– Одного? – хмуро спросил Звягинцев. Хонинов опустил голову:

– Одного, – кивнул он.

– Дальше, – в голосе Звягинцева был непривычный металл.

– Мы предполагаем, что в это время Шувалов позвонил своему товарищу Леониду Свиридову. И тот пришел к нам, чтобы рассказать обо всем Дятлову. Потом я по приказу генерала Панкратова уехал в морг для опознания погибших. А Дятлов, видимо, рассказал кому-то из наших офицеров о случившемся. – Хонинов замолчал.

– Все? – железным голосом спросил Звягинцев.

– Нет, не все. Свиридов, очевидно, поехал на встречу с Шуваловым. Он был застрелен у Рижского вокзала, а человек, который с ним был, сумел сбежать. При этом они застрелили одного из нападавших, но труп нигде найти не удалось. Видимо, нападавшие забрали его с собой. А Дятлов был найден убитым в туалете. Его убили и бросили там.

Звягинцев почувствовал, как дрожат мускулы лица.

– Кто его там обнаружил? – выдохнул он.

– Я, – сказал Хонинов, – когда вернулся в управление.

Звягинцев привстал и, схватив капитана за воротник, смотрел ему в глаза целую минуту. Вдруг покачнулся и снова опустился на стул. Краюхин покачал головой.

– Тебе в больницу нужно, – сказал он, вставая, – вы разберитесь тут, а я пока пошлю машину к этой журналистке. Кто разрешил ее участие в вашей операции?

– Полковник Горохов передал нам разрешение министерства, – сказал, морщась от боли, Звягинцев, – но все правильно. Ее нужно обязательно проверить. Если убирают наших офицеров, то могут убрать и ее.

– Сейчас я приду, – кивнул Краюхин. – В коридоре мои люди. Я надеюсь, ничего не случится, пока я дойду до кабинета. Ну и времена настали, приходится охранять собственных сотрудников. – Он вышел, и Звягинцев тяжело повернулся на стуле.

– Вам плохо? – спросил Хонинов. – Болит рана?

– Да. Только не рана, а сердце. И голова раскалывается. Лучше бы меня утром взорвали вместо Зуева. Я бы сейчас не сидел здесь как памятник. Раз не сумел защитить своих ребят, то какой я командир? – Он мотнул головой. Потом сказал: – Кто проводит расследование?

– Сам Краюхин. Он нас сейчас допрашивал по одному. Все записал на магнитофон.

– Где запись?

– Вот здесь.

– Хорошо. Я потом прослушаю. Теперь слушайте меня. Шурыгин участвовал во взрыве на Усачева. Они увезли Метелину за несколько минут до появления там Зуева. А потом устроили взрыв. Запомните фамилию, ребята. Их послал туда полковник Барков из ФСБ.

Он был слишком утомлен, слишком расстроен. И поэтому не увидел, как дрогнули глаза одного из слушающих его офицеров. Но когда Звягинцев снова поднял глаза, все было как обычно. На него снова смотрели четыре пары обычных глаз.

– Горохов ни в чем не виноват, – устало добавил Звягинцев, – его специально подставили, как и нашу группу. Запомните это, ребята. Его подставили вместе с нами.

– Но фотография была смонтирована, – напомнил Аракелов, – а он сказал, что это настоящая.

– Так было нужно, – пояснил Звягинцев, – он хотел вывести из-под удара нашу группу.

– Что будем делать, командир? – спросил Хонинов.

– Искать Баркова. Но с этой минуты никто не должен отлучаться. Ни на одну минуту. В туалет будем ходить парами. Я не хочу никого подозревать, я слишком для этого устал. Но и подставлять больше никого не хочу. Я ясно выразился? – Четыре пары разноцветных глаз. От черных Аракелова до темно-коричневых Маслакова, от карих Бессонова до светло-голубых Хонинова. Кто из них мог оказаться информатором? От этой мысли болела голова. Он мотнул головой, отгоняя от себя дурные мысли.

– Нужно будет найти Шувалова, – сказал он, – всем помнить, что нам объявлена война. И вести себя нужно как на войне.

Вошел Краюхин, жестом показавший, чтобы Звягинцев не вставал. Сел рядом с ним.

– Может, ты мне объяснишь, что происходит?

