– Конечно. Кто-то два раза звонил и отбой давал. Точно. Звонили и давали отбой. Видимо, проверяли, – разволновался Аракелов.

– Подожди, подожди. Ты говорил об этом Звягинцеву?

– Говорил.

– А что он?

– Ничего. Просто спокойно выслушал.

– Но у тебя было время позвонить?

– Конечно, было. Но как я мог Зуева подставить, других ребят? Вы думаете, и Владика я убил?

– Ничего я не думаю, – проворчал Краюхин, выключая магнитофон, – вот такие дела, Хонинов, – сказал он, обращаясь к капитану, – всех можно подозревать, но виновного нет. А что за журналистку провожал Шувалов?

– С нами поехала журналистка, – объяснил Хонинов.

– Какая журналистка?

– По-моему, ее фамилия Кривун. Точно, Людмила Кривун. Горохов приказал взять ее на боевую операцию.

– А если это она позвонила? – вдруг спросил Краюхин. – У вас ведь предателей до этого случая не было.

– Но кто тогда убил Дятлова? – спросил Хонинов. – Ее здесь не было.

– Это мы сейчас проверим, – сказал Краюхин, поднимая трубку, – я таких женщин-профессионалок знаю, что двух мужчин удавят. Тем более если учесть, что Влад с раненой рукой защищаться не мог.

– Но женщина бы не бросила его в мужском туалете, – настаивал Хонинов. Но Краюхин его уже не слышал. Он спросил дежурного:

– Посмотри по нашим пропускам, сегодня была такая фамилия Кривун? Да, да, Людмила Кривун. Была? Спасибо.

– Она приходила в управление несколько часов назад, – сказал Краюхин, положив трубку, – нужно быстро послать наряд ей на квартиру. Может, мы что-то узнаем новое. Кому известен ее адрес? – Все переглянулись.

– Ее провожал Никита, – вспомнил Бессонов.

– Вы не знаете ее адреса, – понял Краюхин. – Ладно, – сказал он, поднимаясь, – в конце концов, это не проблема.

– Это не она, товарищ полковник, – сказал Хонинов.

Краюхин остановился у входа.

– У вас раньше такие случаи бывали? – спросил он. – Можешь не отвечать, я знаю, что нет. А почему вчера ночью такое случилось? Именно когда она появилась и поехала вместе с вами? Если даже это совпадение, то почему она пришла и сегодня вечером, как раз тогда, когда был убит Дятлов? Давайте, ребята, на всякий случай проверим.

– Но как она могла задушить такого мужика? – настаивал Хонинов. – Дятлов не ребенок, против него действовал мужчина.

– Возможно, – согласился Краюхин. – Но сейчас я хочу знать, почему появилась эта особа. Вы раньше ее видели?

– Нет, – переглянулись офицеры.

– А кто ее рекомендовал?

– Ее привел полковник Горохов, – ответил Маслаков, – он приказал подполковнику Звягинцеву взять ее с собой. Сказал, что все согласовано.

– Странно, – задумчиво сказал Краюхин, – мне он ничего не сказал.

– Это было распоряжение министерства, – вдруг услышал он за своей спиной и обернулся. На пороге стоял подполковник Звягинцев.

Нам нужно было уходить. Я это понимал, но лежал на этом стервеце, тяжело дыша и весь в крови. А Людмила лежала на диване, куда он ее отбросил. Я наконец поднялся. Халат был весь в крови. Я стянул его с себя, бросил на лицо ублюдка.

– Вставай, – сказал я ей, – нам нужно уходить.

Она вдруг улыбнулась, и только тогда я вспомнил, что стою голый. Черт бы меня побрал. Я взял какое-то покрывало, обмотал вокруг бедер и прошел к входным дверям. Конечно, эти типы легко открыли замок. Я запер дверь и надел цепочку, хотя пользы от нее никакой не видел. При желании можно было снести и дверь, и эту цепочку. Дверь была хотя и железная, но легкая, халтурная, кооперативная. Такую выбить или взорвать ничего не стоит.

Только после этого я прошел в ванную комнату и быстро сполоснулся. Потом так же быстро оделся. Она все еще сидела на диване. Губа у нее распухла, но в общем было ничего. Могло быть значительно хуже. Из этой схватки мы вышли молодцами. Теперь нужно было уходить. И как можно быстрее. Вполне вероятно, что они приехали не вдвоем, а втроем и третий ждал в машине на улице, он может подняться или – еще хуже – вызвать подкрепление.

