— Садись, — Геннадий Сергеевич усадил Анну Юрьевну, прошел к небольшому столику в углу помещения, чтобы налить чай ей и себе. — Рассказывай, Кузьма Федорович, как на духу.

Дядя Ринат когда-то говорил, что если все сложилось очень плохо и пора говорить правду, то врать нельзя, от этого будет только хуже. Плохо, конечно, что я сдал Свена. Но лучше так, чем разрушенный дворец и беснующиеся на его развалинах мастера. Да они в радиусе десятка километров только выжженную землю оставят. Если уж старик Цзы, по словам ректора, мог Токио спалить одной-единственной техникой, представляю, что может учудить Инаба Масаясу, когда его к стенке прижмут и пути отхода не оставят.

«Кто вас надоумил именно здесь и сейчас собраться? — недовольно подумал я. — И хорошо бы кто-нибудь объяснил, что твориться в Токио и кто за этим стоит».

Рассказ получился коротким. Но я ничего утаивать не стал, вспомнив несчастного индуса, которого старик Цзы высушил до состояния мумии. Пересказал слова Свена о том, что в монастырь довольно часто приезжали парни и девушки с уникальной особенностью и если старый мастер был полон сил, то они уезжали здоровыми, в противном же случае он их просто пожирал.

— Такой вот людоед, — закончил я. — Он за минуту опустошил внутренний резерв сил Таши, я проверял. Ему это, наверное, на один зуб.

Геннадий Сергеевич нахмурился, задумчиво постучал по столу пальцами.

— Я поговорю с мистером Ма, — подытожил он, затем прислушался к чему-то. — Побудьте пока здесь.

Мы подождали, пока он выйдет. Я тоже встал, чтобы налить себе чаю. Во рту пересохло.

— Спасибо, — сказала Анна Юрьевна.

— Вам спасибо, — улыбнулся я, понимая, что она заступилась за меня. По крайней мере, попыталась.

— Я еще с Петром поговорю по поводу этой поездки, — холодно пообещала она.

— Не знаю, насколько они виноваты, — я вернулся к столу. — Геннадий Сергеевич ведь хотел как лучше. Появился шанс, значит, надо им воспользоваться.

— Их это не оправдывает.

— По поводу Наташкиной беды я кое-что придумал, но не было времени, чтобы проверить и заняться этим вплотную. Думал, когда новый учебный год начнется, она в МИБИ поступит и мы позанимаемся серьезно. Есть у меня подозрение, что особенность залипать завязана на внутреннюю силу и ее можно обуздать. Да, а о чем вы хотели поговорить?

— Много о чем. Но в свете последних событий, даже не знаю… У меня среди фрейлин Ее Величества подруга есть. Мы с ней вчера вечером говорили. Так вот Ее Величество тебя последние дни очень часто вспоминает и не просто так. Она умеет слухи пускать в дворцовой среде, делая это очень тонко и умело. Пока еще это незаметно, но очень скоро во дворце будут говорить, что ты лучший кандидат на роль супруга для ее старшей дочери. Ты кавалер Дмитриевского ордена, будущий великий мастер, просто выдающийся человек. Иногда нужно усиливать линию королевской крови. Знаешь, кто отец Елены Алексеевны?

— В девичестве Ирэны Генриховны? Знаю. Хреново все это… Кхм, простите. Но в свете последних событий, ваши слухи явно не на первом месте будут.

— А что случилось? — она слегка приподняла брови.

— Анархисты теракт устроили…

Я кратко пересказал события утра. Анна Юрьевна слушала удивленно и с тревогой во взгляде. Потянулась и взяла мою ладонь, слегка сжав.

— Ты молодец.

— Так получилось, — я ободряюще улыбнулся. — Повезло.

— Может, теперь даже лучше, если тебе великую княжну сосватают? — задумчиво произнесла она.

— Нет, ни в коем случае. Мне такого счастья не надо. Прорвемся как-нибудь. Буду надеяться, что Император Цао меня простит. Он человек рассудительный.

— Надеяться всегда можно, главное — не обмануться. Император Цао очень жесткий, местами жестокий правитель. Надо еще раз с Геннадием поговорить. И Петра привлечь. Они из любой тупиковой ситуации выход найти сумеют. Но в Поднебесную тебе пока ездить опасно. А еще принцессы Цао…

Анна Юрьевна слегка покачала головой, но мне показалось, что она хотела поморщиться, едва вспомнила о них.

