Салэм печально улыбнулась и, отлепившись от полки, подошла вплотную. Прохладная рука некромантки подцепила маску, и артефакт оказался у нее на ладони. Девушка погладила меня по щеке, покрытой чешуей, а затем приподнялась на носочках и, обняв за плечи, поцеловала в губы.

– Не волнуйся ты так, Киррэл, – выдохнула она мне в рот, уже обнимая за плечи. – Я верю, что ты еще докажешь всем этим высокородным идиотам, что достоин занимать свое место.

– Спасибо, – глядя ей в глаза, поблагодарил я, прижимая хрупкую чародейку к себе. – И что выслушала, и за твои слова. Для меня это очень ценно.

Салэм усмехнулась и отстранилась. Вручив мне маску, искоренительница еще раз окинула подвал взором глаза Архонта, но, похоже, ничего больше привлекательного не заметила.

– А теперь пойдем поговорим с твоей благородной гостьей, – улыбнулась она, когда я нацепил маску обратно. – Только я тебя попрошу не присутствовать при нашем разговоре. Незачем всем и каждому демонстрировать, что мы друг другу доверяем. Согласен?

Я кивнул, прекрасно понимая, к чему клонит некромантка. Пока мы все еще находимся в подвешенном состоянии – союз с Аркейном вроде бы и заключен, а в то же время единственный по‑настоящему заинтересованный его член стоит сейчас передо мной. Кацпер наверняка уже давно мог составить договор, если тот не был готов еще до поездки делегации в Чернотопье. Однако клерк тянет время, ожидая разрешения на начало действий.

Поэтому Салэм может находиться рядом со мной, как представитель союзника. Но это не значит, что искоренительница станет посвящать меня в дела Аркейна. Все‑таки внутренние вопросы Аркейна касаются только его членов и фигурантов по их делам. Я же таковым быть перестал после проявления одержимости, и максимум, куда меня допустят – это ознакомиться с доказательствами правильно вынесенного приговора. Разумеется, уже исполненного.

Вновь взяв подругу под руку, я вывел ее из подвала. Мне навстречу тут же бросилась Марыська. Вид у девчонки был откровенно измотанный, но я и не думал ей сочувствовать – нужно было соображать, прежде чем раздвигать ноги перед Ченгером.

– Проводи госпожу в комнату моей гостьи, – велел я, отпуская Салэм. – И передай на кухню, чтобы были готовы накормить трех человек. И подай мне квас в кабинет.

– Как пожелаете, ваша милость, – поклонилась та, бросив на искоренительницу недовольный взгляд позеленевших от ревности глаз.

Ну да, Марыське‑то баронского тела не досталось, а вот Салэм держалась за меня так, что всем сразу стало бы ясно – этот здоровый мужик, который заставляет людей ссаться от страха, ее. При этом я даже не мог сказать, в чем конкретно это выражается, но мне было приятно, и я даже собой гордился.

– Я пока что поработаю, так что жду в кабинете, – повторил уже для некромантки, и та кивнула в ответ.

– Пройдемте, госпожа, – позвала служанка за собой мою подругу.

Я же постоял немного в гостиной, выискивая хоть какие‑то следы, которые могли бы подсказать, куда и как тащили тело мага. Из головы не выходило ощущение, что Блэкланды, похоже, затеяли слишком крупную для их средненького, в общем‑то, рода игру. Иначе все эти траты, которые несут их противники – просто катастрофические. Даже одно только участие чародея обошлось в круглую сумму – такие специалисты на дороге не валяются, его ведь нужно выучить чарам, дать набраться боевого опыта, снабдить воинами, которые тоже не на деревьях растут. Теперь вот пропажа трупа, ну не сам ведь он встал и ушел?

Может быть, не будь я таким уставшим, я бы достаточно сосредоточился, чтобы не обращать внимания на окружающий мир и посторонние звуки, но сейчас я прекрасно расслышал возглас Агаты Блэкланд, явно увидевшей Салэм на пороге своей комнаты.

– Ваше сиятельство?!

Стоп. Кто?

Хозяйская комната дома старосты  .

– Ваше сиятельство?! – удивленно вскинув брови, воскликнула Агата, после чего резко присела в поклоне, придерживая края юбки кончиками пальцев.

