— Надо бы, — ответил Орлов. Поставил мысленно галочку спросить у Павла Сергеевича, можно ли считать Владимира Николаевича князем или нет. Он ведь сейчас возглавляет род, после смерти брата. — Но вместо Арктики я его в военное училище отдам. Там не только воспитание, но и дисциплина.

— Мы слышали, — немного понизил голос Плетнев, — ты недавно с князем Разумовским громко поссорился.

— Вот так всегда, виноват Кузьма, — вздохнул я. — Он пытался прорваться в женскую половину дворца, но был остановлен охраной. Я мимо проходил и вежливо попросил его удалиться или получить разрешение, чтобы беспрепятственно по дворцу гулять.

Мужчины заулыбались, представив эту картину. Зимний дворец — это родной дом для Великого князя. То, что его сейчас гоняют, сильно бьет по репутации рода Разумовских. Но здесь он сам виноват, что выбрал неудачное время и место, чтобы проведать племянниц.

— Однако, здесь слухи быстро расходятся, — сказал я. — Двух часов не прошло. Помню, как Император Цао мне говорил, что все, что происходит во дворце, должно там и оставаться. А если у кого-то язык слишком длинный, его следует подрезать.

— Там тоже со слухами все в порядке, — заверил Плетнев. — Не так, как здесь, но будь уверен, что кости они друг другу промывают. Только говорить стараются тихо, чтобы языки, как ты выразился, не подрезали. Я тебя поддерживаю, так как знаю, что за человек Разумовский, но прошу быть осторожнее. У них злопамятность — семейная черта. Может пройти несколько лет, кажется, что все уже забыто и пройдено, но если появится шанс воткнуть тебе нож в спину, то он его не упустит. Засадит по самую рукоять, будь уверен.

— Спасибо за предупреждение, — кивнул я, не став говорить, что подобное мне уже рассказывали про младшего брата. — Есть шанс, что в ближайшее время они договорятся? Имею в виду Великих князей.

— Вряд ли, — сказал Орлов. — Слишком большие противоречия. Договориться можно, но это будет уступка со стороны Разумовского, что его союзники воспримут как слабость. Поэтому он будет играть вдолгую. Все успокоится только когда оба подомнут под себя достаточно, по их мнению, ресурса и влияния.

Я заметил братьев Наумовых неподалеку. С ними беседовал незнакомый мне мужчина и, судя по всему, разговор подходил к концу. Это было видно по выражению их лиц.

— Прошу меня простить, — сказал я.

— Рад был тебя видеть, — сказал Плетнев. — Будет время, приходите с супругой к нам в гости, в дом на Невском. Даже не так, двадцать восьмого, когда все мероприятия будут завершены, жду вас в гости.

— Хорошо. Если непредвиденного ничего не случится, придем, — кивнул я, еще раз пожал ему руку и поспешил к Наумовым.

Мы с губернатором встречались всего пару раз, но он произвел хорошие впечатления. Бывший военный моряк, довольно прямолинейный, что мне всегда в людях нравилось. С такими дружить можно и нужно, не боясь, что тебя предадут послезавтра, когда ветер переменится.

К Наумовым я подошел как раз в тот момент, когда их собеседник наконец понял, что ему пора уходить. Говорил он быстро, даже как-то сбивчиво, и уходил поспешно, ринувшись прямо сквозь толпу гостей.

— Добрый вечер, — поздоровался я.

— Здравствуй, — кивнул Петр Сергеевич. — Надо признать, что тот итальянский костюм тебе шел больше. Как у тебя дела, справляешься?

— Все отлично, — кивнул я. — Тут кто угодно справится, работа: «не бей лежачего».

— Хорошо, что тебя не слышит Лилия Карловна, — сказал Геннадий Сергеевич. — А то последовала бы лекция о том, что не следует произносить настолько странные и просторечные фразы. Да и скромность здесь лишняя. Никто кроме тебя в такой огромной Империи не может заменить Константина. Я говорил Ивану Николаевичу, покойному Императору, что одного человека недостаточно для подобной работы. Он может занемочь в самый неподходящий момент и заменить его банально некем.

— А он? — заинтересовался я.

