Из обрывков радиопереговоров, которые мы иногда ловили, выходило, что кресло премьер-министра под Черчиллем изрядно зашаталось, а ведь не будь он у власти в нужный момент, вступила бы Великобритания в войну с Германией? Сильно сомневаюсь.

Роль личности в истории ничуть не преувеличена, и ход мировых событий вполне может изменить один отдельно взятый человек, но для этого должны сойтись очень многие факторы. В СССР в этом временном отрезке такой личностью стал Сталин, в Германии — Гитлер, а в Англии, безо всяких сомнений, Черчилль. Его вклад в победу над нацистами стран «Оси»* невозможно переоценить. Сложись в тридцать девятом году все чуть иначе, и Британия оказалась бы одной из союзно-подчиненных для Германии стран, наряду с той же Италией. Гитлер в октябре 1940 года предложил вполне сносные условия, фактически мир, но Черчилль «выбрал войну». Если бы после этого Германии не пришлось тратить ресурсы на Англию, нападение на СССР могло бы начаться раньше… или не начаться вовсе. Такой вариант тоже мог произойти, и дело даже не в пакте Молотова-Риббентропа.

*Нацистский блок стран. Изначально Германия, Италия, Япония. Позднее к ним присоединились Болгария, Хорватия, Венгрия, Румыния и Словакия.

Сейчас же, приди политические противники Черчилля к власти на фоне разрушения Лондона, все может поменяться в один момент. Конечно, Гитлер уже не предложит англичанам щадящие условия, но он гарантирует им жизнь, что для большинства обывателей более чем достаточно. Да, евреев из гарантий исключат, но кого это будет волновать, кроме самих евреев?..

Я отыскал в капитанской каюте желтую папку Люта и занялся тщательным изучением документов. По всему выходило, что дело плохо. Немцы применили совершенно новую тактику, установив двойное сетевое заграждение «Walross*» на рубеже Порккалан-Каллбода — остров Найссар. До глубины сорок метров ставились обычные сети, а потом со специальных тендеров-носителей до шестидесяти метров — донные тросы, и сети были подвешены между тендерами с помощью промежуточных буев. Подобная постановка не имела аналогов — глубина оказалась перекрыта до семидесяти двух метров! Плюс Таллинскую бухту перегородили дополнительными заграждениями, оставив, впрочем, проходы для судоходства. Сети эти тоже были особыми и были сплетены из стального троса диаметров восемнадцать миллиметров. На изготовления сети с четырехметровыми ячейками было задействовано полторы тысячи километров подобного троса.

*(нем.) Морж.

Помимо сетей были установлены пять заграждений, каждое из которых состояло из нескольких минных линий. Задействованы были и противолодочные мины, и тяжелые якорные мины с антеннами, контактные и неконтактные.

В общем, немцы изрядно потрудились, чтобы не выпустить советские подводные лодки и корабли сопровождения из Финского залива. По сути, от меридиана острова Гогланд и далее на запад до меридиана Таллина весь Финский залив представлял собой сплошной противолодочный рубеж.

Теперь же, имея на руках карты проходов, мы могли попытаться добраться цели незамеченными. И это было чудесно, учитывая, что торпед на борту больше не осталось и бой дать мы уже не могли.

Я поделился информацией с Флемингом, и его настроение заметно улучшилось. До этого он сидел с траурной физиономией, понимая, что пройти немецкие заграждения совершенно невозможно.

— Опять вам фартит, Иванов. Признаюсь честно, я рад, что мы с вами не враги! И все же этот поход будет для нас крайне опасен!

— Согласен, жизнь вообще опасная штука — заканчивается для всех одинаково печально. Поэтому сейчас, когда мы можем погибнуть, хочу задать вам вопрос: откуда вы узнали, что капитан Лют будет в нужное время в том самом месте, где он нас подобрал? Только не говорите, что это случайность. Вероятность такого совпадения равна нулю. Вы явно владели информацией о его маршруте и смогли рассчитать потенциальное место встречи. Плюс вы точно знали, что на борту находится «Парадигма».

