Да, есть компьютеры и специальные программы, с помощью которых можно нарисовать и начертить всё, что угодно быстрее и удобнее. Но рисовать и чертить руками всё равно нужно уметь.

— Входим в шлюз, — сообщила группа спасателей по радиосвязи.

— Принято.

Едва слышно зашипели воздуховоды.

Мигнули светодиоды датчиков.

Дверь аварийного входа ушла в сторону, и в коридор профессионально вплыли трое в стандартных гарадских скафандрах для ВКД.

— Добро пожаловать на борт «Горного эха», — произнёс Быковский, и ДЖЕДО тут же перевёл его слова. — Я — временно исполняющий обязанности командира корабля Валерий Быковский. Землянин. Это пилот Юджин Сернан и пилот-стажёр Сергей Ермолов. Он же ваш соотечественник инженер-пилот Кемрар Гели.

— Хай, — поднял руку Юджин, другой предусмотрительно цепляясь за леер.

— Здравствуйте, — сказал я по-гарадски.

— Здравствуйте. Рады вас видеть, — ответил высокий силгурд. Его лица, как и лица его товарищей были неразличимы за поляризованнымищитками шлемов. — Старший аварийной группы Энсул Хроби. Со мной врач Румана Дарадо и мой помощник, техник Тциар Эрду (двое силгудов, в одном из которых по росту и более изящным обводам скафандра угадывалась женщина, кивнули шлемами). Где тут у вас можно разоблачиться?

— Прямо здесь оставляйте скафандры, — сказал я. — Вот, в свободных нишах.

Гарадский скафандр для ВКД одновременно и проще и намного сложнее американского или советского. Проще в облачении-разоблачении. Сложнее — в оборудовании и функциях (человек в таком скафандре может гораздо больше, нежели в земных, и чувствует себя намного комфортнее).

Щёлк. Щёлк. Вжух.

Скафандры раскрылись, показывая своё ослепительно-белое нутро, и оттуда, словно бабочки из коконов, выплыли трое в светло-оранжевых комбинезонах КСС — космической спасательной службы. Двое мужчин и женщина. Все молодые и красивые, как и положено настоящим гарадцам.

— Вот и мы, — сказала женщина и улыбнулась тёплой и какой-то домашней улыбкой. — Так, где наши пациенты?

Первым пришёл в себя Берриз Леко. Как и положено командиру.

Из всех нас в анабиозном отсеке присутствовала только Румана Дарадо. Как врач.

Анабиозную камеру человек оставляет, словно младенец утробу матери — абсолютно голый и растерянный.

Ему бы для начала одеться и чуток прийти в себя.Поэтому лишние зрители тут ни к чему. Силгурды не стыдятся своего тела (стыдиться нечего, когда все хорошо развиты, а любые физические дефекты исправляются ещё в раннем детстве), но определённой целомудренности не чужды.

— Здравствуйте, — поздоровалась Румана с выплывшим из анабиозной камеры командиром «Горного эха». — Я — Румана Гарадо, врач. «Горное эхо» находится сейчас на цейсанской орбите. Вы — дома, всё хорошо. Но подробности потом. Первый и самый главный вопрос. Как вы себя чувствуете?

— Здравствуйте, — ответил Берриз, ничуть не смущаясь своей наготы. На обзорном экране я видел, что он вошёл в орно и быстренько оценивает состояние своего организма. Так, вышел из орно. — Хорошо чувствую. Всё в порядке. Можно одеться?

— Можно. Но сначала я вас осмотрю.

— Но…

— Прошу вас, Берриз, не спорьте, — мягко сказала Румана. — Трое ваших товарищей погибли, и вы специально легли в анабиоз всей командой, чтобы минимизировать риск. — Поэтому сначала обследование, а всё остальное, включая одежду и даже еду, потом. Потерпите.

Один за другим, как и было запрограммировано, из анабиоза вышли все остальные.

Одного за другим Румана подвергла членов экипажа и экспедиции тщательному обследованию (сначала сама, потом при помощи имеющегося на борту медицинского оборудования).

Все оказались здоровы. Абсолютно. Хоть сейчас в космос, как любят говорить в подобных случаях советские врачи.

Одиннадцать человек. Плюс нас трое. Плюс трое с «Звезды Цейсана». Итого: семнадцать. Все разместились в кают-компании, кому как удобно — кто в привычных креслах, а кто и на стенах, уцепившись за леера. Невесомость же.

— Небольшое собрание, товарищи, — сообщил я. — Перед тем, как мы спустимся на Цейсан.

А вы думали, как мы, силгурды, обращаемся друг к другу? Товарищи.

Точно так же, как и граждане Советского Союза.

Не бывает столько точных совпадений, скажет досужий скептик, которому делать больше нечего. Две цивилизации, два человечества, пусть и вышедшие из одного, скажем так, корня, за два с половиной миллиона лет безоговорочно должны были разойтись далеко в стороны. Ладно, возможно, и не столь уж далеко. Но всё равно слишком много совпадений. Не может такого быть, что-то здесь не то.

Даже спорить не стану. Сам поначалу, когда только попал на Землю, удивлялся. Потом привык.

Как можно спорить с фактами? Есть удивительные совпадения, есть, и с этим ничего не поделаешь. Принимаем их, и всё. К тому же, и различий достаточно. Одно разделение земной цивилизации на сотни стран и народов чего стоит. На Гараде такого нет и, главное, не было никогда.

А расы⁈ Это же уму непостижимо.

На Земле только основных групп три: европеоидная, негроидная и монголоидная. Плюс три поменьше: американоидная и австралоидная. Все они продолжают делиться, и в результате на планете Земля проживает порядка трёх десятков рас (некоторые учёные считают, что больше).

Три десятка. Против всего двух на Гараде.

Белая и оранжевая, раз уж об этом зашла речь.

Белая — это земные европиоиды во всём своём разнообразии от блондинов Севера до жгучих брюнетов Юга.

Оранжевая. Интересная раса. В том смысле, что на Земле такой нет.

Можно бы сказать, что силгурды этой расы — нечто среднее между индейцами обеих Америк и азиатами, но это будет очень грубое и на самом деле неверное сравнение. Повторю, не Земле нет такой расы.

Кожа всех оттенков оранжевого, особый «кошачий» разрез глаз, чёрные густые жёсткие волосы, голубые или желтоватые, а также карие всех оттенков глаза. Красивые люди. В особенности, женщины.

В процентном отношении оранжевых меньше, чем белых (тридцать на семьдесят примерно), а все межрасовые войны и конфликты остались далеко в прошлом.

Однако по каким-то глубинным причинам, которые, вероятно, заложены в самой человеческой сущности, люди и силгурды предпочитают искать себе пару, в первую очередь, среди представителей своей расы. Будь иначе, расы давно бы исчезли, смешавшись. Как на Земле, так и на Гараде. Когда-нибудь, возможно, так и случится…. Но мы отвлеклись.

Итак, товарищи.

Действительно. Как ещё называть людей, с которыми ты делаешь общее дело — улучшаешь счастливое настоящее и строишь не менее счастливое будущее для всего человечества? Разумеется, товарищи, кто же ещё.

Лучше всех о товариществе сказал русский писатель Николай Васильевич Гоголь. Любимый писатель моей мамы. Помните из «Тарас Бульба»?

«Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь — и там люди! также божий человек, и разговоришься с ним, как с своим; а как дойдет до того, чтобы поведать сердечное слово, — видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе, а… Нет, так любить никто не может!»

Русская и гарадская душа, я бы добавил.

Самое интересное, что и в Западной коалиции ещё до Последней Войны и, разумеется, после, обращение «товарищ» использовалось на равных с тем, который на русский можно перевести как «леди» и «джентльмены». Причём звучало это слово (равно, как и множество других) почти так же, как и в Восточном Гараде. Потому даже языки у нас на Гараде разошлись друг от друга в гораздо меньшей степени, чем на Земле (вот вам ещё одно отличие).