Нико как раз направлялся к Барабанной башне, примыкавшей к восточному краю дворика, когда в самом центре площадки, посреди чащи каменных глыб, что-то промелькнуло.

Он замер.

Горгульи-уборщицы так быстро не двигаются… И новички в столь поздний час уже спят. Может, дикая кошка?

Вот, снова: от одного неподвижного камня к другому метнулась размытая бледная тень… И Нико понял. Волшебники носят все черное. Одежда другого цвета означает, что во двор проник чужак… может, даже злоумышленник.

Синяя и черная луны спрятались за стройным частоколом шпилей, зато щербатый блин белой луны висел прямо над головой, заливая двор молочным сиянием. Пока Нико крался среди огромных стоячих камней, дремавшая на земле крокодилообразная горгулья перекатилась на другой бок и проводила юношу сонным взглядом.

Из-за высокого мегалита слева донесся шепот.

— Кто здесь? — храбрясь, спросил Нико и шагнул за камень.

Перед ним предстала невысокая фигура в белом, которая обернулась к нему с нечеловеческой скоростью.

— Спасибо, что зашел в столь поздний час, Тимоти. — Магистр Шеннон, не вставая из-за стола, повернулся на голос Смолвуда.

— Пустяки! Все равно не спится, — успокоил коллегу неизменно добродушный Смолвуд. По голосу гостя Шеннон определил, что тот стоит возле полок. — А вот ты меня удивляешь. Я и не подозревал, что ты «сова»-полуночник.

Шеннон застонал:

— Увы, друг мой, я скорее «жаворонок». Два часа назад я лежал в постели. Меня разбудило сообщение от одного из моих конструктов — в нем говорилось о необычной активности на крыше вокруг Барабанной башни. Похоже, стража за кем-то гналась.

— Охранные заклинания. — Смолвуд презрительно фыркнул. — Халтура: по мне, так их наделили излишней чувствительностью. Небось погнались за бродячим котом из нежилых кварталов.

— Поначалу я так и подумал. И заглянул сюда, чтобы освежить знания о редактуре чувствительности охранных горгулий. Но тут появился мой ученик; похоже, он слышал, как кто-то бежал по крыше книгохранилища.

Когда Шеннон смотрел на книжную полку, его взгляд проникал сквозь кожаные переплеты в самую суть: к сверкающим параграфам внутри каждого тома. И сейчас он наблюдал за тем, как прямоугольник зеленого текста отделился от общей массы и раскрылся на два прямоугольника поменьше. Смолвуд просматривал снятую с полки книгу.

— Тимоти, ты слушаешь?

— Что?.. Да, да, разумеется. — Смолвуд поспешил захлопнуть зеленый прямоугольник. — Думаешь, по крыше крался кто-то из делегатов Совета?

Шеннон пожал плечами.

— Это вполне мог быть иноземный чарослов. Или волшебник.

— Кому придет в голову шпионить за Барабанной башней? Я знаю, как ты привязан к своим какографам, но, может, разгадку стоит искать в другом месте? Скажем, в главной библиотеке или ректорате?

— Именно это меня и тревожит.

Смолвуд прокашлялся.

— Агву, а если ты реагируешь… слишком остро, что ли? Я в курсе, хм… интриг, в которые тебя вовлекли в Астрофеле, но мы сейчас в Звездной академии.

Шеннон погладил усы, пряча недовольную гримасу.

Смолвуд продолжил:

— А может, это делегаты Астрофела выбили тебя из колеи? Разбередили старые раны?

— Может, хотя вряд ли, — не сдавался Шеннон. — У меня есть две горгульи-охранницы из лингвистической библиотеки. Я бы хотел их переколдовать для патрулирования Каменного двора. Но сперва мне нужно, чтобы ты их переписал: они должны общаться со спящими там горгульями.

Судя по шороху, Смолвуд переминался с ноги на ногу.

— Сегодня?..

Шеннон скрестил руки на груди и взглянул в направлении, где предположительно находился его коллега.

— И тогда завтра я смогу сосредоточиться на нашем исследовании.

— Ясно. Значит, сегодня. Благодарю, что позволил мне участвовать в исследованиях.

Шеннон, который, сам того не замечая, затаил дыхание, резко выдохнул.

Прямоугольник зеленого текста скользнул на место: Смолвуд поставил книгу на полку.

— Азура с тобой?

Шеннон покачал головой.