— Вы же понимаете, что я не могу вам ответить. Это не ваш уровень допуска.

— Могу предположить, что сведения вы получили от кого-то из тех, с кем познакомились в Москве в тридцать девятом?

— Все вопросы вы можете задать вашему начальству. А уж они ответят, если соизволят…

Я прервал его, продолжая развивать тему:

— Данные такого уровня секретности мог получить только глубоко законспирированный разведчик, работающий в тылу у немцев. После он передал их в центр, а там решили поделиться с вами… именно для этого вы и направились в Брянские леса, не так ли? У вас была тайная встреча, а после, к несчастью, вы попали в руки Метерлинка, потом я помог вам освободиться и вы, не теряя времени, отправились обратно в Лондон. Секрет «Парадигмы» стоит дорого. Вероятно, на той встрече вы тоже дали нечто взамен. Нечто крайне ценное. Вот только что именно?

Флеминг с видимым удовольствием следил за ходом моих мыслей, но никак не показывал внешне, близок ли я к правильному ответу или все вышесказанное — лишь плод моей фантазии.

— Не гадайте, Иван. Я все равно не смогу ни подтвердить, ни опровергнуть ваши слова. Но, предположим, во многом вы правы. Надеюсь, вы хотя бы поняли, что мы на одной стороне? Может быть, еще не поздно, и вы передумаете? Предлагаю развернуть лодку к берегам Британии. Как только мы доберемся до места, клянусь, первым же рейсом вы вылетите в Москву! Я лично об этом позабочусь!

Я покачал головой.

— Этого не будет. Если у вас столь высокие связи в СССР, то я могу не беспокоиться за вашу дальнейшую судьбу. Наверняка, при первой же возможности вы вновь окажетесь в Англии. Вот только без субмарины и шифровального аппарата.

Казалось, Флеминг был в полном отчаянии от моей несговорчивости. Пот тек ручьем по его высокому лбу, глаза лихорадочно блестели.

— Хорошо, я намекну вам… — он немного помолчал, словно решая, говорить или нет, потом все же негромко спросил: — Приходилось ли вам слышать о «Проекте Манхэттен»?

Господи! Куда я влез? Да лишь за одно только то, что я услышал сейчас это название, меня прикончат дома безо всяких сомнений. Или закроют до конца жизни в одиночной камере. Если Флеминг передал нашим материалы по ядерному проекту, то в ответ он мог получить что угодно, и сведения о «Парадигме» в том числе.

А не принадлежал ли Ян к знаменитой «Кембриджской пятерке»? Точнее, к группе агентов, работающих в Британии в интересах СССР. Его вполне могли завербовать еще тогда в Москве, а далее… он начал активно продвигаться по карьерной лестнице… не без посторонней ли помощи?

Многие члены «пятерки» не считали работу на Союз предательством, и Флеминг как раз мог придерживаться подобной позиции. Правые политики намеренно удерживали в секрете многие сверхважные для союзников сведения, намереваясь играть в свою игру. Вот только цена этой игры была слишком высока — жизни миллионов людей. И далеко не всем в Британии это нравилось.

Но в одиночку коммандер не сумел бы организовать путешествие под Брянск, тут явно пришлось постараться его покровителю, а то и кому повыше. Впрочем, и материалы по «проекту», попавшие к британцам, заполучить Флеминг не сумел бы.

Вывод: речь идет о действиях целой группы английских высокопоставленных лиц, действующей в своих интересах.

Все это весьма любопытно, но крайне опасно.

— Давайте сделаем вид, что этой беседы у нас не было. Вы ничего не говорили, я ничего не слышал, — закончил я разговор. — Возвращайтесь к своим обязанностям, мистер Флеминг.

— Жаль, Иван, что мы так и не поняли друг друга… что же, пусть так. Кстати, если вы правы, и я когда-то решусь взяться за придумывание историй, то главного героя буду писать с вас…

Более мы с коммандером по душам не общались, да нам вскоре стало вовсе не до разговоров. Мы приблизились вплотную к линии «Walross», и любое ошибочное действие могло стать для нас последним.