее так, нравилось поглаживать вдоль спинки большим пальцем и ощущать прикосновения маленьких лап. Рядом с Эвис я чувствовала себя в безопасности и, что важнее, не одинокой. Но вместе с тем сейчас мое сердце разрывало тревогой. За Сельву.

Как она? Что с ней сделали после моего пленения? Удалось ли ей справиться с внутренней тьмой?

Ведьмины метлы живые, у них есть души — и, как все души, они могут страдать. А этого для Сельвы я не желаю.

После долгого спора мне все же удалось убедить Эвис отправиться на поиски метлы. А потом, если та в опасности, попросить о помощи Хэйдена. Я надеялась, что даже если ему пришлось отречься от меня, он согласится позаботиться о Сельве.

Взглядом проводив Эвис, принявшую облик паука, я вернулась на соломенный матрас. На большое алое пятно, протянувшее кровавые щупальца в канавках между камнями пола, старалась не смотреть. Удивительно, но сожалений не было. Готовая бороться за жизни олеандровых ящериц, согласная рискнуть собственным будущим ради блага Ардена, я не испытывала угрызений совести из-за смерти Мак-Фордин. Каждая из нас делала то единственное, что следовало: я пыталась выжить, она — уничтожить чуждое дитя, пробравшееся на доверенную ей территорию.

Мысленно я готовилась провести долгие часы в одиночестве, однако прошло лишь немногим больше сорока минут, когда в коридоре раздались шаги. Они звучали тяжелее, чем у Мойры, и… злее, если так можно описать походку. Кто бы ни спускался в подземелье, настроен он был решительно.