Помолчали. Пить больше не хотелось, поэтому я тихонько цедил вино.

— Скоро Япония пойдет на жесткий шаг, — сказал он. — Мои шпионы говорят, что они готовят вторжение на Курильские острова. Собирают силу, готовят флот. Царь Иван предсказуем и… — он нахмурился, но было понятно, что он хотел назвать его либо глупцом, либо дураком. — Он отправит тебя, чтобы воевать со слугами Тайсе. У тебя есть несколько дней, чтобы подумать. Возьми в жены мою дочь и род Жао поможет тебе разбить любое войско, даже если он пошлет сотню мастеров.

Я промолчал. Да, он поможет, с радостью и большим удовольствием, сославшись на родственные связи. А попутно потопит часть флота Японии и вырежет всех мастеров, до которых сможет дотянуться. И все ради того, чтобы занять несколько спорных островов в своем участке моря без боя. Потерпев сокрушительное поражение, Япония не станет драться за них. Ну а если войска Тайсе окажутся сильнее, так войну ведет Российская империя, у которой достаточно сил и мастеров, чтобы победить. Одни выгоды и преимущества.

Мы еще немного посидели молча, затем император ушел. Сказал, что со мной ему было интересно встретиться и поговорить. Следом удалился мастер Че Ю. Минут десять я смотрел в окно, затем плюнул на все и пошел спать. Мысли и без того путались после тяжелого дня, так еще и истощение давало о себе знать.

В мягкой кровати, после душа и сытного ужина, уснул я, едва голова коснулась подушки. На этот раз кошмары не преследовали, или я их просто не запомнил. Проспал часов до десяти утра, с трудом разлепив глаза. Одежда, которую вчера просто бросил на комод, исчезла. Я на это просто плюнул, первым делом сходив в душ, долго приводя себя в порядок. Ничуть не удивился, застав вчерашних служанок в гостиной. Сегодня кланялись они куда ниже, чем вчера, но я им это простил, так как мне вручили пол литровую бутылку с кисловатым напитком и непонятными иероглифами на этикетке. Выдул ее в один заход, блаженно рухнув в кресло.

— Одежда, — сказала одна, — для день.

Вторая продемонстрировала халат, примерно такой, в котором вчера щеголяли гости. Без широкого пояса, кажущийся гораздо удобнее и легче. Рукава хоть и широкие, но не такие огромные как в парадном ханьфу. Цвета, кстати, те же, от светлого серо-зеленого до темного, переходящего в изумрудный.

— Показывайте, как его правильно надевать. Я завтрак проспал?

— Завтрак проспал, — подтвердила служанка. — Чай?

— Не надо. Лучше скажите, где найти госпожу Цао Сяочжэй?

— Госпожа Цао пить утренний чай.

В этот халат переодеться было существенно проще. Я так прикинул, что и без посторонней помощи могу управиться. Но меня отпустили только когда убедились, что все сидит так, как положено. Та, которая по-русски не говорила, придирчиво поправляла пояс, едва не до миллиметра выравнивая своеобразный узел. И на мою прическу они смотрели кровожадно, неслышно переговариваясь, шевеля губами. Нет, так просто я им не дамся. Нормальная у меня прическа!

В халате обнаружился один существенный недостаток — отсутствие карманов. Я заметил на столике шкатулку со стержнем и захотелось бросить все и отправиться в сад, чтобы потренироваться. Восстановление сил шло полным ходом, и тело требовало простых упражнений если не физических, то хотя бы немного поработать с силой. Пройдя к шкатулке, вынул стержень, повертел его в руках, разглядывая узоры. Металл тяжелый, выполненный или из бронзы, или очень похоже ее копировал. Нанесенные руны и иероглифы обработаны вручную, слишком тонкая работа. Я прикинул, куда его приспособить, даже пробовал заткнуть за пояс, вызвав у девушек бурю негодования и эмоций. Одна из них промчалась по комнате, нырнула в спальню и выбежала с изящным серо-зеленым мешочком на завязках. Что-то вроде кошеля для монет в древности. Стержень поместился идеально, затем она подвязала мешочек к поясу и осталась довольна результатом.

— Спасибо, — поблагодарил я их, заработав пару поклонов. Вчера они вели себя нахальней, а сегодня умерили пыл, что уже хорошо.