– Нам нужно уходить, – повторил я. – Нельзя здесь оставаться. Они не рассчитывали здесь найти меня и пришли за тобой. – Я обращался к ней на «ты», как будто происшедшее несчастье немного сблизило нас.

– Куда? – спросила она, взглянув на меня.

– Куда-нибудь, – пожал я плечами, – к твоим знакомым или друзьям нельзя. Это опасно для них.

Она вдруг встала и потянулась к телефонному аппарату.

– Ты с ума сошла? – спросил я ее. – Что ты хочешь сделать?

– Вызвать милицию.

– Я милиция. Я уже приехал. Положи трубку. Неужели ты ничего не поняла? Милиция сюда не приедет. Приедет еще одна группа, которая отправит нас на тот свет. Положи трубку и одевайся. Возьми все деньги, какие есть дома. И быстро бежим отсюда.

Она наконец поняла. Кивнула мне и, поднявшись, поспешила в комнату. Я подошел к убитым и забрал их пистолеты. Мне они могут понадобиться. Я уже видел, как убили Леньку, отдавшего мне свой магазин. Теперь я буду мстить и за него, и за остальных ребят.

Она вернулась достаточно быстро.

– У тебя есть деньги? – спросил я.

– Вот, – достала она из кармана пачку стодолларовых купюр. Здесь было несколько тысяч долларов.

– Откуда? – удивился я.

– Я же тебе сказала, что поменяла квартиру. Мы раньше жили на Кутузовском проспекте, у меня родители работали в горкоме партии, и у нас там была квартира. Вот мы ее и продали, когда я разводилась с мужем. Это все, что осталось. Не так много. Всего восемь тысяч долларов. Я еще купила машину, эту квартиру, дачу. Да и часть денег досталась мужу.

– Где ваша дача? – спросил я и сам отмахнулся. – Нет, не пойдет. Это очень опасно. Там будут искать в первую очередь.

– Я знаю. Может, возьмем мою машину, – предложила она, – и выедем куда-нибудь за город?

– Может, еще повесим объявление, что мы готовы откликнуться на любое приглашение тех, кто нас ищет? – зло пробормотал я. – Машина такой запоминающийся маяк, что нас сразу остановят. Нельзя брать машину. Ты кассету взяла? – остановился я.

– Нет.

– Господи, это же самое главное.

Она вернулась и положила кассету в сумку. Я вытащил из кармана пистолет.

– Стрелять умеешь?

– Нет, конечно, – покачала она головой.

– Научишься. Держи двумя руками и нажимай курок. Но в меня не целься. Поняла?

– Да. – У нее в руках была небольшая дорожная сумка. – У меня губа очень сильно распухла? – вдруг спросила она меня. Правильно говорят, что женщины – иррациональные существа. Я даю ей пистолет, а она спрашивает о своей разбитой губе, как будто это самое важное на свете.

Я приоткрыл входную дверь. Все было тихо.

– Стой здесь, – приказал я, рывком открывая дверь и выпрыгивая на лестничную клетку. Здесь никого не было. Слава богу, дом был старый, стены толстые, иначе в панельных домах на выстрелы сбежались бы все соседи не только этого дома, но и соседних. Я огляделся. Кажется, все спокойно. – Выходи, – показал я ей.

Она вышла, достала ключи, чтобы закрыть дверь на замок.

– Не нужно, – покачал я головой. – Сюда все равно придут чужие люди. Если закроешь на замок, они сломают дверь. Чем легче они откроют дверь, тем лучше. Они просто заберут трупы, все приведут в порядок и уйдут.

– Как это приведут в порядок? – спросила она. – Ты вышиб из того парня мозги. Его кровь по всей комнате.

Я усмехнулся:

– Они подарят тебе новые обои. Если вернешься живой, то увидишь, что я был прав.

– Думаешь, мы вернемся завтра?

– Я думал, вы спросите, вернемся ли мы вообще живыми. Идите за мной.

– У нас же работает лифт.

– Не шумите. Идите за мной и молчите.

Мы начали спускаться по лестнице.

– Надеюсь, вы не надели каблуки? – спросил я ее.

– Мы снова перешли на «вы», – улыбнулась она.

– Да, действительно, я просто по привычке. Что ты надела?

– Полусапожки. А что я еще могла надеть. Домашние тапочки?