— Помните, я недавно продал маску с защитной техникой доспеха духа? Еще одну такую же я стащил у великого мастера Англии. Прямо из-под носа. Он, правда, не знает, что это был я, но наверняка догадывается. Это он платил деньги за мою голову, так что пусть не серчает.

— Подожди, — остановила меня жестом Сяочжэй. — Я запуталась. Техника кинетического поля?

— Аналог, или даже базовый принцип, который в свое время изучал Лу Хань, вложив в это душу. Для непосвященных людей эта техника бесполезна, а разбирающиеся выберут Лу Ханя. Но если постараться, то принцип можно развить. Если бы я не встретил Вас, прыгал бы сейчас от счастья, думая, что мне попалось нечто занимательное и перспективное.

— И ты хочешь это отдать?

— Подарить, — поправил я. — Не хочу портить, пусть лучше у вас хранится в сокровищнице. А еще лучше, в музее выставить, чтобы англичанам обиднее было.

— Это можно, — закивала она. — Но почему не в России?

— Нет, исключено. Слишком много жадных тварей крутится вокруг. Но у меня будет просьба к вам. Не хочу говорить «условие», так как маску все равно отдам. В сентябре в Тибет отправится специалист из России, чтобы изучать технику Лу Ханя. Мне генерал об этом говорил еще весной. В общем, для закалки характера подержите его в горах полгода, а потом переведите для обучения куда-нибудь поближе к цивилизации. Если хотите мучить учеников, ради бога, но исключите из этого списка Россию.

— Странное условие, — она улыбнулась. — Хорошо, я поговорю об этом с отцом.

В этот раз Сяочжэй упомянула именно отца, а не Императора. Вспомнив что-то, она прищурилась.

— Значит, ту огромную сумму за твою голову платил великий мастер Англии? — спросила Сяочжэй.

— Так мне сказало руководство охотников, — я развел руками.

— Когда планируешь встретиться с Императором?

Передо мной поставили чашку с чаем.

— В середине августа, чтобы в сентябре вернуться в институт. Двух недель мне хватит?

— Более чем, — сказала Сяочжэй и подвинула ко мне нефритовую подвеску. — Отдай ее Императору при встрече.

В гостях у принцесс Цао я провел почти два часа. Мы долго беседовали на разные темы, не касающиеся текущей ситуации, пили чай с булочками, приготовленными на пару. Разговор сам собой перешел на тему тренировок и прогресса девушек. Чжэнь все еще испытывала проблемы с контролем силы, но постепенно осваивалась. Говорила, что ей помогают спарринги с мастером Че. Мы немного позанимались с ней в саду, и я заметил, что практика укрепления тела давалось ей так же легко, как и Алене. Дело было в упорстве и прекрасной наследственности. Подумал даже, что если бы они занимались одинаково, то принцесса могла бы обогнать ее, даже с учетом того, что и Алене в упорстве не откажешь. С Сяочжэй я тоже позанимался, отмечая, что всего за пару дней, она неплохо продвинулась в освоении новой техники. Думал, что принцессы в Риме отдыхают и наслаждаются отпуском, а они уделяли много времени тренировкам. А еще я узнал, что Сяочжэй как минимум три часа в день посвящала изучению русского языка, два часа чтению литературы и стихов и еще столько же времени разбору донесений из Поднебесной. Это мне Чжэнь рассказала, что ее старшая сестра постоянно держала руку на пульсе того, что происходит в императорской семье. У нее были свои осведомители как в родном дворце, так и в столице. С того момента, как Император доверил ей какую-то малую печать, забот у Сяочжэй только прибавилось. Я не совсем понял, что это за печать и почему она приносит заботы, но посочувствовал.

Последняя неделя Июля в Риме прошла необычно тихо и спокойно. Впервые за все лето меня никто не беспокоил, не звонил и не приходил в гости. Маркиз Сальви был занят разборками с местной аристократией и ему тоже было не до меня. Краем уха я слышал, что они с герцогом Бурбоном давили тот самый клан, представитель которого напал на меня во дворце. А так как последнего поддерживал герцог Сфорца, накал противостояния только нарастал. Об этом я подслушал разговор Флоры с мамой, когда они тихо беседовали в библиотеке. В последние несколько дней они часто уединялись, чтобы поговорить и мне было любопытно, что задумали.