– Нас подставили, – снова повторил Звягинцев, – взрыв на Усачева был организован сотрудниками ФСБ. В его подготовке принимал участие майор Шурыгин. Он действовал по приказу полковника Баркова. Вот это все, что я могу сказать. Когда мы пытались найти Метелину, нас ждала засада. Шурыгин и Петрашку были убиты. Я оказался ранен.

– Кто еще знает о случившемся? – глухо спросил начальник МУРа.

– Больше никто. Никто, кроме Шувалова, если, конечно, он еще жив.

Краюхин посмотрел на Звягинцева.

– Почему весь день вчера мне ничего не говорил? Не доверял?

Звягинцев кивнул головой:

– Я же не знал, кто в нашем ведомстве работает на них. Это была продуманная провокация. В нее втянули сотрудников аппарата Кабинета Министров. Скрибенко, видимо, просто использовали, а Липатов, наверно, был в чем-то замешан и что-то знал. Вот его и убрали. Там еще подставили Горохова, а я не знал, кто это мог сделать.

– Думал, я? – горько спросил начальник МУРа.

– Честно говоря, да.

Краюхин покачал головой.

– Чем выше по служебной лестнице поднимаешься, тем с большим количеством дерьма сталкиваешься. Честное слово, когда обычным лейтенантиком был, инспектором, то с нормальными людьми общался. Были и воры, и убийцы. Но в общем нормальные блатные. А теперь… – он махнул рукой. – Говорят, что я первый полковник, который занял это место. Здесь ведь только генералы сидели. Наши уже шутят, что я так полковником и останусь. А я и не жалею. Зато человеком остался. Плохо ты о милиции думал, Михалыч, мы оказались порядочнее этих кагэбэшников.

– Не все, – возразил Звягинцев, – там тоже порядочных много. А у нас… – Он наклонился и тихо спросил: – Хочешь, я скажу, кто на них работает? Кто Горохову приказал журналистку с собой взять? – Он наклонился еще ниже и прошептал фамилию. Начальник МУРа изумленно посмотрел на него.

– Я удивляюсь, – искренне сказал он, – что вы еще не все погибли. – В этот момент в комнату ворвался один из его сотрудников.

– Товарищ полковник, срочное сообщение. В квартире Людмилы Кривун найдено два трупа.

– А сама журналистка? – вскочил Краюхин.

– Ее там нет, – виновато сказал офицер.

Краюхин посмотрел на Звягинцева. Тот пожал плечами.

– В этом деле столько загадочного, что я ничему уже не удивляюсь, – признался подполковник.

– Чьи трупы? – нахмурился Краюхин.

– Видны следы борьбы. Они явно с кем-то дрались. Видимо, с женщиной. Обнаружен женский халат весь в крови.

– С ума сошли совсем? – рявкнул Краюхин. – Хотите сказать, что она одна двух мужиков убила и ушла?

– Соседи говорят, что она жила одна, товарищ полковник, – тихо сказал сотрудник.

– В жизни не поверю. К ней профессиональных убийц послали. А тут какая-то баба справилась сразу с двумя убийцами. Проверьте все еще раз. Может, ее труп где-то спрятали.

– А может, ей помогли? – предположил Звягинцев.

– Кто помог?

– Говорят, есть еще добрые люди на свете, – усмехнулся Звягинцев.

В этот момент из коридора раздался крик:

– Убили, убили!

В комнату вбежал кто-то из офицеров:

– Убит полковник Горохов. В него только что стреляли на проходной.

– Добрые люди, – прохрипел Краюхин и, несмотря на свою тучность, первым выскочил в коридор.

Вы никогда не занимались любовью в поезде? Или на пароходе? По-моему, это самое интересное, что может быть. Замкнутое пространство, мужчина и женщина, узкие кровати, скудная обстановка, полная отстраненность, когда вам никто не мешает. Честное слово, это не так уж плохо. Особенно если женщина вам нравится.

Честно говоря, когда вчера ночью я ее увидел первый раз, то она мне не понравилась. Я вообще не люблю колючих и ершистых баб. Но почему-то все эти качества, соединенные в Людмиле, мне понравились. Может, потому так сложился этот трудный день.

Мы с трудом помещались на койке, занимаясь тем, чем обычно занимаются мужчина и женщина, оставшиеся вдвоем. Я, конечно, не очень опытный тип в таких вопросах, это я признаю, но она меня поразила. Видимо, сказывалась ее свободная жизнь. Мне даже было неловко спрашивать, были ли у нее мужчины. Я чувствовал себя более скованным, чем она. Она даже спросила меня: