Они все рассчитывали на союзные возможности, предпочитая не думать о том, что все они — политические самоубийцы, вознесшие на Голгофу великую страну и онемевший от происходящего народ.

Манера, в которой Ельцин покончил с анемичной коммунистической партией, — характерный документ эпохи. Первый секретарь Свердловского обкома, кандидат в члены Политбюро, глава Московской партийной организации не перечислил подлинные злодеяния фактической многолетней гражданской войны и социального бунта. Он уничтожал конкурирующую политическую организацию, не объясняя народу смысла своего деяния.

Среди семнадцати тысяч сотрудников Центрального Комитета КПСС не нашлось ни одной кроткой и наивной души, которая ощутила бы мир перевернувшимся, ощутившей бы невозможность жить в мире, где вся прошлая жизнь потеряла смысл. Плотного сложения чиновники выносили из подъездов Старой площади объемистые портфели, и в их глазах вовсе не было истовости, ощущения крушения. Коммунизм как таковой погиб довольно давно — еще в 1956 г. — на Двадцатом съезде КПСС, остановившем безумие гражданского конфликта в уставшей от него стране. Только имеющие от этого корысть люди могли называть послехрущевский режим тоталитарным.

Прибывший в «новую страну», Горбачев дважды увольнял уже назначенных после Августа премьер-министров, подчиняясь воле Ельцина; пиком было призвание на пост премьера ельцинского посланца Ивана Силаева. Становящийся всемогущим Ельцин мог ликовать в своем кабинете, но тем самым он создавал у всех союзных республик безошибочное чувство, что он захватывает союзную власть, а вовсе не утверждает некую демократию. Все это бумерангом вернется к нему довольно скоро.

27 августа Ельцин, Назарбаев и Акаев присоединились к Горбачеву в пожелании продолжить работу над новым союзным договором. Поздно. В фигуру решающего масштаба вырос президент Украины Кравчук, еще недавно не смевший сопротивляться военному руководству трех военных округов на территории Украины. Теперь он ловил мгновение в парализованной Ельциным стране, он брал контроль над военной системой, расположенной на территории Украины.

И все же шанс был. 2 сентября 1991 г. Горбачев подписал с руководителями трех республик (минус Прибалтика, Грузия и Молдавия) договор о начале проведения новых совещаний о структуре будущей страны. Перед изумленным Съездом народных депутатов предстал президиум, в котором рядом сидели Горбачев, Ельцин и Назарбаев, зачитывающие совместный текст. Новый вариант оставлял Центру три объединяющих органа — Государственный совет (десять плюс один); Совет представителей; палата Народных депутатов. А также Межреспубликанский экономический совет.

Редчайшим позором, монументальной капитуляцией государственного самосознания было видеть, как Горбачев уговаривал Съезд народных депутатов СССР самораспуститься. Vae victis! («Горе побежденным!») А ведь требовалось немногое: стоило Горбачеву сказать, что «мы — единственная легитимная сила и власть на огромной территории страны», как вся ельцинская абракадабра переворачивалась, подчиняясь логике соподчинения в единой стране, которую еще нужно было разрушить. Но для этого нужно было обладать личной смелостью. Нужно было любить страну больше себя.

Пунцовыми были уши у телезрителей феноменального спектакля: депутатам Съезда народных депутатов СССР пообещали невиданные личные льготы (их потом у глупых детей природы немедленно забрали), и 5 сентября 1991 г. парламент СССР проголосовал за свой роспуск. Только 43 депутата отказались произвести публичное политическое харакири — слишком мало по сравнению с 1683 покорными депутатами, потерявшими всякое представление о реальности.

Сразу же после августовских событий 1991 г. глава американской дипломатической службы говорит президенту СССР: «Время разговоров ушло. Мы нуждаемся в действиях. У вас сейчас большие возможности для действий… Важно действовать решительно»⁴²⁶. Как вам нравится слово «мы»?

