Заполучив искомое, Нико убрал руку с Каталога и ощутил, что его сознание затягивает обратно в черепную коробку. Как и во время первого перехода из книги в мозг, в голове чарослова перепутались все мысли.

Нико закрыл Каталог. Стражницы у ворот обсуждали нашествие книжных червей. Очевидно, в обычной ситуации возле главного входа дежурило больше людей, но сейчас ректор снял часть охраны, бросив все силы на защиту библиотек.

По другой стороне коридора прогуливалась одна из местных кошек. Нико сердито зыркнул на нее. Не хватало только, чтобы кошка его заметила и начала тереться о ноги — тогда пиши пропало.

Очередной порыв ветра погасил несколько факелов. Нико сделал глубокий вдох и сконцентрировался на заклинании сцидуганга. В текст, сошедший со страниц зараженного Каталога, уже попали помарки. Поэтому Нико внимательно следил за тем, чтобы его какография никак не отразилась на свежевыученных чарах. Еще раз вдохнув, он напряг правое предплечье и приступил к созданию субтекста.

Несмотря на то что каждая фиолетовая руна требовала невероятного количества энергии, он уложился в несколько секунд. Когда он закончил, сцидуганга затвердела на его ладони, приняв форму прозрачного цилиндрика. Нико бросил хмурый взгляд на свое творение. Это была первая и скорее всего неудачная попытка колдовства на новом языке. Он скинул текст с ладони, ожидая, что тот упадет и разобьется.

Но текст не упал. Он выстрелил вверх и размазался по потолку.

— Кровь и пламя! — выдохнул Нико, стоя под фиолетовым снегопадом из обрывков фраз. Вторая попытка оказалась более предсказуемой: чары рухнули на пол, как и положено неправильному заклинанию. Третий субтекст пронесся по коридору, попал в кошку и сделал ее невидимой. Крысам это точно не понравится…

Четвертое упало на пол, подобно второму, а пятое распалось прямо у Нико в ладони. Лицо юноши покраснело от напрасных усилий. Ему отчаянно хотелось разбить что-нибудь помимо очередного субтекста сцидуганга.

И тут шрам Нико напомнил о себе резкой болью. Потрогав шею, чарослов отдернул руку. Рубцы раскалились и обжигали, почти как кипяток — в третий раз за короткое время; шрам оживал уже дважды по пути к главным воротам. В памяти Нико всплыли тревожные слова изумруда: «Опасайся шрама. Он тебя выдаст Фелрусу».

Чарослов понятия не имел, что это значит. И не мог терять время, ломая голову над смыслом странного предостережения. Сейчас главным было выбраться из Звездной крепости.

Он сделал несколько медленных вдохов и подождал, пока шрам остынет. А затем наклонился, чтобы изучить тающие на полу осколки двух последних неудачных заклинаний. Оба раскололись в одном и том же месте, вдоль основной строки. Получалось, что в обоих случаях он допустил одну и ту же какографическую ошибку.

— Лос бы побрал мою какографию, — прошипел Нико в приступе ярости. В такие минуты он себя ненавидел. — Если бы только у меня был изумруд!

Он постарался мыслить логически. Может, существует какой-нибудь способ переписать заклинание, избежав сложных мест?..

Нико застонал. Может, и существует. Только для этого придется намеренно влезать в структуру рун, намеренно ломать чары. Он всю жизнь воевал со своей какографией. Неужели напрасно?.. А ведь верно: еще в хранилище Каталога, сознательно ломая чары щита, он почувствовал, что способен управлять текстом. Но теперь он задумал нечто куда более дерзкое — умышленную поломку заклинания.

Выбор был невелик: попытаться переделать субтекст или блуждать по Звездной крепости, пока его не обнаружат стражники или голем. Поэтому Нико предпринял еще одну попытку, на этот раз намеренно изменив капризный отрывок. Когда он закончил, переделанное заклинание лучилось насыщенным фиолетовым светом.

Поморщившись, Нико выпустил светлый цилиндрик в воздух: тот на миг завис, а затем принялся вращаться — быстрее и быстрее, с бешеной скоростью, — казалось, он вот-вот расколется.

