— Не верим мы ни в какие антипророчества. К тому же среди друидов нет единого мнения, связано ли Увядание с пророчеством или нет. Увы, тут мы вам не помощники.

— Понятно. Спасибо, что уделили мне время. — Амади встала и шагнула к двери.

Друидка поднялась следом.

— Если что, обращайтесь.

Амади задержалась на пороге.

— Я тут подумала… — сказала она, оборачиваясь, — может, друиды знают… Вы когда-нибудь слышали о конструкте, который на вид состоит из плоти, а распадаясь, становится глиной?

У Дейдре подкосились ноги.

— Вы видели это существо своими глазами? — спросила она, надеясь, что в ее тоне звучит недоверие, а не шок.

Стражница изучала лицо друидки.

— Смотрю, вы удивлены. Только не подумайте, я не сошла с ума. Просто мы с магистром Шенноном поспорили, возможно ли нечто подобное в принципе.

Дейдре натянула улыбку.

— Ну что вы, какая же из вас сумасшедшая? Не вижу ничего зазорного в том, чтобы интересоваться такими вещами. Мы всегда должны стремиться к новым знаниям. — Она умолкла. — А что вы предпримете, если Никодимус и впрямь окажется тем самым опасным колдуном из вашего антипророчества?..

Стражница покачала головой:

— Поводов для тревоги нет. В ближайшие пятнадцать минут к юноше будут приставлены два стражника для круглосуточного наблюдения. На ночь его башню запечатают при помощи магии. Если возникнет малейшая опасность или что-то укажет на связь Никодимуса с антипророчеством, мы подвергнем его разум цензуре, а самого запрем в камере под Надвратными башнями.

— Спасибо, что предупредили, — поклонилась Дейдре.

Амади ответила на поклон и вышла. Постепенно шаги стражницы стихли в конце коридора.

— Как много ты слышал? — спросила Дейдре.

— Достаточно, — отозвался Кайран, стоявший у нее за спиной. — Похоже, ты угадала: демонопоклонник где-то рядом, раз наши друзья в черных мантиях его повстречали. Думаю, не нужно тебе объяснять, какое существо превращается из плоти в глину…

Она обернулась и увидела в воздухе мерцающий силуэт: друид сбрасывал субтекст невидимости.

— Да уж!

Голова Кайрана освободилась от субтекста; глаза друида горели решимостью.

— Нужно срочно забрать парнишку! Рядом с ковчегом он будет под защитой нашей богини.

Дейдре потерла глаза.

— Не выйдет. Ты же слышал, что сказала стражница: теперь его стерегут днем и ночью. — Друидка слишком сильно надавила на зрачки; перед глазами поплыли оранжево-черные пятна. — Как думаешь, у нас получится отыскать и уничтожить истинное тело колдуна-демонопоклонника, пока рядом рыщет это существо?

— Нет. Истинное тело может быть где угодно.

Дейдре выругалась.

— Если Амади Океке вобьет себе в башку, что Нико — Буревестник, она подвергнет его цензуре и сгноит в тюрьме.

— Может, если он будет сидеть под замком, существо до него не доберется?

Она уронила руки и бросила на Кайрана взгляд, полный отчаяния:

— Представь себе ягненка, которого связали и оставили на ночь в овчарне…

Кайран поморщился:

— Из леса за ним явятся голодные волки.

Нико пообедал и теперь с задумчивым видом разглядывал остатки похлебки на дне опустевшей миски.

Яркое полуденное солнце освещало трапезную — просторный зал в лорнском стиле, с гобеленами на стенах и окнами из прозрачного стекла. Наверху через весь потолок шли широкие балки с подвесными перекладинами для знамен академии. В дальнем конце стола несколько библиотекарей вполголоса обсуждали ужасные вести из Триллинона.

Нико принялся давить застывшие капли, размазывая их ложкой по донышку. В душе юного чарослова бушевал ураган противоречивых чувств.

Когда полчаса назад он вбежал в трапезную, его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Приснившийся кошмар казался слишком ярким и реальным, совсем как ночной сон о драконе. Нико не сомневался: дневной сон тоже исходит от убийцы; понять бы еще, зачем злодей посылает ему эти странные видения.

