— Я видел, что пещеры больше нет, но хтоник, чьими глазами я смотрел, как-то не задумывался о том, куда она делась. Его больше волновала человеческая армия, осаждавшая Звездную крепость.

— Так пещеру не замуровали? — спросил Шеннон.

Нико покачал головой.

— И сам Фелрус, во плоти, лежит внутри пещеры. Во сне я видел, как плющ, символ хтонических метазаклятий, и черепахи, символ конструктов синекожих, вместе атакуют тело Фелруса. Наверняка древние заклинания пытаются изгнать непрошеного гостя из пещеры.

Шеннон неодобрительно хмыкнул себе под нос.

— Пытаются, да не могут? Почему же тогда хтонические метазаклинания Звездной академии не дают Фелрусу создать голема в стенах крепости?

Нико сжал кулаки.

— Пещера находится за стенами Звездной крепости! И потом, заклятия в пещере намного древнее, чем в академии… — Он повернулся к Дейдре. — И ковчег Боанн там. Я его помню: во втором кошмаре он стоял возле тела Фелруса. Тогда я не понял, что это за обелиск. Но теперь, Дейдре, когда ты описала ковчег, меня словно осенило.

— То есть пещера спрятана? — медленно спросил Джон. — И гору можно открыть каким-нибудь древним заклинанием?

Нико покачал головой.

— Подумайте о конструкции Веретенного моста. Все прочие мосты хтоников тонкие и плоские. А Веретенный — округлый, как ветвь дерева. И там слышно эхо шагов. Магистр, помните, какой поднялся грохот, когда нас догоняли стражники? Дейдре, что тебе напомнил звук шагов боевой горгульи по площадке Веретенного моста?..

Она покачала головой.

— Барабан… и звук словно спускался по мосту вниз.

— Вот именно! — воскликнул Нико. — А в одном из кошмаров я шел по туннелю, который оканчивался пещерой с телом Фелруса. В том сне я слышал свой собственный голос: я говорил с магистром о хтонических рисунках. Голоса звучали у меня над головой!

— То есть Веретенный мост… — начал Шеннон.

— …И не мост вовсе, — закончил за наставника Нико. — Это туннель. Волшебники ничего не нашли на поверхности скалы, потому что не там искали. Разве не ясно? Туннель ведет ко входу в пещеру.

Дейдре кивала, но Шеннон и Джон по-прежнему хмурились.

— Ну сходится же, один к одному, — настаивал Нико. — Языки хтоников не выдерживают солнечного света. Но если хтоники еще худо-бедно солнце терпели, то их синекожие предшественники и этого не могли. Скорее всего Веретенный мост был дипломатическим коридором — местом, где хтоники и синекожие спокойно встречались в темноте. — Он схватил Каталог. — Сейчас… вот… только найду текст… — И Нико начал расстегивать зажим, скреплявший страницы книги.

— Нет, нет, — сказал Шеннон. — Я не сомневаюсь в твоей логике. Просто непонятно, что нам делать с этой информацией…

— Мы последуем совету Нико, — подхватила Дейдре. — Прорвемся внутрь Веретенного моста и разрубим тело Фелруса в клочья, пока его разум витает в очередном големе.

— А лжелестница еще на месте? — спросил Нико. — Если мы проберемся обратно, тем же тайным путем, она нас поднимет на Веретенный мост?

Архимаг нахмурился.

— Лестница, может, и на месте, но этот план слишком рискованный. Вдруг Фелрус окажется не внутри голема?

— Бежать тоже рискованно, — настаивал Нико. — Фелрус может распознать сигнал от шрама и последовать за нами. И потом, магистр, не зря же изумруд посылал мне эти сны. Он хочет, чтобы его спасли.

Шеннон покачал головой:

— Нико, мы с тобой лингвисты, а не стражники.

Дейдре положила руку Шеннону на плечо.

— Лишь этот план поможет спасти ковчег моей богини. Другого я не приму.

Нико закрыл глаза.

— Это единственный план по возвращению изумруда. — Он распахнул глаза и посмотрел на Шеннона. — И единственный план, как рассеять ваше проклятие.

— И я, — сказал Джон. — Другого плана я не приму. — Все взгляды устремились к великану. — Десятилетиями я жил с проклятием демона. Раз у меня есть шанс покончить с этим монстром, шанс отомстить, другого мне не надо.