Говоря о событиях в Англии, то с нашим отъездом там все стихло. Правительство рубило все плохие новости на корню, поэтому о проникновении в дом великих мастеров или на территорию дворцового сада не говорили ни слова. Молчал и мистер Пойзон. Скорее всего, новостей просто не было. Я до сих пор переживал за Свена и даже пытался выйти на великого мастера Германии с этим вопросом. Отправил пару сообщений Геннадию Сергеевичу и тот обещал достать мне или контактный телефон или адрес электронной почты Карла Мирбаха.

Что касается Алана, то, учитывая мои планы на конец лета, я отправил его в Москву. К тому же нужно было сделать так, чтобы он не мозолил глаза итальянцам, так как дело о покушении на Сабину все еще не закрывали. Вот будет смешно, если его причастность всплывет и на меня переведут все стрелки.

Несмотря на тишину, воцарившуюся вокруг, я эти дни сидел как на иголках, в ожидании рождения сына. Пытался отстраниться от переживаний тренировками, но получалось скверно. Зато я окончательно разобрался с маской, которую стащил у Бедфорта. Оказывается, если задействовать доспех духа и одновременно кинетическое поле, то можно легко прочесть, что спрятано в маске. Я это понял еще в Англии, когда мы столкнулись на аэродроме с мистером Пойзоном. Техника, заключенная внутри, меня не поразила и даже, наоборот, немного разочаровала, но это не значит, что она плохая. Просто автор не разбирался в теме так глубоко, как Лу Хань и техника была сырой.

Рожать Тася решила внезапно для всех, поздно вечером второго августа. Вроде бы порхала днем по дому, смеялась и шутила над нами, говорила, что еще неделю придется ждать, а как мы спать пошли, так и случилось. Я никогда в жизни не был так сбит с толку, не понимая, что вообще происходит, что надо делать и лишь создавал ненужную суету, пока меня не отстранила мама. И чувство такое, словно мешком муки пришибли. Всю ночь я просидел на улице под окнами частной клиники, принадлежащей маркизу Сальви. Успокоился только утром, когда вышел доктор, рассказав, что все прошло успешно, что ребенок родился здоровый, а Тася прекрасно себя чувствует. Для женщины, поднявшейся на вторую ступень мастерства, результат был не просто хорошим, а превосходным. Нас хотя и успокаивали все, но готовились к любой неприятности.

Следующие две недели пролетели как в тумане. Попроси кто пересказать, не получится. Одно я понял сразу, быть молодым отцом не так уж и просто. Но я был искренне счастлив, что когда-то познакомился с Тасей и тому, во что это вылилось. Вот когда начинаешь строить серьезные планы на будущее и смотреть на жизнь немного по-другому. Насчет имени сына долго не думали, легко согласившись, чтобы он взял имя отца Таси, Павел. А потом подумали и решили, когда родится второй, назовем Федором.

О своем решении поехать в Китай я сообщил за несколько дней до назначенной даты. Думал, что все будут против, особенно мама, но меня даже не пытались отговаривать. Предложили взять с собой Алену, в качестве поддержки, на что я легко согласился. Пришлось извиняться перед Маурицио за то, что уезжаю так рано, но он отнесся к этому вполне буднично. Сказал, что раз мой сын родился на территории Италии, то уже получил соответствующее гражданство и поддержку семьи Сальви. Маркиз тот еще хитрый жук, умеющий строить далекоидущие планы. Знаю уже, что он уговорил мою сестру пожить в Риме какое-то время. Не пройдет пары лет, и сестра отсюда уезжать не захочет. Они с мужем уже давно начали учить итальянский язык. Взялись так серьезно, что только завидовать можно.

Лететь было решено через Москву на знакомом самолете семьи Цао. Как я помнил, он принадлежал старшей сестре Сяочжэй, занимавшейся на международном уровне благотворительностью и искусством. Она много путешествовала, поэтому приходилось содержать частный самолет. И чтобы часть расходов покрывала императорская казна, позволяла летать на нем родственникам.