Теперь я примерно представлял себе, как все это было. В нашей группе не знали о том, что именно я сказал Свиридову, но Леня успел все рассказать Дятлову. Если Дятлов предатель, он бы не стал никому ничего рассказывать, а спокойно сидел бы в группе, обвиняя меня в предательстве и смерти Лени. Но его самого тоже убрали. Значит, он успел рассказать. Он рассказал не всем, только одному из оставшихся четырех ребят. Одному. Который и оказался тем самым сукиным сыном. Этот предатель все рассчитал правильно. Он убрал Дятлова, чтобы тот не успел рассказать обо мне всем остальным. Убил его, чтобы никто не знал о том, что произошло с нашей группой. Как же я сразу не догадался? Дятлов получил от Свиридова информацию и фамилию полковника Баркова. Того самого, который приказал взорвать квартиру Метелиной. Его имя никто не должен был знать. И когда Дятлов попытался рассказать об этом, его убрали. Его убил кто-то из наших. Один из тех, кому он доверился. И этот убийца знал имя Баркова. Теперь я не сомневался, что один из оставшихся четверых и был тем самым предателем. Прости меня, Влад, я плохо о тебе подумал. Это все сегодняшний проклятый день. Прости меня, дорогой.

Леонид Свиридов действительно успел рассказать обо всем только Дятлову. Тот сидел у телефона, когда в комнату вошел Свиридов и позвал Дятлова в коридор, где рассказал ему обо всем. Когда Панкратов вызвал и Дятлова, тот уже знал обо всем, но не имел возможности рассказать об этом своим товарищам.

Панкратов приказал Краюхину послать Хонинова для опознания трупа, а оставшимся офицерам подготовить рапорты о случившемся. Именно в этот момент, когда все писали свои докладные, Дятлов, освобожденный от подобной процедуры, решил позвать одного из товарищей в коридор, чтобы рассказать ему обо всем.

Вышедший сотрудник не понял, почему его позвал Дятлов. Они все были утомлены чрезвычайными происшествиями и экстремальными ситуациями, следующими одно за другим. И поэтому офицер смотрел равнодушно-усталыми глазами.

– Что еще случилось, Влад? – спросил он.

– Тише, – сказал Дятлов, оглядываясь по сторонам, – я не хочу, чтобы нас слышали. Мы не знаем, кто предатель.

– А в чем дело?

– Ко мне приходил Леня Свиридов. Ему звонил Шувалов. Свиридов скоро поедет с ним на свидание. Никита позвонил и рассказал мне о смерти Иона.

– Они были вместе?

– Да. Они взяли этого Шурыгина, сумели его расспросить. Шурыгин действительно был в квартире Метелиной. Взрыв на Усачева устроили сотрудники ФСБ.

– А где Никита?

– Этого я не знаю. Но он сумел передать самое главное. Приказ об этом Шурыгину передал его начальник отдела полковник Барков. Мы наконец нашли того, кто все это придумал. Как только приедет Хонинов, я ему расскажу. Я ему доверяю больше, чем остальным.

– Тише… нас могут услышать. Пойдем в туалет, мне нужно с тобой поговорить.

Дятлов был мужественным и порядочным парнем. Но порядочные люди часто проигрывают в схватке с подонками. Он пошел за офицером, не подозревая, что тот, кого они больше всего опасались, идет впереди него. И когда они вошли в туалет, офицер внезапно накинул на шею Дятлову леску и начал душить. Если бы не раненая рука, он сумел бы как-то противостоять нападению. Но рука подвела его, и он проиграл эту самую главную в своей жизни схватку. Бездыханный труп старшего лейтенанта Дятлова упал на мраморный пол. Убийца оттащил его в одну из кабин и, оставив там, закрыл дверцу.

Хонинов вернулся достаточно быстро.

– Никто не звонил? – спросил он.

– Нет, – ответил Аракелов, – мы сидим здесь все время.

– Никуда не выходили?

– Иногда выходили в туалет.

– А где Дятлов?

– Может, его опять вызвал генерал, – предположил Маслаков, – или ему стало плохо. Все-таки он весь день был на ногах.

– Я его найду, – вышел из комнаты Хонинов. Сначала он спрашивал в соседних комнатах, потом узнавал в других отделах, ходил по коридору. И наконец заглянул в туалет. Он медленно шагал, и звуки его шагов гулко раздавались в пустом помещении. Одна дверца была закрыта. Наклонился и увидел чью-то неестественно вывернутую ногу. Он осторожно открыл дверцу и увидел убитого Дятлова.