Небольшая прогулка по дому в сопровождении служанок, и я оказался в гостиной, где Сяочжей пила чай в гордом одиночестве. Увидев меня, она что-то сказала служанкам, те поклонились и поспешили удалиться. Сделала приглашающий жест для меня, собственноручно налила чай, улыбнувшись своим мыслям. Окна помещения выходили в сад, показывая пасмурный день и легкий дождик. Недалеко от нас садовник в непромокаемом плаще равнял живую изгородь и за его работой наблюдала Сяочжэй до моего появления.

Минут через пять неспешного чаепития появилась Чжэнь. Жестом отослала слуг. Я поспешил встать, чтобы пододвинуть для нее стул. Девушка благодарно кивнула. Изящно, придерживая рукав платья, налила себе чай. Я давно заметил, что у нее все жесты и движения получались красивыми, выверенными. Вроде бы сам самое простое движение, налить чай, но как она это сделала, загляденье.

— Старшая сестра Сяочжэй говорит спасибо за то, что выступил вчера в нашу поддержку, — перевела Чжэнь ее слова. — И мама была очень тронута.

— Пустяки. Вроде бы ни словом не соврал, поэтому не нужно благодарить.

— Благодарят не за ложь или правду, — Сяочжэй покачала головой, — а за поддержку. Правитель Цао тебя высоко оценил, это огромное достижение. Мама услышала, что вчера ты хорошо отзывался о моих служанках и рассказала об этом отцу. Теперь они твои. Заботься о них хорошо.

— Не понял, — посерьезнел я.

Чжэнь начала что-то объяснять сестре, пока я сверлил их взглядом. Сяочжэй, наконец, кивнула, повела головой, как будто говоря, что это сущая мелочь.

— Они потомственные слуги, — попыталась объяснить Чжэнь. — Их родителей продали нашей семье.

— Что-то я не в курсе, что в Китае до сих пор торгуют людьми, — хмуро процедил я.

— Рабство — это пережиток прошлого, — отмахнулась Сяочжэй. — Не нужно смотреть на это так узко. Их род обанкротился, влез в огромные долги, и они решили продать часть детей, чтобы спасти всю семью. Они должны служить два поколения, чтобы расплатиться. Дети этих девочек будут свободны от долгов семьи и смогут сами решать свою судьбу. А вот им суждено быть слугами до смерти. Если они кого-то винят в этом, то только глупых родственников.

— Они получают зарплату, жилье и образование, — добавила Чжэнь, после небольшой паузы. — Они не рабы. Просто работают слугами. Это как контракт, который нельзя расторгнуть.

— Умеете вы испортить настроение по утрам, — проворчал я.

— Разве в Японии такого нет? — проницательно посмотрела на меня Сяочжэй.

— Детей там за долги не продают.

Да, в Японии случается, что кто-то подписывает контракт на десять или двадцать лет, обязуясь служить какому-нибудь роду как слуга. Но так, чтобы дети детей не могли вырваться из этого капкана я не слышал. Да кто вообще в здравом уме отдаст своих детей? Даже если ты должен столько, что не рассчитаться за всю жизнь, работай, почку продай в конце концов.

— В Японии за долги продают целые семьи, — сказала Сяочжэй, похоже, тоже начиная сердиться. — Не нравится, выгони их. Пусть идут работать в дешевый ресторан посуду мыть или в бордель.

— А другой работы, значит, не существует? — я тоже завелся.

— Только не в Китае. Если узнают их прошлое, выкинут на улицу. Никто не станет связываться с родом, кому их продали. Подумав, что они сбежали от выполнения обязательств. И у них тоже есть гордость! — она хлопнула ладонью по столу, перевернув чашку с чаем, не дав мне вставить слово. — Они хорошо работают, зная, что их родные хорошо живут, а не скитаются по стране с тележкой. И заработанные деньги пересылают родителям.

Чжэнь быстро положила платочек на стол, чтобы чай не побежал на платье старшей сестры.

— Прошу меня простить, — я встал. — Пойду в саду прогуляюсь.

Не знаю, где в доме был выход в сад, поэтому вышел через главный вход, неспешно обошел дом вокруг. Никак не получалось выкинуть этот разговор из головы. Конкретно этим двум служанкам повезло. Не каждый свободный человек мог попасть на работу в императорскую семью. Но вот сам факт продажи людей за долги меня напряг.