Шеннон начал было что-то говорить, но прервался на полуслове.

— И еще, — медленно произнес Джон, — кажется, я понял, как подобраться к Фелрусу.

Шеннон глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из легких.

— Ты знаешь, как подобраться к монстру?

— Как сказать, — произнес Джон с серьезным видом. — Я должен точно знать, что говорил Фелрус, прежде чем вас отпустить…

В теле нового глиняного голема Фелрус стоял на балконе возле верхушки Эразмусова шпиля. На перилах сидела приземистая горгулья с туловищем обезьяны и козлиной головой. Фелрус отредактировал этот конструкт, приспособив для перехвата зашифрованных посланий из переписки колаборис между волшебниками. Агенты Разобщения уже давно научились внедрять свои тексты в академическую систему связи.

До сих пор козлиноголовая горгулья прекрасно справлялась со своими обязанностями. В руках у Фелруса мерцали несколько золотых фрагментов от других влиятельных демонопоклонников.

— Когда это пришло?

Ответ горгульи был неспешным и монотонным:

— Через два часа после утреннего колокола.

Если верить письмам, некоторые ситуации требовали немедленного вмешательства. Особую тревогу вызывал Дар: сообщения оттуда становились все короче и туманнее. Похоже, демонопоклонники Дара что-то скрывали…

— Направь ответ в Дар, — приказал Фелрус. — Пусть ждут моего прибытия не позднее двенадцатой ночи. А еще пусть…

Горгулья в виде крысы с собачьим ухом, растущим из спины, взобралась на перила. Фелрус улыбнулся.

— Мое новейшее творение, что тебе удалось подслушать?

Жесткое собачье ухо прижалось к крысиной спине.

— Только что на заставу пришли три стражника, — пропищала кроха. — Они патрулировали дорогу к Серому перевалу. Говорят, Никодимус Марка находится у них.

Губы Фелруса изогнулись в улыбке. Этого он и ждал. Изумруд предупреждал, что Никодимус куда-то идет.

— Они сказали, куда его поместят?

— В конюшню, под заклинание стазиса, — пискнула крыса. — Пока не подготовят тюремную камеру.

Он кивнул:

— Очень хорошо. А теперь я хотел бы…

Еще одна каменная крыса взбежала на балкон.

— Шум на Веретенном, — пропищала она.

— Что за шум?

Крыса принялась чистить усики.

— Шуршание. Поскребывание. Похоже на звуки, которые мы издаем.

— Напомните потом, я отредактирую вашу чувствительность, — пробурчал Фелрус. — Не хочу, чтобы меня тревожили каждый раз, когда вы наткнетесь на очередное крысиное гнездо… Чуть позже я этим займусь. А пока — все за работу! Я полетел забирать чарослова. — С этими словами Фелрус выпорхнул из глиняного голема.

Мир окутала чернота: дух, который вселял в голема жизнь, поднялся в небо и стрелой рванул вниз, к Остроземскому кварталу академии. Даже скрытый субтекстом, Фелрус очень боялся, что его обнаружат: без тела дух был крайне уязвим.

Он проплыл среди башен и приземлился в безлюдном переулке. Ранее в тот же день Фелрус велел одной из своих горгулий положить здесь мешок с песком. Дух обнаружил мешок, прикрытый отсыревшими досками. Внутри лежали свитки для сотворения голема. Фелрус стряхнул строчки заклинания на песок и высвободил магическую силу свитков.

Новое тело началось с одной песчинки — крупинка боли расцвела, обрастая плотью: забилось сердце, задышала грудь, появилась голова, вытянулись ноги и руки. Мешок треснул по швам, и остатки песка с протяжным вздохом высыпались на мостовую.

Фелрус попытался сесть, осваиваясь в новом, хрупком теле. Зрение голем всегда обретал в последнюю очередь. Первое время он не видел ничего, кроме размытых клякс.

По этой причине Фелрус всегда загодя клал белый плащ или покрывало рядом с местом перевоплощения. Очень важно было накрыть свежесозданного голема тканью, чтобы тело не пострадало, соприкасаясь с окружающими предметами.

Фелрус долго шарил вокруг и в конце концов нащупал белый плащ, под которым лежали старые поношенные сапоги. Принарядив голема, колдун поспешил к остроземским конюшням. Нельзя было терять ни секунды.