— Экономил, — поморщился ректор. — Дорого, говорит, один специалист обходится казне. Дашкову ведь пришлось ограничить собственные силы, и кроме работы в охране царственных особ он больше нигде проявить себя не может. Поэтому у него жалование повышенное, с надбавкой за вредность. Плюс премия и отдых в лучшем санатории, за счет казны.

— Понятно, — улыбнулся я. — Вы только учтите, что я долго на такой работе не продержусь, сорвусь. Нервная она и вообще.

— Две недели придется потерпеть, — серьезно сказал Петр Сергеевич. — Надо, для общего дела. И ни на минуту не теряй бдительности. Завтра у Николая будет насыщенный день, а у тебя, соответственно, тяжелый.

— А возьмите меня на переговоры между четырьмя…

— Кузьма, — Геннадий Сергеевич строго посмотрел и покачал головой. — Не надо вслух говорить. Если ты в этот момент будешь свободен, то обещаю подумать. Чуть не забыл, скажи мне, почему с тобой второй день подряд настойчиво хотят встретиться американские представители международной федерации смешанных боевых искусств?

— Понятия не имею, — почти искренне удивился я. — Может, хотят, чтобы я выступил. Так мне это не интересно, я ведь всех побью, и они обидятся.

Братья Наумовы посмотрел на меня одинаково недоверчиво, словно видели насквозь.

— Хорошо, — Петр Сергеевич слегка улыбнулся. — Если они тебя убедят выступать, предупреди заранее. Хочу сказать тебе спасибо. Вы с Салютом нас выручили. Он не побоялся рискнуть, воспользовавшись резервным фондом. Значит, доверяет тебе существенно больше, чем может показаться.

— Вы со ставками на спорт завязывайте.

— Здравая мысль, — поддержал меня ректор, посмотрев на брата.

Петр Сергеевич промолчал, но судя по виду, вряд ли он еще раз рискнет сделать серьезную ставку.

— Скажите, а почему решили провести празднование дня рождения так громко? — вспомнил я вопрос, который хотел задать. — Ведь траур и все такое.

— Громко не будет, — сказал Петр Сергеевич. — Обойдется без праздничных фейерверков и шумного бала. Обычный прием, в честь дня рождения. Политика и дипломатия.

Дальше наш разговор был прерван появлением князя Воронцова. Увидев его идущего к нам, я понял, что общаться с ним нет никакого желания. Вот честно, даже спина зачесалась от одной мысли. Сославшись на работу, я покинул зал через служебный выход и направился к комнате охраны на первом этаже. Нашел телефон, по которому смог дозвониться Тасе. Как оказалось, им с Аленой выделили служебную квартиру в двадцати минутах пешего хода от Зимнего дворца. И пока я был занят, они время даром не теряли и отправились на званый ужин, куда пригласили только женщин. Я сначала даже обрадовался, а потом узнал, что организовывали его в доме Орловых. На мое беспокойство Тася только посмеялась. Сказала, что знает всех присутствующих женщин из этого княжеского рода и почти ко всем относится нормально, а к некоторым даже по-дружески. Заверила, что с ними все будет в порядке, тем более за женщинами будут присматривать ее друзья детства, братья Роман и Григорий.

Остаток вечера я провел в маленькой каморке Константина, посвятив время тренировке. Утром же, проснувшись пораньше, воспользовался советом ректора и немного попрактиковал новую технику сжигания внутренней силы. Она была неимоверно сложной в освоении. Не знаю, почему Геннадий Сергеевич думает, что это просто. Я за пару часов едва смог настроиться на нужную волну, когда в комнату постучали. Спешно натянув штаны, поспешил открыть дверь. На пороге стояла знакомая по поезду девушка, широко распахнувшая глаза и даже открывшая рот, увидев меня с голым торсом. За ее спиной пряталась Великая княгиня Мария Ивановна, смутившись не меньше. Насчет нее я могу понять, княгине всего тринадцать, а вот смущение первой вызывало некую нервозность.

— Что случилось? — спросил я, помахав рукой, чтобы привлечь внимание девушки.

— Простите, — опомнилась та, отводя взгляд в сторону и краснея. Я даже взгляд опустил, проверил, что штаны на месте и я не схожу с ума, с утра пораньше.

— Подождите минут пять, я оденусь, — проворчал я.