Дочь барона замерла посреди комнаты. Искоренительница обвела внимательным взглядом помещение, отметив, что от упыря остался характерный отпечаток на стене. Кто‑то другой его бы не заметил, в физическом мире все уже стерли слуги Киррэла, но дар некромантки четко показывает следы пролитой мертвой крови.

Салэм приподняла бровь и хмыкнула.

– Боюсь, вы обознались, – сухим и недовольным тоном сказала она и продемонстрировала жетон на груди. – Аркейн, искоренитель Салэм.

Дочь барона тряхнула головой, будто отгоняя наваждение. Она могла поклясться, что стоящая перед ней женщина – на самом деле графиня фон Ней, из того самого рода, в который предстояло войти самой Агате. Но намек девушка поняла и поддерживать эту тему не стала.

– Простите, кажется, я обозналась, – смиренно произнесла она, оставаясь все в той же позе.

Салэм кивнула и, махнув рукой, чтобы девушка распрямилась, прошла к столу. В комнате имелся стул, который по мановению руки чародейки подъехал ближе, и она села на место, жестом приглашая дочь барона устроиться на аккуратно застеленной кровати.

– Садитесь, Агата. Перейдем к делу, – сменив тему, произнесла Салэм, доставая из сумки пачку чистых листов. – Итак, когда вы познакомились с Олафом?

Скрывать что‑либо от ордена было глупо. Это между собой аристократы могли строить козни, устраивать нападения и вообще жить полной жизнью, не оглядываясь порой даже на волю монарха. Но когда в дело вступал Аркейн, все вольности высшего света кончались разом – старые кланы еще помнят, как орден вырезал целые династии за применение запрещенной магии и опасных артефактов. Орда искоренителей прошлась огнем и мечом по королевству Вайзланд, не оставив в живых никого из правящей семьи и их клана. Собственно, именно тогда остальные страны и согласились содействовать Аркейну в любых вопросах, которые возникали у ордена. Никому не хотелось повторить судьбу уничтоженной династии.

И сейчас, вспоминая рассказы деда о том, на что способен Аркейн, Агата сама возжелала раскрыть всю правду. Жить ей очень хотелось, а влезший посреди ночи Олаф, внезапно оказавшийся какой‑то потусторонней тварью, поставил ее в крайне неудобное положение.

– Три года назад, – сложив руки на коленях и поправляя подол платья, негромко начала свой рассказ Агата. – Отец нанял его для моего обучения этикету и танцам.

– У него были какие‑то рекомендации? – сделав короткую запись на первом листе, спросила Салэм, приподняв бровь. – Насколько я знаю, род Блэкланд достаточно богат, чтобы позволить себе услуги лучших учителей в Крэланде. Почему выбор пал на Олафа?

Агата пожала плечами, поджав губы. Само собой, отец не рассказывал о таких вещах своей дочери. А ей и в голову не пришло спрашивать, ведь глава рода лучше знает, кого нанимать.

– Хорошо, – с легкой улыбкой, явно не предвещавшей ничего хорошего, кивнула Салэм. – Итак, три года он давал вам уроки этикета и танцев. Вы замечали за ним странное поведение, может быть, с ним происходили какие‑то необъяснимые вещи?

Агата честно попыталась вспомнить, но в голове всплывали только розовый туман и запах духов, ощущение горячих крепких рук. Олаф был невероятно красив, почтителен, его нельзя было подозревать ни в чем – настолько идеальным казался мужчина. И теперь девушка видела в этом не манеры, а черное колдовство.

– Он был очень… – она замолчала, правильно подбирая слово. – Привлекателен.

– Это типично для магической нежити, Агата, – кивнула искоренительница и тут же продолжила: – Впервые упыри были созданы несколькими отступниками как раз для того, чтобы проникать в аристократические семьи, соблазнять их членов, а потом влиять на политику родов и кланов так, как выгодно было создателям.

От этих слов Агату затрясло. Девушка закусила щеку, сжимая в руках подол. Ее использовали! Обманули и использовали! А ведь она считала, что Олаф в нее влюблен! Какой же дурой она была!..