— Я отправил ее с посланием. — Он решил не упоминать, что Азура сейчас летает над крышами, выискивая любые странности.

— Жаль. — Судя по голосу, Смолвуд направился к двери. — Я бы хотел еще разок взглянуть на ее диалект нуминуса. Агву, пока я не ушел… поправь меня, если я ошибаюсь… это ведь твоего ученика одно время принимали за Альциона?

— Моего.

Смолвуд неуверенно продолжил:

— Твои опасения… то есть я хочу сказать, может, ты спешишь с выводами… — Помолчав, Смолвуд заговорил снова: — Позволь спросить: ты считаешь, что Никодимус — тот, о ком говорится в Пророчестве?

— Ничего подобного.

— Отлично, отлично. Разумеется, я так и думал… — Щелкнула дверная защелка. — Я наложу охранные заклинания в течение часа. Тогда до завтра, увидимся во второй половине дня?

— Конечно. — Шеннон подождал, пока не скрипнула, открываясь, дверь, и добавил: — Тимоти, серьезно, спасибо.

— Всегда рад помочь, Агву. Всегда рад. — Дверь захлопнулась.

Шеннон извлек из стола журнал исследований — переплетенный кожей дневник высотой в две ладони. Тиснение в виде трех звездочек — на корешке и лицевой стороне обложки — позволяло определить книгу на ощупь. Волшебник открыл дневник и сделал несколько записей о событиях минувшего дня. Впрочем, закончить работу Шеннону так и не удалось: спустя четверть часа его внимание привлекла внезапная вспышка света.

Несмотря на физическую слепоту, он точно знал, в каком месте находится входная дверь: она выглядела как темный прямоугольник на фоне светящихся книжных полок. Теперь же в проеме, где раньше зияла темнота, повисло мерцающее облако золотых фраз.

Шеннон мгновенно распознал роящихся светляков — огневое заклинание, сотворенное кем-то в коридоре. Сперва он решил, что это вернулся Смолвуд. Но Тимоти прекрасно ориентировался в стенах академии и редко использовал даже одиночные фразы-светляки — не говоря уже о целом рое. А тот, кто пробирался по коридору, явно не экономил на освещении. Скорее всего чужак.

Шеннон присмотрелся к тексту. Четкий почерк, сложные предложения и изобилие составных существительных — автор использовал необычную структуру магических фраз.

Старый волшебник изменился в лице — он узнал чары. Давненько он не встречал подобной колдовской техники.

— Всемилостивый Создатель! Не слишком ли много приключений для одной ночи? — в ожидании очередного стука пробормотал Шеннон.

Однако стук не повторился. Отсчитывая секунды, волшебник закрыл журнал исследований. Саму гостью он не видел — только ее магию. Время шло: догорающие огневые светляки осыпались на пол хлопьями черного снега. Почему она медлит?..

Вложив в голос как можно больше душевной теплоты, Шеннон обратился к посетительнице:

— Проходи, Амади, не стесняйся.

Дверные петли тихонько скрипнули, и спокойный женский голос произнес:

— Сдается мне, слухи о слепоте старого магистра Шеннона несколько преувеличены.

Щелкнул засов: гостья закрыла дверь.

Шеннон не сдерживал улыбку:

— Старого? Может, твой учитель и одряхлел, но не настолько, чтобы забыть о чьем-то остром язычке, Амади. Подойди же, обними старика.

Ориентируясь по памяти, Шеннон обогнул стол. Послышались легкие шаги: Амади неуверенно, словно сомневаясь, приблизилась и крепко, от души, обняла волшебника. Он успел забыть, какая она высокая.

— Слухи не лгут, — сказал он, отстраняясь. — Я слеп, как пещерная рыба-слепоглазка.

Амади замерла, разглядывая учителя.

— А выглядите молодо: судя по тому, что я вижу, рановато вам терять зрение.

Он усмехнулся.

— Может, это тебя подводят глаза? Ведь мне скоро стукнет два века. Двести лет — не шутки.

— Магистр, никогда не поверю, что в вашей слепоте повинен лишь преклонный возраст. — Амади говорила лукавым тоном, который использовала еще в детстве, когда училась на чарослова. — До меня доходили истории, даже легенды, о том, как вы потеряли зрение на Остроземской гражданской войне: то ли прочитав запрещенные тексты, то ли в сражении с двадцатью колдунами-наемниками; говорят, вы храбро дрались, не обращая внимания на охваченную огнем бороду.