Но переделанный субтекст не разбился. С каждой стороны цилиндра вылетело по магической фразе. Кружащие строки окутали ноги Нико и переплелись, создавая плотную завесу текста вокруг какографа. В мгновение ока он оказался с ног до головы покрыт светоотражающими чарами. Заклинание оставило лишь две узкие прорези для глаз, чтобы юноша мог видеть, что творится снаружи.

Нико возликовал. У него получилось!

Он медленно вышел из-за гобелена и не услышал стука сапог по мостовой. Однако, когда Нико проходил мимо факела, оказавшиеся близко к свету фразы стали расползаться на глазах. Странно: обычно свет не причинял вреда магическим языкам. Чарослов отошел от факела и зашил прореху при помощи нескольких фиолетовых строк, которые тут же вплелись в ткань заклинания.

Миновав стражниц, Нико осторожно прокрался в ворота. На его губах заиграла нервная улыбка. Он проскользнул незамеченным: стражницы не могли ни увидеть его, ни услышать.

Это было чудесное чувство. Нико удалось изменить древнее заклинание сцидуганга. Возможно, однажды он опубликует свое творение и назовет его «субтекст тенеходца».

Широко улыбаясь, он перебежал по подъемному мосту на горную дорогу.

— Милостивые небеса, я свободен! — прошептал он, когда высокие башни Звездной крепости замаячили вдали, чернея на фоне звездного неба.

Со смехом чарослов отвернулся от академии с ее строгими правилами и учеными волшебниками, понимая, что находится в безопасности — под плотной завесой из собственноручно сотворенных маскирующих чар.

Холодная осенняя ночь поглотила Нико.

Гуляющий в кронах вечнозеленых деревьев ветер срывал багряные и желтые листья с осин. В свежем воздухе пахло сыростью и гниющей листвой. Впереди вилась крутая горная тропа, ведущая вниз, к Серому перевалу. Позади чернел величественный силуэт Звездной крепости.

Хотя Нико редко покидал стены академии и ни разу не ходил этой тропой в ночное время, он едва ли замечал мрачную красоту природы; мысли юноши витали где-то далеко. Из головы не шли события прошедшего дня, а сердце переполняли новые, незнакомые ощущения.

Сначала чарослова охватило радостное возбуждение. Он спасся благодаря своей какографии! Но потом, за очередным поворотом, он увидел гниющее бревно, которое напомнило ему скорчившееся женское тело, повернутое спиной. Нико вздрогнул и замер, не в силах отвести взгляд от поваленного ствола, завороженно всматриваясь в россыпь светлых грибов, которые усыпали бревно, подобно кожным наростам, питаясь гнилой плотью мертвого дерева.

На мгновение он вновь увидел изуродованное лицо Девин. Нико попробовал сосредоточиться на изумруде, но это не помогло: страх и скорбь никуда не делись. Девин и Кайран погибли. Джон, не желая того, стал убийцей — по прихоти демона Тайфона. И что самое страшное, отвратительный монстр, Фелрус, был по-прежнему жив. Раны, которые Кайран нанес металлическому голему, не причинили ему вреда. И вполне вероятно, прямо сейчас Фелрус занят созданием нового тела.

Нико закрыл глаза и снова попытался вызвать образ изумруда — тщетно. Сколько бы он ни сбегал, сколько бы големов ни разрушил, Фелрус не оставит его в покое.

И все же, когда голем схватил Нико за горло, чарослов услышал голос изумруда, собственный детский голос. Он узнал, что камень — не что иное, как недостающая часть его самого. Узнал, что в своих кошмарах он видел настоящее тело Фелруса.

Только вот какой прок от этого знания? Он не Альцион. В пророчестве ясно сказано, что Альцион родится с келоидным шрамом в форме руны «плетение». А рубцы Нико появились после его рождения, когда родной отец заклеймил сына, используя изумруд.

Хуже того, Нико до сих пор понятия не имел, где находится истинное тело Фелруса. Да, он знал, что колдун лежит в пещере, рядом со странным обелиском… и в окружении жутких черепах? Это походило на бред.

Страх усилился, и шрам вновь стал гореть. Рубцы буквально раскалились — Нико даже начал опасаться, как бы они не опалили его волосы. Он встал и принялся обмахивать шею.