— Не знаю, как действует твоя сила, Генос, но она как-то связана с землёй, вот только что будет, если вас с ней разделит тонкая невидимая грань? — устлав всю землю под ногами очкарика плотным и тонким воздушным полем, спросил я. Дёрнись он точно так же, как и обычно, скорее всего, остался бы на месте из-за щупа, придерживавшего того за шею и плечи, а так…

Невидимая рука обвилась вокруг тела стратега, придумавшего, как нанесёт с десяток быстрых ударов, но не сумевшего приблизиться ко мне и на шаг. Подняв его и сжав в невидимых тисках, я вновь спросил у наставника, могу ли идти. Печально взглянув на подопечного, расстроенно убравшего взгляд в сторону, тот кивнул.

«Прости, Генос, сегодня я поступил подло, не оставив тебе и шанса показать себя, быть может, в следующий раз мы сразимся по-другому…» — замеряя отведённое мне время на путешествие до сестёр, а после забега до работы, подумал я.

«По вызову геройской группы сёстры Тэн покинули академию». Когда те вернуться и вернуться ли в ближайший месяц вообще, охранник не знал, но пообещал, если дамочки всё же наведаются в общежитие, обязательно сообщит о том, что их искали. Поблагодарив мужчину, отправился к себе. В очередной раз сделав чай для пропустивших весь учебный день азиатов, переоделся, а после, пообещав на обратном пути прихватить минералки, двинул на работу.

Пропажа матери, резкое исчезновение сестёр — это пугало меня. Накручиваемый собственным бессилием, всё больше и больше убеждался в надобности связаться с отцом, попутно раздумывая, как сделать это, не привлекая лишнего внимания. Почта — долго, телефонный звонок — опасно, шифр — мы никогда с ним их не изучали, и вряд ли я смогу перехитрить хоть кого-то, при этом отправив сообщение так, чтобы его понял отец и не прочитали другие. Мне требовался в помощь хоть кто-то, но как на зло все, кому я мог безоговорочно доверять, исчезли, как по велению волшебной палочки.

Чёрт, если девочки не появятся в течение пары дней, я просто позвоню отцу и после рассказа обо всём происходящем вдобавок выдам всё, что думаю о нём, матери и об их методе воспитания. Вся моя жизнь враньё, ни слова правды, ни намёка на доверие. Итог: волк среди людей. Не поговорить с одногодками, ибо везде белая ворона и чужой, ни поспаринговаться, ибо старый из меня какое-то чудовище сотворил. Почему я не такой, как все? Ради чего? Силы? К чему она, если я не могу защитить хоть кого-то, находящегося рядом со мной… Я был зол, расстроен и потерян, не такой я видел себе жизнь в этом треклятом городе среди людей, которых считал такими же, как и я сам.

— Ты сегодня рано, Молния Маккуин… — С усмешкой и бокалом виски встретила меня на пороге байкерша Элис.

Игнорируя непонятные имена, перехватил практически опустевший стакан, в коем льда было больше, чем чего-либо другого, и, залпом закинув в рот всё его содержимое, злобно принялся молоть челюстями застывшую воду, пропитавшуюся резким на запах дешёвым пойлом.

— Агата, следующий за счёт заведения, сама видела! — поправляя освободившейся рукой причёску, озадачено проговорила байкерша, облачённая в свой неизменно кожаный костюм.

— Плохой день? — встретив меня у спуска в погреб, спросила Агата, чья вторая, не закрытая механическим протезом часть лица выглядела крайне паршиво. Цвет кожи сохранился тем же, а вот опухоли под глазом, губой, шишку на лбу той спрятать до конца не удалось. Рассечение на лице, тем более на бороде не скроешь пудрой и не залечишь медицинским гелем за сутки. Кто-то крайне скверно обошёлся с моей работодательницей, причём не так давно.

— Это те ребята с тобой так? — спросил я, получив в ответ лишь осуждающий вздох.