Все время, пока он стоял в очереди за похлебкой и подыскивал укромное местечко за столом, из головы не шли образы из сна. Чем больше Нико думал о нем, тем сильнее убеждался, что эпизоды с младшеклассником и черепахами как-то не стыкуются между собой. Эта мысль немного его успокоила… Обычные кошмары частенько непоследовательны и обрывочны. Может, и его путаный сон — всего лишь сон?.. Как бы там ни было, уговаривал себя Нико, нет никаких причин для беспокойства: Шеннон обязательно во всем разберется и подскажет, что делать!

Юный волшебник попробовал отвлечься, вспоминая, как удачно провел свой первый урок… И тут же разволновался из-за шпионивших за ним стражников. «Неужели они до сих пор думают, что я способен на убийство?» — переживал Нико. На ум вдруг пришел Джеймс Берр, какограф-убийца, живший много веков назад. Может, стража приняла его за второго Джеймса Берра?

А потом Нико задумался над тем, что сказала друидка. Ее слова пробудили жгучее желание, дремавшее в его сердце. Что, если он на самом деле Альцион? Неужели после стольких попыток примириться с неизлечимым дефектом он избавится от какографии?

С одной стороны, он стремился забыться, отдаться мечтам о том, какой может стать его жизнь, если друидка права. С другой — оставался настороже и был не на шутку испуган. Неудивительно. Больше всего Нико боялся снова поверить в чудо, а затем обнаружить, что его обманули. Его страшило очередное разочарование…

Юноша погладил поясную сумку с магическим артефактом, полученным от Дейдре. Поисковое семечко — так она его называла — даже сквозь ткань покалывало пальцы.

Мощь артефакта говорила об искренности друидки. И все-таки Дейдре явно преследовала некие скрытые цели помимо излечения его какографии. Чем больше Нико об этом думал, тем сильнее желал понять ее мотивы.

— Кровь и пламя! — проворчал он, вымещая злость на очередной застывшей жиринке.

Он вдруг вспомнил собственный совет, который дал бойкому пареньку-какографу после урока: «Прими свой недуг и обретешь свободу». Тогда Нико искренне верил в свою правоту, а теперь полюбуйтесь: давешний «мудрый наставник» сам с замиранием сердца надеется, что его избавят от проклятого недуга…

Ну и кто он после этого? Лицемер? Юноша поднес ложку к губам и постучал кончиком о передние зубы.

— Да, — пробормотал Нико, — а кто же еще? Самый что ни на есть лицемер.

Внезапно ему захотелось, чтобы все вокруг исчезло, а осталась лишь стопка рыцарских романов под кроватью. Он бы дополз до своей комнаты и провел остаток дня за чтением.

Но тут, откуда ни возьмись, нагрянула Девин: она с грохотом швырнула на стол тарелку и плюхнулась рядом с приунывшим Нико.

— Слышал новости? — с ходу заявила она. — Это из-за них ты выглядишь так, словно встретил призрак Эразмуса?

Нико бросил ложку, и та с деревянным стуком ударилась о стол.

— Дев! Слава небесам, ты здесь! Знаешь, я… — Он умолк на полуслове, вспомнив о данном Шеннону обещании никому не доверять. — …Сегодня я впервые сам провел урок чарописания. Все прошло хорошо. А потом на меня обрушились новости из Триллинона… Даже не знаю, как теперь реагировать.

— Никто не знает, — проворчала она, окуная потертую деревянную ложку в похлебку. — Нико, по-твоему, в Звездной академии о нас заботятся?

— Конечно. Не сравнить с Астрофелом, где какографов подвергают вечной цензуре. Берут и вымарывают из сознания любой намек на магическую грамотность.

— А может, и правильно, что вымарывают? Думаешь, простому люду есть дело до триллинонского пожара? Где это видано, чтобы крестьянин бросил своих свиней и побежал слушать новости из-за границы?..

— Но, Дев, ты же станешь неграмотной!

Она развела руками.

— А я и так ничего не читаю, кроме заклинаний уборки. Порой чувствуешь себя муравьем в муравейнике — а если точнее, муравьем-калекой. А вот и Король Муравей… — Она кивком указала на подмостки, возведенные в дальнем конце зала. Вокруг длинного стола собрались несколько деканов и иностранных чарословов.