Несколько секунд он стоял в онемении, а затем, наклонившись, бережно поднял тело убитого товарища. Он вышел из туалета, прошел по коридору и ударом ноги открыл первую попавшуюся дверь. В кабинете сидел подполковник в форме. Увидев Хонинова, он вскочил и молча глядел на капитана.

Хонинов, придерживая тело правой рукой, сгреб левой все со стола и положил тело. Потом сказал:

– Позаботьтесь о нем.

И вышел из кабинета, оставив изумленного подполковника. Вытащив пистолет, он шел по коридору, не обращая внимания на удивленные взгляды офицеров. И вошел в свою комнату, также ударом ноги отворив дверь. Трое офицеров вскочили.

– К стене, – проревел Хонинов, – к стене!

– Ты с ума сошел? – спросил Маслаков и получил удар в лицо. Он упал, а двое остальных попятились к стене.

– К стене! – ревел Хонинов. – Я убью тебя, сука, я убью тебя, сволочь! Я убью всех троих, чтобы умер и тот, кто убил Дятлова.

– Что? – вскрикнул Маслаков.

– Его убили там, – Хонинов махнул рукой в сторону туалета. – Его убили и бросили в туалете. И я узнаю, кто из вас это сделал. А если не узнаю, то убью всех троих. Пусть меня судят потом. И пусть двое погибнут безвинно, я все равно убью всех троих.

В этот момент зазвонил телефон. Все вздрогнули. Хонинов посмотрел на телефон. Второй звонок, третий. Хонинов наконец, чуть опустив пистолет, поднял трубку. Чей-то женский голос попросил Дятлова. Хонинов перевел дыхание и спросил:

– Кто спрашивает?

– Это его знакомая, – ответила женщина. – А кто говорит?

– Капитан Хонинов.

В этот момент она передала трубку, и он услышал голос Шувалова. «Это Никита. Дятлов предатель. Он нас всех выдал».

Хонинов потрясенно молчал.

– Сука ты, Никита, – сказал он, и все стоявшие в комнате вздрогнули, – настоящая сука. Я тебя, гниду, из-под земли достану.

– Что ты говоришь? – закричал Маслаков. – Это не он. – Но Хонинов уже бросил трубку. – Что он сказал? – спросил Маслаков. – Что он тебе сказал?

– Что Дятлов предатель, – растерянно сказал Хонинов и, пошатнувшись, сел на стул и заплакал.

В комнату ворвался Краюхин. И с ним еще несколько офицеров. Увидев разбитое лицо Маслакова, он закричал:

– Что у вас происходит?

Хонинов продолжал беззвучно плакать. И это было самое страшное, что могли видеть офицеры. Хонинов сидел и плакал, как ребенок. Даже Краюхин явно смутился.

– Убит Дятлов, – сухо сообщил Маслаков, – его кто-то убил и бросил в туалете.

– В каком туалете? – растерянно спросил Краюхин.

– В нашем туалете, – пояснил Маслаков, и полковник, повернувшись, выбежал из комнаты.

– Идем, Сергей, в другую комнату, – предложил Бессонов, – там есть диван.

– Правильно, – поддержал его Аракелов, – лучше пойдем туда. – Они взяли Хонинова за руки и повели в другую комнату.

Туда же вошли Краюхин и Маслаков.

– Это уже не шутки, – гремел начальник уголовного розыска, – нашего офицера убили в здании управления. Это не скандал, а похуже, это плевок нам в лицо. – Краюхин обреченно подумал, что теперь ни при каких условиях не получит звание генерала. Ему могли простить все: и разгул бандитизма, и гибель офицеров, и даже утренний взрыв. Но убийство офицера в здании самого управления ему не простят. Он вдруг понял, что обречен. Обречен навсегда остаться полковником. Но вместо того, чтобы переживать, он неожиданно почувствовал облегчение. Теперь не нужно было притворяться.

Генеральские погоны растаяли как дым, и теперь, наконец Краюхин чувствовал себя полностью независимым. Теперь он уже ничего не боялся. Он вдруг вспомнил, что всю жизнь проработал в уголовном розыске и всегда давил разную нечисть. Он вдруг вспомнил, что карьеру сделал не в министерских и чиновничьих кабинетах, а подставляя себя под пули. Он вдруг вспомнил, что его обязанность – найти мерзавцев, убивших уже нескольких офицеров. И, вспомнив все это, он понял, что теперь ничего не боится. Теперь это был прежний полковник Краюхин.