— Значит, Великую княжну видеть в женах не хочешь? — спросила она.

— Нет, — решительно отрезал я. — Как и принцессу Цао. Теперь уже никаких сомнений.

— Тогда надо действовать решительно и превентивно. Я с твоей мамой поговорить не успела, меня Геннадий Сергеевич привлек как переводчика. Но она поддержит нас, можно не сомневаться.

— А можно ближе к телу? — вздохнул я, чувствуя, что сейчас еще какая-нибудь гадость случится. — День с самого утра не заладился…

— Тебе нужно как можно быстрее породниться с родом Наумовых, — сказала она. — Алена прекрасный кандидат для политического брака. Но если она будет категорически против, есть еще одна девушка, безумно влюбленная в молодого мастера Матчина.

— Нет, — я улыбнулся, — Алена против не будет. Но там же куча условий и говорок для подобного политического мероприятия.

— Все решаемо. Главное — успеть до того, как слухи пойдут, о которых я говорила. Это не принципиально, но лучше поторопиться, чтобы вызвать меньше возмущения и недовольства.

Я серьезно посмотрел на Анну Юрьевну. Собрал в кучу бегающие из угла в угол мысли.

— Поговорю с Тасей и дам ответ, — взлохматил волосы, я шумно вздохнул. — Теперь единолично такие решения принимать не могу.

— Ты мужчина, — улыбнулась она. — Прояви характер и силу воли.

— Поэтому и надо поговорить сначала с Тасей, а потом, если она разрешит, буду проявлять характер и стучать по столу кулаком, несильно.

В комнату заглянул начальник охраны, хмурый и сердитый, словно его уже кто-то успел вывести из себя, и он не до конца остыл.

— Кузьма Федорович, — он прошел, положил на стол рацию, наушники и пейджер. — Я же просил, будь всегда на связи.

— Так получилось, — виновато ответил я.

— Ему просто повезло, — рассмеялась Анна Юрьевна. — Как и нам всем. Алексей Павлович, у вас премии предусмотрены? Почетные грамоты, за примерную службу?

— Нет. Только взыскания и внушения, — видя обворожительную улыбку красивой женщины, он смягчил тон. — Как исключительный случай можно получить дополнительно четыре дня отдыха и путевку в санаторий, в Ялту.

— Ялта — тоже неплохо, я там была, — сказала она. — Просто Кузьма снова отличился. Как говорит моя дочь, остановил съехавших с катушек великих мастеров, решивших разнести все тут к чертям собачьим. Я даже знаю, в чью пустую голову пришла замечательная идея позвать именно сюда глупых мужчин, которые накануне едва не поубивали друг друга. На необитаемом острове им самое место вести переговоры!

Мы с Алексеем Павловичем одинаково удивленно посмотрели на возмущенную Анну Юрьевну.

— Кузьма Федорович, Вам когда удобнее в отпуск поехать, в июне или сентябре? — спросил начальник охраны.

— Надо с супругой посоветоваться, — отозвался я.

— Скажите, когда примете решение, — он повернулся и направился к выходу. Остановился в дверях, оглянулся. — И чтобы всегда был на связи!

В общем, отдохнуть мне не дали. Едва я вставил в ухо наушник, как получил сообщение, что наследник срочно отправляется в Екатерининский дворец и всей охране нужно быть на месте. Я еще после утреннего события в себя не пришел, а тут великие мастера решили силу показать. Хорошо, что ехать далеко не нужно, а то бы я в машине уснул. А так, мы прогулялись пешочком по саду, насладились легким дождиком и сыростью. Я посмотрел, как от дворца отъезжают машины с посольскими номерами, как возле колоннады деловито что-то обсуждает ректор и Великий князь Воронцов. Не знаю, замечали ли они, как на них злобно смотрел Разумовский из окна.

Уже в Екатерининском дворце, когда все более-менее успокоилось, я попросил Алексея Павловича отпустить меня в город, отдохнуть денек, но его начальство в лице генерала Осташкова приказало пост не покидать. Генерал, кстати, приехал во дворец еще раньше нас и привез с собой супругу Императора и великих княжон. Видя мой уставший и печальный взгляд, он разрешили отдохнуть, даже комнату выделил, почти такую же крошечную как в Зимнем. Плохо, что окон в помещении не было и сложно следить за временем. Вроде бы и спать хотелось, но я решил посвятить свободное время тренировке. Так проще с мыслями собраться.