Во время визита государственного секретаря США Джеймса Бейкера в сентябре 1991 года Горбачев пошел на последние возможные уступки американской стороне. 11 сентября он подписал соглашение, запрещающее советской стороне поставлять оружие какой бы то ни было партии в Афганистане. Это соглашение в конечном счете привело к падению режима близкого советской стороне режима Наджибуллы семью месяцами позже. Гражданская война началась здесь задолго до советского вмешательства и не закончилась многие десятилетия позже. Режим Ельцина наладил связи с муджахединами, что пригодилось ему после падения Наджибуллы.

На общей пресс-конференции Горбачев отдал приказ о выводе всех советских войск с Кубы. Речь шла о выводе советской «тренировочной» бригады численностью 2800 человек, которая находилась на Кубе с 1962 г. Горбачев сказал, что Советский Союз трансформирует свои отношения с Кубой в нормальные и «взаимовыгодные». Советский Союз готов убрать все препятствия, созданные в период «холодной войны».

Случилось то, что с трудом можно было представить себе прежде. Ведущий деятель антикастровской эмиграции Хорхе Мас Каноса вылетел из Майами в Москву для встречи с президентом РСФСР Ельциным и новым (сменившим Бессмертных) министром иностранных дел СССР Борисом Панкиным.

А в Москве новый глава КГБ Бакатин представил американскому послу Роберту Страусу схему подслушивающих устройств нового здания американского посольства.

Именно тогда возглавлявший Комитет государственной безопасности Бакатин поразил и изумил американцев. Он прибыл в американское посольство и положил перед послом Страусом схему прослушивания строящегося здания американского посольства в Москве. Бакатин принес и чертежи их установки и собственно сам прибор подслушивания. Это был бы замечательный жест, если бы американская сторона немедленно представила свои схемы и приборы подслушивания советского посольства в Вашингтоне. Но как одностороннее действие, это был акт покорности. Любой американский контрпартнер Бакатина лишился бы за подобный жест карьеры.

Еще одним необычным жестом было посещение 9 сентября 1991 г. двадцатью двумя советскими генералами и адмиралами, а также шестью полковниками двухнедельных курсов по американской системе национальной безопасности при школе Джона Кеннеди в Гарвардском университете.

Тем временем руководители американской дипломатии активно знакомились с новыми лидерами СССР. Госсекретарь Джеймс Бейкер 16 сентября посетил казахского лидера Назарбаева в Алма-Ате. Неделей позже Леонида Кравчука принимали в Белом доме. 26 октября президент Буш впервые по телефону обсудил с президентом Ельциным взаимные экономические проблемы.

Задачи американской дипломатии, пожалуй, детальнее других осветил заместитель государственного секретаря Роберт Зеллик в выступлении перед комитетом по иностранным делам палаты представителей США 2 октября 1991 г. Главной он назвал задачу активного вторжения в дела московского Центра, равно как и в дела союзных республик⁴²⁷.

В глобальном плане американское руководство интересовали, прежде всего, вопросы советского ядерного потенциала. 27 сентября в широковещательном выступлении, транслировавшемся на всю страну, президент Буш объявил о новых элементах своего курса. Он «снял» состояние тревоги с некоторых стратегических авиационных частей и некоторых ракетных подразделений (призывая СССР сделать то же). Президент Буш указал, что «новые лидеры в Кремле и в республиках ныне выражают сомнения относительно необходимости столь большого ядерного потенциала. В результате мы владеем сейчас бесподобной возможностью изменить ракетно-ядерное соотношение сил между Соединенными Штатами и Советским Союзом»⁴²⁸. По телефону Буш обсуждал стратегические проблемы не только с Горбачевым, но и с Ельциным. Диалог с обоими русскими был устроен через посредничество уполномоченного США в делах в СССР Джеймса Коллинза, который навестил вначале Горбачева, а через три часа Ельцина с целью организации телевизионного контакта.