— Не твоё дело, сопляк, переодевайся и за работу, у меня столики с пятницы не мытые… — кинула мне в ответ барменша, не постеснявшись точно так же, как и я немногим ранее, громко и недовольно захлопнуть дверь. Сегодня дамочка явно была не в духе, побитая, без этих странных наблюдений за тем, как я переодеваюсь. Кому-то на выходных явно досталось, вот только есть два вопроса: первый — за что, а второй — стоит ли мне с моим набором проблем лезть ещё и в это дело? «Где же вы, сестрёнки?..» — точно так же, как и начальница, подумав о не самом хорошем, переодевшись, громко хлопнул за собой многострадальной дверью.

Время шло, столики, как и положено для данного времени и дня недели, пустовали. Редкие бродяги, забредая к нам и узнавая цены на кофе и чай, из-за неадекватных цен матерясь растворялись на той же улице, из которой и появлялись. Стоимость кофе у мисс Агаты действительно являлась чем-то запредельным и необъяснимым, ибо в редком заведении пятая часть литра горячего американо может стоить как такого же объёма стакан, наполненный импортным бренди. «Бухло налил, замешал, размешал и отдал, а эту херь ещё и готовить надо», — объясняя цену кофе затраченными на него же усилиями, говорила начальница, чью точку зрения оспаривать являлось делом бесполезным и крайне не благодарным.

Часы тянулись долго, клиентов оказалось как никогда мало, и даже беседовавшая весь вечер с начальницей Элис неоднократно подмечала некую странность.

— Может, у вас рядом конкуренты какие открылись? — перейдя с и без того дешёвого виски на какое-то третьесортное пойло, произнесла Элис, когда к нам наконец-то пожаловали гости, и, судя по взгляду Агаты, уж лучше бы их совсем сегодня не было.

— Дуй за кассу, Алекс — кинула мне начальница. — Элис, потом заплатишь… — указав подруге взглядом на двери, добавила та, и байкерша, послушно подорвавшись с места, направилась на выход, где, столкнувшись с одним из дюжины смуглых парней, с натянутой улыбкой на лице перевернув табличку с надписью «закрыто», исчезла.

Толпа мулатов, одетых в широкие, свободные штаны, такие же мастерки и майки, обвешенные цепями, кольцами и прочим, совершенно не походила на представителей той же Носфератус. Ибо если последние выглядели как солидные люди, то данные ребята скорее как типы, готовые удавить тебя за последний грош в твоём дырявом кармане.

— Хуан… — Разведя руки, чуть присела Агата, тем самым приветствуя выбритого мужчину с острым подбородком и таким же внушительно выпиравшими из челюсти острыми скулами. — Я уже заплатила Цивини на полгода вперёд, какого чёрта ты делаешь?! — только я успел присесть и спрятаться под прилавком от полетевшей в меня биты, что, со звоном угодив в полку позади, разбила посуду и наш кофейный аппарат, вскрикнула начальница.

— Мы больше не работаем с Цивини. — Едва смугляш проговорил это, попытавшись схватить Агату за грудки, как металлическая рука женщины, вдарив того в грудь, откинула тело весом под добрую сотню килограмм прямо в стеклянную витрину. Лишь на мгновение опешившие от произошедшего приспешники латиноса тотчас кинулись на казавшуюся хрупкой девушку.

Двойка в челюсть, похоронный металлической рукой в бороду и один, а следом и второй омбал, заваливаясь и разворачивая столы, летят на землю. Кто-то в спешке тянется за спину в надежде достать пушку, но прыткая барменша замечает это и, в рывке проскальзывая у одного из нападавших между ног, попутно прихватывает того и со всей силы своей механической руки дёргает за бубенцы.

Парень визжит, как свинья, а Агата уже вовсю разбирает вооружённого стволом мужика. Казалось бы, ещё минута — и она лично справится со всеми, но тут с улицы к нам заскочил он. Здоровенный, ростом под три метра, человек, чью кожу полностью закрывал камень. На плечах громилы красовались ленты, поддерживающие два здоровенных пулемёта на каждом из них.

— Твою мать… — прежде, чем здоровяк спускает курок, обречённо произносит Агата…

Два здоровенных пулемётных ствола вспыхивают огнём.

Чудом успев ухватиться за увесистое, усиленное протезами тело женщины, рывком ухожу влево, утягивая из-под линии огня Агату, которая, перелетая через прилавок, сшибает меня с ног, и мы вместе катимся по вымощенным из камня острым ступенькам прямо в подвал.